– Не знаю, что вы обо мне думаете и что наговорил вам Аластир, но я не выбирала быть Девой и носить вуаль. Я не выбирала быть потомком божества или, приехав сюда, рвать узы и узурпировать права других кровных линий. Единственное, что я когда-либо выбирала, – это вашего сына.
Кастил откинул назад голову, и его грудь поднялась в глубоком вдохе, но он ничего не сказал, позволяя говорить мне.
– Рассказывал вам об этом Аластир, когда прибыл из Предела Спессы? – спросила я.
– Нет, – тихо ответил отец Кастила. – Не рассказывал.
– Я так и думала.
Тут вмешался Кастил.
– Мы пришли в надежде, что вы можете помочь нам определить, во что вознеслась моя жена. Я лично надеялся, что вы немного познакомитесь с Пенеллаф, а она – с вами. Но если мы будем ворошить прошлое, то нам ничего не останется, кроме как уйти.
– Но мы должны поговорить о прошлом, – заговорила его мать.
Кастил застыл.
– Только не так, как ты думаешь, – добавила она с тяжелым вздохом.
Я наконец открыла чутье и выпустила его к ней. Терпкость ее страдания была такой сильной, что я чуть не отшатнулась. Она пригладила рукой и без того тщательно зачесанные волосы, а муж подошел к ней так же бесшумно, как часто двигался Кастил, и положил руку ей на плечо.
– Мне нужно извиниться, – сказала она. – Я не хотела оскорбить кого-то, хотя знаю, что оскорбила. Очевидно, надо мной взяло верх потрясение. – Она положила руку поверх руки мужа. – Но это не оправдание. Потому что вы оба правы.
Она перевела взгляд на меня.
– Особенно ты. В том, что произошло, нет твоей вины или вины моего сына, и я собиралась сказать, как мне жаль, что так случилось. – Я ощутила искренность со вкусом раскаяния и немного расслабилась. – Но мы с Валином рады, что ты… стоишь перед нами с нашим сыном.
Промелькнула еще какая-то эмоция, которую я не смогла прочитать – она появилась и исчезла слишком быстро.
– Мне следовало сказать это, как только вы вошли в комнату, но я… – Она осеклась и покачала головой. – Я глубоко сожалею, Пенеллаф.
Отец Кастила опустил подбородок и поцеловал жену в висок, чем тронул мое сердце, напомнив Кастила. Дыхание больше не царапало мое горло, даже если кожу еще покалывало от затаенной досады. Но родители Кастила боролись с потрясением. Я не забывала, что королева, вероятно, знает: в моих жилах течет кровь ее первого мужа. Я представляла болезненное напоминание о прошлом, о котором она, наверное, старалась не думать.
И хотя в глубине души мне хотелось развернуться и уйти, я знала, что это будет так же бессмысленно, как читать нотации Кастилу. Кроме того, я была способна на отзывчивость и ощущала сочувствие к его матери – к обоим родителям. Я оказалась не той, кого они ожидали.
– Все хорошо, – сказала я. – У вас не было возможности увидеть Кастила, а тем более поговорить с ним. И я могу понять, почему вы потрясены, найдя меня такой, какая я есть, а не такой, какой должна быть после Вознесения.
Я не упустила два всплеска удивления от обоих родителей.
Королева Элоана быстро заморгала, а ее муж уставился на меня так, словно у меня выросла третья рука. Мать Кастила первой пришла в себя.
– Спасибо за понимание, особенно учитывая, что это нам нужно многое загладить. Пожалуйста. – Она указала на кресла, стоящие напротив того, на котором недавно сидела она. – Садитесь.
Кастил вопросительно посмотрел на меня. Он предоставил мне решать, остаться нам или уйти. Я протянула к нему руку, наслаждаясь ощущением его пальцев, обвивших мои. Я кивнула.
От его родителей исходило явное облегчение.
– Хотите чего-нибудь выпить? Киеран? – спросила королева.
Мы отказались и сели в кресла – я легко могла представить, как здесь можно свернуться клубочком и читать книгу.
Только не тот проклятый дневник.
Киеран остался стоять, заняв место, где мог бы стоять охранник, и от меня не укрылось, что именно это он и делает – стоит на страже за моей спиной, положив руку на рукоять меча в ножнах.
Довольно неприятный намек.
– Надеюсь, вчерашняя прогулка по Атлантии показала, что мы далеко не такие, как ты могла решить по прошлому опыту, – заметил король Валин, выдавая, что им известно, как мы провели вчерашний день. Взгляд его был таким же пристальным, как и у его сына. Они с женой сели. – И люди, которых ты вчера встретила, действительно представляют нашу нацию.
– Я ничего так не хочу, как чтобы это оказалось правдой, – призналась я. – То, что я до сих пор видела в Бухте Сэйона, чудесно.
Его отец кивнул.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты видела только это.
– Вчера вечером мы узнали, что в долгу перед тобой, и я еще не успела выразить благодарность. – Взгляд ярких цитриновых глаз королевы устремился на меня. Я ощутила лимонный вкус любопытства, вяжущее замешательство и под всем этим терпкую печаль. – Спасибо за помощь ребенку, который пострадал в несчастном случае с экипажем. Ты предотвратила большую трагедию.
Не зная, что сказать, я взглянула на Кастила. «Не за что» казалось странным ответом в такой ситуации. Он крепче сжал мою руку.
– Я… просто сделала, что могла, чтобы помочь ей.
Король выгнул бровь.
– Просто сделала, что могла? Ты спасла ребенку жизнь. Это вовсе не просто.
Я неловко поерзала.
– Моя жена гораздо скромнее меня, – заявил Кастил.
Из-за спины послышался короткий и едва слышный смешок. Уголки моих губ опустились. Взгляд Кастила скользнул по мне.
– Если бы я был способен на то, что делает она, я бы вывел это чернилами у себя на коже.
– В самом деле, – сухо ответила я, – это уже чрезмерно.
– Но, как ты уже знаешь, я во всем люблю чрезмерность.
В его голосе звучала изысканная чувственность.
Мои щеки залил румянец, а внизу живота вспыхнул коварный жар. Я сразу подумала о том, чем мы занимались прошлой ночью на пляже. Это было… чрезмерно.
Кастил ухмыльнулся.
Его отец прочистил горло.
– Ты всегда была способна на то, что сделала с ребенком?
Оторвав взгляд от Кастила и выбросив из головы неуместные мысли, я ответила:
– Нет, не всегда. – Я кратко изложила историю развития моих способностей. – Они менялись еще до того, как я вознеслась.
– Я решил, что это связано с Отбором, – заметил Кастил.
– Отбор может объяснить изменения, – согласилась его мать.
– И это было до Вознесения? Я не знаю других полукровок, которые проходили бы через Отбор. – Его отец вперил в меня пристальный взгляд. – А также других Вознесшихся смертных с атлантианской кровью, которые проходили через Отбор и не становились вампирами. Но я не знаю и других ныне живущих полукровок, происходящих от богов.
– Я тоже. – Я поморщилась. – Ясно, что не знаю. Боги!
От Кастила потянуло весельем. Как ни удивительно, от его отца тоже. На лице короля появилась слабая усмешка, а Кастил сказал:
– Ты упомянул, что не знаешь других ныне живущих. Ты имел в виду, что раньше были такие, как она?
Мне хотелось влепить себе пощечину за то, что мне самой не пришло такое в голову.
Королева кивнула.
– Не часто, но бывало, что божества заводили детей с атлантианцами или смертными. В таких случаях итер божества проявлялся в ребенке. И, конечно, проявлялся сильнее, если другой родитель был атлантианцем.
– А дети от смертных? – спросила я, испытывая сильнейшее желание услышать ответ. – Они все равно были смертными?
Она кивнула и взяла со стола белую чашечку.
– Насколько помню, они быстрее большинства смертных исцелялись от ран и редко болели. – Она отпила кофе и посмотрела на мужа.
Я в самом деле быстро выздоравливала и редко болела.
– Но они оставались смертными, – продолжала Элоана. – Старели так же, как и другие. Может, жили бы немного дольше, если бы не их потребность гоняться за смертью.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Кастил.
– Носители крови богов часто были воинами – теми, кто останавливал битву, а порой теми, кто затевал, – объяснил король. – Это были самые смелые мужчины и женщины, которых я знал. Они сражались в окопах вместе с атлантианскими солдатами. Большинство, если не все, погибли в войне, либо их брали в плен Вознесшиеся, как только понимали, что за кровь в них течет.
Мне стало нехорошо. Их ждала не менее ужасная участь, чем та, что выпала Кастилу и его брату. Ими либо кормились, либо использовали для создания новых Вознесшихся. Я скривила губы и покачала головой.
– Боги. – Я с усилием сглотнула, а Кастил сжал мою руку. – Давно ли Вознесшиеся поступают так?
– Так давно, как существуют, – ответил король, и я вздрогнула. – Они совершали чудовищные преступления против атлантианцев, смертных и богов.
Ничего из сказанного им не было преувеличением.
– Но дело в том, – продолжал его отец, положив локоть на кресло, – что даже дети божеств и атлантианцев не имели таких сильных способностей, какие есть у тебя. На то, что ты сделала в Покоях, не способны даже самые сильные первичные атлантианцы. – Он провел пальцем по подбородку, переводя взгляд с Кастила на меня. – Ты спрашивала меня в храме Сэйона, могу ли я объяснить, что с тобой произошло, когда Кастил тебя вознес.
– И ты сказал, что не знаешь, – вставил Кастил.
– Это была не совсем ложь. – Он взглянул на жену и опять повернулся к сыну. – Прошлое, о котором говорила твоя мать, играет определенную роль в том, кем она стала. Но не объясняет всего.
Моего затылка коснулись ледяные пальцы тревоги, и по спине пробежала дрожь.
– А твои родители? – спросила мать Кастила, слегка подавшись вперед. – Ты полагаешь, оба были смертными?
– Да. – Мои плечи напряглись. – Но теперь не уверена. Даже не знаю, были ли они мне родными.
Она сглотнула.
– И у тебя есть брат?
Аластир хорошо их проинформировал.
– Да. Он на два года старше меня.
– И он вознесся?
Я скованно кивнула. Она сцепила руки на коленях.
– Ты в этом уверена?
– Его видят только по ночам, – подтвердил Кастил. – Помимо этого других способов узнать нет. Но его видели много раз. Не думаю, что его держат ради крови – так, как намеревались использовать Пенеллаф.