Он кивнул, и минуло еще одно долгое мгновение.
– Это было довольно давно.
– Как… как это случилось? – Мне стало неловко от этого вопроса.
– Вольвены обладают хорошим здоровьем, как и атлантианцы и другие кровные линии, но мы подвержены некоторым болезням. Все они врожденные. Элашия родилась с одной из них – с изнурительным недугом, унаследованным от кийу. Он поражает тело и ведет к смерти. – Он зажмурился и почесал подбородок. – Она знала, что ее семья подвержена этой болезни, но она бывает не у всех, поэтому у Элашии была надежда. Но болела ее бабушка, а болезнь проявлялась в каждом поколении или через одно. Проблема в том, что вольвен сотню или около того лет здоров, а потом его атакует недуг. Начинается с непроизвольных судорог в мышцах, практически незаметных. Но потом, в считанные дни… все кончатся.
Мой палец застыл на кольце.
– Ты… любил ее, зная, что можешь потерять?
– Сердце не волнует, как долго человек может быть с тобой. – Киеран смотрел на меня, заслонив глаза. – Его волнует только чтобы этот человек был с тобой как можно дольше.
На следующее утро, когда мы покидали постоялый двор, я обратилась к Кастилу.
– Можно кое о чем попросить?
– О чем угодно.
Я улыбнулась.
– Мы можем достать еще одну лошадь?
Мы как раз проходили мимо Эмиля с Нейллом, которые готовили своих лошадей. Мы взяли с собой еще двух оседланных, но они принадлежали Киерану и Делано, которые приняли облик смертных и теперь ехали верхом.
– Я… хотела бы вступить в столицу на собственной лошади. Я помню твои уроки, – добавила я, когда Кастил посмотрел на меня.
Вонетта остановилась, и даже в ее вольвенском облике было заметно, как она послала Кастилу взгляд, советующий не спорить.
– Думаю, я готова. Смирной лошадкой смогу управлять.
Его глаза потеплели до оттенка тускнеющего предвечернего солнца.
– Я тоже думаю, что ты уже готова.
Я просияла.
– Хотя заскучаю, когда ты не будешь сидеть впереди меня, – добавил он.
– Я тоже буду скучать, – призналась я, чувствуя, как к щекам приливает жар. – Но я…
– Знаю, – тихо сказал он.
Видимо, он в самом деле понял, почему я хочу въехать в столицу на собственной лошади. Что это значит для меня. Он поцеловал меня в лоб и оглянулся.
– Уже исполняется, – отозвался Эмиль, изящно кланяясь. – Ваше высочество, я найду вам коня, достойного вашей красоты и силы.
Он подмигнул мне с улыбкой. Я тоже улыбнулась.
– Каждый раз, когда он тебе улыбается, мне хочется оторвать губы от его лица.
Вскинув брови, я повернулась к Кастилу.
– Это слишком.
– И близко не слишком, – проворчал он, провожая взглядом атлантианца, который исчез в ближайшей конюшне.
– Мне порой кажется, что Эмилю жить надоело, – заметил Нейлл, взбираясь на лошадь.
– Мне тоже, – пробормотал Кастил, и я закатила глаза.
Эмиль вернулся с очень красивой серой кобылой, уверяя, что она смирная. Сетти выразил одобрение, толкнув кобылу носом. Я поблагодарила Эмиля.
– Как ее зовут?
– Буря, – ответил он, пока Кастил проверял подпругу. – Так ее назвала дочь хозяина конюшни.
Я с улыбкой погладила шею кобылы.
– Приятно познакомиться, Буря.
Кастил, стоявший у другого бока лошади, вздернул брови, но по крайней мере не вырвал у Эмиля сердце.
Уверяя себя, что идея не так уж плоха, я взгромоздилась на спину Бури. Желудок перевернулся, внутри затрепетало. Понятия не имела, заметил ли Кастил мою нервозность, но он взял поводья и подержал некоторое время. Как только я привыкла к движению и тому, что еду одна, я забрала их. Поскольку мы ехали всего лишь быстрой рысью, я преисполнилась уверенности, что не свалюсь.
Тем не менее Кастил и Киеран держались поближе ко мне – один справа, другой слева.
– Что ты думаешь насчет коронации? – спросил Кастил, когда мы скакали по лесу. – Обычно празднование занимает целый день – пир и бал.
Пир? Бал? Во мне забурлило радостное волнение. Я столько лет ничего так не хотела, как побывать на балу в замке Тирман. Меня пленяли музыка и смех, платья, искусный макияж и пронизывающее толпу предвкушение. Это была безрассудная радость. Я этого хотела. Надеть красивое платье, сделать прическу, накраситься и… и танцевать с Кастилом.
Но на подготовку бала уходят недели, а на планирование коронации, как мне представляется, – еще больше. У нас не было свободных дней, чтобы подготовиться к такому мероприятию.
– Я бы хотела бал, – сказала я. – Но вряд ли у нас есть на это время.
Кастил кивнул.
– Думаю, ты права.
– А мы можем устроить его позже? – спросила я. – Я имею в виду, после официальной коронации, когда мы разберемся с Кровавой Короной и всем, что связано с этим?
На его правой щеке возникла ямочка.
– Поппи, ты станешь королевой. Ты сможешь делать все, что захочешь.
– О, – вымолвила я, а Делано усмехнулся.
Я могу… делать все, что хочу? Я заморгала и сосредоточилась на дороге впереди. Всё? Необычное ощущение. Шокирующее. Я резко выдохнула.
– Тогда я…
Мимо моей головы просвистела стрела. Я ахнула и дернулась в сторону. Кастил потянулся ко мне.
– Держи ее поводья, – приказал он, обвивая рукой мою талию.
Выругавшись, Киеран схватил поводья Бури, а Кастил перетащил меня на Сетти. Над нашими головами пролетела еще одна стрела.
– Вот гады, – проворчал Нейлл.
Я увидела, что он смотрит на свою руку.
– Ты в порядке? – крикнула я, а Кастил развернул Сетти в сторону и наклонился, защищая меня своим телом.
– Пустяковая царапина, – прорычал атлантианец, оскалив клыки. – Чего не могу сказать об этих дохлых ублюдках.
Я повернулась в седле и увидела бронзовые маски.
Незримые.
На дороге стояли десятки Незримых: некоторые с луками, другие с мечами. Гирмы. Кожа их обнаженных торсов была сероватого оттенка, как у существ, которые никогда не жили.
А потом на мощеной дороге и в зарослях тростника появились вольвены и бросились на Незримых, которые держали луки. Острые зубы вонзились в глотки, и крики резко оборвались. Нейлл пронесся мимо нас, втыкая меч в грудь гирма, а Вонетта перепрыгнула через упавшего Незримого и врезалась в спину другого. Нескольким гирмам удалось обойти вольвенов, и они бежали к нам. Эмиль обогнал нас и швырнул кинжал. Клинок воткнулся в маску, и Незримый упал навзничь. У меня не было времени анализировать происходящее, то, что Незримые по-прежнему одержимы идеей не допустить меня к короне.
Как и обещал Аластир, и как показали события в Бухте Сэйона, с его смертью ничего не закончилось.
– Держись.
Кастил резко повернулся и, пока я держалась за седло, соскочил с Сетти. Он приземлился, даже не споткнувшись, снял меня с коня и пригнул к земле, удерживая за шею.
– Убей сколько сможешь.
Его рот накрыл мой в быстром и грубом поцелуе – столкновении языков.
В тот же миг, когда он меня отпустил, я выхватила вольвенский кинжал и развернулась. Киеран уводил Сетти и Бурю с дороги – надеюсь, в безопасное место.
Отцепив короткие мечи, Кастил вышел вперед.
– Уроды, вы помешали очень милой беседе. – Он наклонился в сторону так быстро, что нацеленная в него стрела пролетела мимо, не причинив вреда. – И это было очень бестактно.
С кинжалом в руке я ринулась к ближайшему гирму. Пригнулась, когда он замахнулся мечом. Выскочила за спиной твари и вонзила клинок глубоко в спину, а затем отскочила назад, подальше от неизбежного мерзкого хлопка. Я повернулась на месте. Делано сносил мечом голову гирма. Из-за деревьев с оружием наперевес выскочил Незримый. Подождав, я бросилась вперед и ударила его в колено. Затрещала кость, нога подогнулась. Он приглушено вскрикнул, а я развернулась и всадила кинжал ему в шею сбоку, а затем выдернула смертоносно острый клинок. Он завалился вперед. Я окинула взглядом тех, что еще стояли на ногах, и не увидела никого в серебряной маске или с цепью из костей.
Стало ясно, что они не намерены были брать меня живой.
Из-за деревьев выскочил кто-то еще. Не гирм, а кто-то более умный. Метнувшись налево, а затем направо, он замахнулся мечом, и я отскочила в сторону. Клинок врезался в ближайшее дерево.
– Если я перепачкаю кровью новую одежду, – предупредила я, бросаясь вперед и вонзая кинжал в грудь противника, – я очень расстроюсь.
– Я достану тебе новую, – пообещал Кастил, хватая за плечо Незримого и втыкая меч ему в живот.
Я отпрыгнула назад.
– Но мне нравится эта туника.
– Вот дерьмо, – проворчал Эмиль в нескольких футах от нас, глядя на лес.
Я развернулась, и у меня упало сердце. Из густых теней под деревьями вышли по крайней мере две дюжины нападающих: половина – Незримые и половина – гирмы. Вольвены и остальные наши спутники быстро расправлялись с теми, что стояли на дороге, но подоспели новые, и один из наших, похоже, оказался ранен, а то и хуже.
Я этого не хотела.
Позже у меня будет время удивляться, как Незримые узнали, что мы поедем по этой дороге в Эваемон. И я, наверное, задумаюсь о том, как легко и быстро решилась обратиться к силе, нарастающей в груди. О том, как не перестала бояться, что не смогу себя контролировать. Я просто отреагировала, позволив инстинкту вести меня.
Может, позже я подумаю о разговоре с Кастилом, когда сказала, что дала бы второй шанс тем, кто выступил против меня, но сейчас поступала совершенно противоположным образом.
Однако эти люди и существа пытались убить меня, так что, возможно, я не буду потом задумываться.
Я широко открыла чутье и выпустила обратное проявление моего дара – то, что забирает, а не дает жизнь. Насколько я понимала, это было как исцелять, только наоборот. Моя кожа начала вибрировать, а в горле появился металлический привкус. Ко мне хлынули горячий, едкий, обжигающий гнев от Незримых и абсолютное, пугающее ничто от гирмов. Я взяла их – ненависть и пустоту, впустила в свои вены, и они перетекли в грудь, где соединились с итером. Я ощутила, как земля подо мной слегка дрожит, и перевела взгляд на противников в масках. Все мои чувства преисполнились первозданной мощью богов.