Ласка вышел из круга навстречу Колетт. Навстречу… Вот только что тут стояла ведьма. Только что сделала жест рукой. Только что исчезла.
Шею пронзила резкая боль. По плечу скользнула женская рука. Вот она, ведьма. Но как она тут оказалась? Отвела глаза и спокойно шагнула вперед.
Ласка понял, что теперь он действительно не может шевельнуться. Не как только что, когда успел взмолиться, а намного хуже. Даже язык застыл во рту.
— Ха-ха-ха! — сказала Колетт, — И ты сам привел ко мне коня. Иди сюда, мой хороший.
Элефант спокойно подошел.
Колетт протянула к нему руку, а Элефант пыхнул в ответ. Пых вышел довольно скромным. Не струя пламени, как представляют огненное дыхание драконов. Просто один выдох. В упор.
Ведьма даже не успела задержать дыхание. Пламя опалило лицо и выжгло весь воздух в ее легких. Она не успела ничего сказать обожженным ртом, ни проклятия, ни завещания. Вот выдохнул конь. Вот вспыхнуло платье. И вот уже ведьма горит как живой факел.
14. Глава. Унести ноги из Парижа
Элефант отступил на шаг. Подбежали Оксана и Амелия. Амелия выдернула из шеи Ласки длинную граненую иглу. Ласка отмер, пошатнулся и чуть не упал. Оксана плеснула на рану святой водой.
— Огонь огню рознь, — потрясенно сказала Амелия, глядя на догорающую Колетт.
— Это тебе не дрова, — добавила Оксана, — Черт! Сила!
Оксана подскочила к Колетт и схватила умирающую ведьму за руку.
— Силу! Отдай мне силу! — крикнула она.
Амелия подобрала шкатулку и прижала ее к груди.
— Не отдам!
— А и не надо. У моей бабки дома такая лежит.
Через дорогу в траве дернулся Вольф. Ласка вскочил, подбежал к нему, схватил за лапу и потащил в сторону, где, наверное, воткнут нож. Волк вздрогнул и вывернулся.
— Держи его! — крикнула Амелия, — Прижми к земле!
Ласка обнял огромного зверя и безуспешно попытался обездвижить его. Амелия выхватила нож и воткнула его Вольфу в грудь около передней лапы, прямо перед лицом Ласки. Тот чуть не разжал руки, но сообразил, что она хочет достать пулю. Вокруг места попадания выпала шерсть, и шкура стала из черной серой с багровыми прожилками. Амелия располосовала рану крест-накрест, сунула туда пальцы и вытащила сплющенный кусок серебра. Пуля ударит так сильно, как позволит пороховой заряд и длина ствола, а войдет так глубоко, как позволят плотная волчья шкура и мускулы под ней. Под серой кожей мускулы из красных и полных крови стали серыми и усохшими. Если бы не воздействие серебра, Амелия не смогла бы так легко разрезать плоть и извлечь пулю.
Вторая операция, третья, четвертая. Оксана помогала держать пациента. Все трое вымазались в крови, но вырезали четыре пули. Вольф успокоился и приоткрыл глаза.
— Шевельнуться не могу. Во мне кровь-то осталась?
— Сердце ведьмино будешь? — спросил Ласка.
— Угу.
Притащил труп ведьмы. Рубанул пару раз. Оксана дорезала ножом и сунула в пасть оборотня ведьмино сердце.
Волк пару раз укусил полужареный кусок мяса и проглотил его. Поднялся на три лапы, доковылял до ножа и тяжко плюхнулся на бок. На человеческий бок со свежим звездообразным шрамом.
— Чтобы я… Еще раз… Когда-нибудь… Связался с ведьмой…
— А я? — чуть не заплакала Амелия.
— Ты ведьма.
— Я так и не стала настоящей ведьмой. Знаешь, что такое ученица ведьмы? Невинная девушка. Травки собирать только и умею.
— Еще глазки строить и порчу наводить, — сказала Оксана.
— Это все бабы умеют. Даже ты.
— Я ведьма!
— Какая ты ведьма, ты даже на шабаше не была. Тебя инквизиторы поймают, так на следующий день и отпустят.
— Не отпустят!
— Не спорьте, — сказал Ласка, — И ты ведьма, и ты ведьма.
Вольф кивнул. Амелия собралась возразить, но замешкалась, подбирая слова.
— Ты невинная девушка? — спросил ее Вольф.
— Ну почти, — ведьма немного смутилась, — Колетт меня выгнала! Я хотела быть ведьмой, а стала сначала шлюхой, потом невенчаной женой, а сейчас я вообще непонятно на кого похожа.
— На нее, — Вольф кивнул на Оксану.
— Сейчас тюкну сковородкой. Посмотрим, как от оборотней холодное железо помогает, — ответила Оксана.
— Оксана хорошая, — сказал Ласка.
— Прозвище у нее только странное, — сказала Амелия, — Окс-Анна. Окс по-французски бык, если вы не знаете. Бычья Анна? Чем заслужила?
— Выменем, — хихикнул Вольф.
Оксана несильно ударила его по голове сковородкой.
— Шутники, чтоб вас.
— Ты королю этим именем представлялась? — спросил Ласка.
— Да.
— И что он?
— Заржал и к сиськам потянулся… Черт! Он тоже так подумал. Как теперь ему в глаза смотреть?
— Королю? — удивилась Амелия, — Неслабая ты ведьма!
Оксана приосанилась и даже перестала обижаться на всех подряд за что попало.
— Как добычу будем делить? — спросил Вольф.
— Точно, пойдемте в дом, я покажу, что где лежит, — предложила Амелия.
Дом как дом. Но вот мастерская… Амелия прочитала заклинание, и под потолок выбежала стая светящихся жуков. Пучки трав, подвешенных под потолком. Мешочки. Баночки. Отдельный очаг с котлом. Каменная ступка с пестиком. Доски, ножи. Как на хорошей кухне. И какие-то интересные сосуды и трубочки.
Вольфа ведьмина мастерская нисколько не заинтересовала, зато он сразу пошел обыскивать дом. Оборотень — ночная тварь, и темнота ему не помеха. Даже в человеческом обличии у него почти волчий нюх и хорошее ночное зрение.
— Ух ты! — вырвалось у Оксаны, — Такого размаха у моей прабабки не было. Я даже не пойму, что здесь что.
— Я тоже не все знаю, — сказала Амелия.
— Как делить будем?
— Тебе сила, мне шкатулка. Тебе травы, которые ты знаешь, мне остальные.
— А инструменты?
— Куда ты их потащищь?
— А домик?
— Не знаю.
— А книги? — Оксана оглянулась, — Тут три книги.
Амелия пожала плечами.
Оксана сходила в спальню, вернулась с двумя простынями. Одну порвала на кусочки, в которые стала заворачивать травы, другую расстелила на столе, чтобы все в нее складывать.
Появился Вольф.
— Я там нашел украшения, — сказал он, — Амелии домик остается, и голубятня, мастерская. Оксане в счет этого из украшений долю. Пойдет?
— Пойдет, — сказала Амелия, — Только можно мне одно колечко?
— Держи.
— Ты подарил мне колечко! Теперь я поеду с вами!
— Куда ты поедешь, дурочка?
— Куда вы, туда и я.
— Задницу покажи.
Амелия развернулась и задрала подол. Задница красивая, но уже побита о седло. Ласка смутился и отвернулся. Но не сразу.
— Тебе завтра будет больно в седло садиться, — сказал Вольф, — А нам надо поспешить. Нас сам император ждет. И король еще. Два месяца верхом. В женском седле тебе за нами не поспеть, а в мужском чтобы ездила и учить тебя некогда, и сотрешь ноги до мяса.
— И что мне делать?
— Тут живи. Сколько лет жила и еще проживешь. Я потом приеду.
— Я боюсь.
— Чего?
— К Колетт гости ходили. Придут, спросят, где хозяйка. Что я отвечу? Голуби эти еще. Корми их, убирай за ними.
— Почему голуби, а не вороны? — спросила Оксана.
— Голуби глупые, а ворон первым делом скажет «что я с этого буду иметь». У них сильное критическое мышление, и они самодостаточны. Чего ты хочешь, они по сто лет живут, успевают ума палату нажить. Ворон не полетит день пути туда-обратно за какие-нибудь вкусняшки. Тем более, за право надеяться на вкусняшки, как голубь, — ответила Амелия.
— И заставить нельзя?
— Вороны не то, чем кажутся. Где-то есть легендарные колдуны, которые находят с ними общий язык. Это значит, что, если какая-то ведьма будет обижать воронов, то воронам есть, кому пожаловаться. Хотя они и сами по себе могут изрядно нагадить.
— Разве голубь не птица Святого Духа?
— Ага, а человек создан по образу и подобию Божиему. Сильно это нам с тобой мешает? Колетт не требовала от голубей летать на шабаш и целовать дьявола в зад. Или там, не знаю, гадить на распятия и читать колдовские книги. У нее с ними чисто мирские взаимоотношения.
— Что из трофеев нам достанется? — спросил Ласка.
— Деньги, — ответил Вольф, — Колетт не в долг жила. Мы тут потратились, а обратно ехать — здоровенных жеребца с кобылой кормить. Так что, дорогие дамы, даже не просите, не поделюсь. Вот, цепочку с кулоном продайте и уже разбогатеете.
Оксана тем временем перекладывала на простынь мешочки и баночки.
— Вроде все понятно, а это что за вонючка? — спросила она, держа в руках коробочку с притертой крышкой.
— Фаленгра, — ответила Амелия, — И это она еще по-настоящему не протухла.
— Зачем она такая нужна?
— Усиливает чувства.
— Серьезно?
— Не сама по себе, а один из компонентов. Потом варить надо, запах уйдет. Вот, понюхай.
Амелия подала Оксане одну из маленьких баночек с притертой крышкой.
— Интересненько, — Оксана с усилием вытащила крышку, — Масло какое-то?
— На основе розового масла.
— И что с ним делают? В вино добавляют или в еду?
— Наносят по капле за ушами.
Оксана запустила два пальца в баночку и щедро натерла себе за ушами.
— Вот так? И что будет? Какие чувства усиливает?
— Эй, ты с ума сошла! — воскликнула Амелия, отобрала баночку и закрыла ее крышкой.
— А что? — удивилась Оксана.
Вольф потянул носом воздух.
— Не нюхай ее! — крикнула Амелия, подскочила к нему и потащила за собой к двери, — Идем со мной, быстрее!
Ласка все обсуждение «усилителя чувств» пропустил, потому что разглядывал перегонный аппарат очень сложной работы. С цельнотянутой стеклянной витой трубкой толщиной в палец и стеклянным же поворотным краником.
— Что случилось? — отвлекся он, когда Амелия уже выпихивала за дверь Вольфа.
— Не знаю, — Оксана пожала плечами, — Что со мной не так, почему меня нельзя нюхать и почему эта маленькая хитрюша сбежала с Вольфом?
Ласка понюхал.
— Все с тобой так. Подушилась?