Джонни не смог вылететь из ангара. То ли «Холли» и правда была не так проста в управлении, то ли Кит её саботировал. В любом случае Джонни всё ещё возился с навигатором, когда Кит вылетел на «Лиде» с «Румы». Парусник плавно обогнул «Руму», сделал красивый разворот, расправил серебристое крыло и поплыл к ближайшей аномалии. На экранах она была обозначена красным острием. Опасность… «Лида» внезапно набрала скорость, не меняя курса. Джонни ругнулся и включил ком.
— Кит? Ты что делаешь?
Брат глянул на него безо всякого выражения и отключил видео. Экран погас.
— Мне очень жаль, — сказал Кит.
— Чего жаль? Кит, поворачивай! Ты летишь не туда!
— Успокойся. Скоро ты от меня избавишься.
Тета прослушивал коммуникацию. Он впервые в жизни ругнулся и попытался поймать «Лиду» тракторным лучом. Тщетно.
— Кит! — Джонни запаниковал. — Стой! Ты летишь в аномалию!
— Да, я знаю. Мне очень жаль.
Тета отстранил компьютер и взялся за дело вручную. Тракторный луч скользил по силовому полю парусника, как пальцы по мылу. Лодки сыновей Немо были неплохо защищены от неприятностей вроде поимки вражеским кораблём. Их можно было только схватить «сачком», но «Лида» была слишком далеко. Она летела прямо в магнитный колодец.
— Кит, отключите поле! — приказал Тета и бросил «Руму» в погоню за парусником. Он знал, что не успеет, но не мог хотя бы не попытаться.
— Невозможно. Я позаботился и об этом. Если бы у меня было хоть полчаса…
— Жаль?! Ты что, хочешь убить себя?!
— Джонни, — сказал Кит. — Нет. Я хотел убить тебя, но — видишь, как играет Фортуна. Ты подарил мне свою лодку.
— Ты саботировал навигатор «Лиды»?!! Кит, зачем? — крикнул Джонни. — Какого беса ты это сделал?
— Слишком сложно, Джон. Ты не поймёшь.
И он отключил ком.
— Тета, вытащите его! — Джонни кричал во всю мочь, и этот крик был страшен. — Он мой брат! Спасите его, или я разнесу ваш корабль!!!
И он действительно мог это сделать. По приказу президента парусники его сыновей несли на борту по две среднелёгкие пушки — достаточно, чтобы взорвать изнутри такой корабль, как «Рума». Если парень начнёт стрелять, погибнут все. Времени посоветоваться с Окойе не оставалось, а Джонни Конгрэйв сделал свой выбор, поставив ультиматум. Тета принял решение, подал сигнал SOS и на максимально возможной скорости бросил корабль вслед «Лиде», исчезающей в жерле аномалии.
«Руму» встряхнуло, как крохотного котёнка. Окойе упала в обморок. Тета почувствовал всем своим искусственным телом, как исполинская гравитационная лапа ухватила и повлекла корабль вниз — ибо космос вдруг приобрёл низ. Им была внутренняя корона Новы и её огневая, кипящая плоть. В головокружительном падении «Рума» догнала «Лиду», и Тета, прождав почти до столкновения, ловко ухватил лодку «сачком» и упрятал её в ангар.
У них было призрачно мало шансов. Тета понял это ещё до того, как сумел стабилизировать курс. Первое, что он сделал, была попытка снова взлететь, но магнитный пресс аномалии беспощадно вдавливал «Руму» в солнце. Когда взлёт не удался, Тета взял курс к рубежу аномалии. Через несколько секунд выяснилось, что корабль летит по кривой. «Рума» попала в мощный магнитный водоворот, из которого не было выхода. Температура плазмы вокруг корабля немного не достигала двух миллионов градусов. Они попали во внутреннюю корону солнца. Тета слабо надеялся, что на границе аномалии корабль потянет вверх, а не вниз, но это, в общем-то, не имело значения. Аномалия прижала их к испещрённой крупными пятнами активной области хромосферы. С первого взгляда на факельные поля Тета понял, что предстоит вспышка.
Он выслал крик о помощи через ансибль и поставил функцию на повтор. SOS постоянно летел в пространство, но на спасение Тета почти не надеялся. Даже если кто-то вовремя поймает и прочтет искажённый полями Новы сигнал, помощь наверняка опоздает. Подлёт и спуск на дно аномалии заняли бы много часов даже у мощного нового корабля, а подпространственный путь закрыт. Ни один пилот не может прыгнуть во внутреннюю корону звезды, не угодив прямо в её ядро, а два подобных прыжка — к солнцу и от него — под силу разве что богу. До вспышки оставалось около полутора часов.
Позаботившись о корабле, Тета бросился к Окойе. Она уже пришла в себя и смотрела на экраны огромными чёрными глазами. По краям мониторов бежали столбики данных. Она уже всё поняла. Тета бережно помог коллеге подняться и сесть. Двери лифта открылись, и на мостик опять ступил Кит. Джонни следовал за братом, мрачный, как демон. В руке у него был армейский бластер.
Тета вынул из стенного шкафа пару наручников и бросил их Джонни.
— Мистер Конгрэйв, прикуйте Вашего брата к креслу.
Кит безропотно уселся и завёл руки за спинку кресла.
— Не буду утверждать, — вежливо сказал он, — что в этом нет необходимости. Она есть.
Джонни угрюмо защёлкнул наручники на его запястьях, отошёл, сел туда, где пятнадцать минут назад сидел Кит, и покрутил на пальце бластер. У него было лицо внезапно и неприятно повзрослевшего человека. Кит поёрзал в кресле и принял расслабленную, удобную позу. Тета отметил, что он выбрал место почти в центре зала, а значит, и в центре внимания, но лишний раз снимать с него наручники не хотелось.
— Ну и когда нам настанет конец? — спросил Кит.
— Через девяносто семь целых сорок семь сотых минуты, — сообщил Тета.
Он опустил тысячные и прочие доли, которые с точностью до пятой точки после запятой назвал ему его искусственный разум. Шестая цифра колебалась. Звезда ещё не решила бесповоротно, когда она желает извергнуть в космос мириады тонн немыслимо горячей плазмы и море протонных лучей, со смертоносностью которых сравнимо разве что оружие сидай. Тета перебирал варианты. Выбор был невелик. Через неполных девяносто восемь минут «Руму» охватит вспышка. Люди погибнут на долю секунды раньше него. Их убьёт излучение. Под силовым защитным полем корабля Тета проживёт, может быть, достаточно долго, чтобы зарегистрировать и осознать их смерть. Потом «Руму» ударит ядерным кулаком, и корабль вместе с мёртвым экипажем превратится в облако пара, в сгусток света. Возможно, какие-нибудь приборы даже уловят ничтожный след железа в протуберанце, но вряд ли. Тета решил подождать до последней секунды и прыгать в подпространство. Он был на девяносто девять целых девятьсот девяносто восемь тысячных процента уверен, что припаркует корабль в ядре Новы, но вспышка не оставляла им шансов вообще. Никаких. Тета решил протрепыхаться до конца — авось всё-таки выпрыгнешь из кувшина, сбив жидкие сливки в сметану. У него оставался шанс, вероятность в две тысячных процента, что его кваркокристаллический разум сумеет пересилить, перехитрить, перебыть звучный зов солнечного ядра.
Капитан кратко обрисовал ситуацию. На мостике повисла тишина. Никто не пожелал спорить или паниковать, но, кроме ожидания конца, им было нечего делать, и Кит оказался хозяином положения.
— Зачем ты это сделал, Кит? — спросил Джонни.
— Зачем ты это сделал, Кит? — передразнил его брат. Это было потустороннее эхо слов Джонни, одновременно похожее и иное; даже не передразниванье, а вычленение каких-то аспектов фразы так, что получилось тщетное вопрошание пустоты.
— Что ты делаешь с голосом?! — взорвался Джонни. — Что с тобой наконец такое, Кит?!
— Что с тобой наконец такое, Кит?! — жутковато передразнил тот. — Ничего такого, Джон. Это всего лишь я.
Джонни открыл рот, чтобы яростно возразить, но внезапно стушевался и произнёс устало и трезво:
— Да.
Он обернулся к Тете.
— Вы сообщили по ансиблю, что случилось?
— В общих чертах. О роли мистера Арлинга я умолчал.
— И дальше молчите. Если отец узнает, что случилось, он Кита убьёт.
— Как и всех, кто не вписывается в его дивный новый мир, — сказал Кит.
— Твой дедуля всё ещё жив, — огрызнулся Джонни. — Сам видишь, к чему это привело.
— Ерунда, — сказал Кит. — И ты это прекрасно знаешь. Майк совершенно ни при чём. У меня есть своя воля.
Джонни встал, отошёл к автомату и вернулся с банкой «Красного быка».
— Что я тебе сделал, Кит? Что я тебе когда-нибудь сделал плохого? Почему ты хочешь меня убить?
— Джонни. Я бы всё обьяснил, но ты не поймёшь. Считай, что ты мне мешаешь. Допустим, так: ты первенец отца, законный сын, тебя все любят, ты всегда на первом месте, тебе достаётся всё лучшее потому, что ты на каких-то три месяца старше меня…
— Чушь собачья. Отец дал тебе своё имя, и кто тебе виноват, что ты не хочешь его носить?! Твоя часть наследства не меньше моей. Тебе завещано столько денег, что ты себе остров можешь купить на какой угодно планете! Мама и сёстры всегда относились к тебе хорошо. Джоэн с Сильвией любят тебя! — Джонни одним глотком допил тоник и смял банку. — Ты жил у нас и мог бы жить и дальше. Ты сам решил уйти к Майку! И если ты хочешь новую лодку, тебе достаточно попросить! Отец тут же даст тебе деньги.
— Он даст мне чужие деньги, — отрезал Кит. — Как и тебе, и всем остальным. Он присваивает чужую собственность, раздаёт её своим друзьям и своим бомжам и слывёт величайшим благодетелем, отцом народа! Ни один честный человек подобных денег не возьмёт, эрго, я не возьму у него ничего. Немо принял от Вавилона бессмертие и никогда не умрёт, эрго, и по наследству я не получу ничего… даже если бы хотел. Я никогда не выйду из-под его руки, как и ты, но ты уродился в него и просто слишком туп и глуп, чтобы осознать, что всё это значит. В моём возрасте Майк был уже приличным юристом и поэтом и начал строить себе будущее, делать карьеру, а у меня такой возможности нет, потому что Немо и его грязные бомжи загребли власть, стакнулись с оккупантами и изо всех сил расшатывают основы общества, государства и бытия! Я знаю, надо что-то делать, но ты мешаешь мне, Джон. Ты постоянно приходишь, ты звонишь, выдёргиваешь меня из-за стола, где я пытаюсь думать или читать, тащишь в какой-нибудь притон, в бордель или на пляж, на полигон или же, как сейчас, в космос, или на дно морское! Ты занимаешь меня, ты просто захватываешь меня целиком, и я уже не могу думать, не могу ничего решить, меня уже не хватает ни на что.