Рассмотрим теперь, что означало имя знаменитого внука Чынгыз хана, известного в русской историографии как Батый, Бату. В татарских исторических преданиях (дастанах) это имя известнее как Баянду (Баянту)[63] (42, 64), другой вариант написания и произношения этого имени, дошедший до нас — Байду (Байту) (там же, 252), отсюда, надо полагать, и «общепринятый» вариант — Бату.
Отметим, что древнее татарское имя Баян[64], которое часто встречается в татарских исторических памятниках и эпосах (100), было довольно распространенным у монголо-татар. Например, известен «монгольский» ученый Баян, живший в Китае в период правления хана Туган Тимура (вторая половина, конец XIV в.). Баян «получил прекрасное по тем временам образование. Его называли «святым наставником учения». Он отредактировал «Историю династии Цзинь»[65] («Цзинь ши») (111, 15). Был убит солдатами китайской армии, воевавшими против монголо-татар в Китае, вместе с женой и несколькими сотнями семей татар, которых он возглавлял во время эвакуации (там же).
Известно, что имя Баян было также у одного из праправнуков Чынгыз хана в Улусе Джучи в первой половине XIV в. (101, 512). Образовано имя Баян скорей всего из двух слов: «бай» — «богатый, содержательный, щедрый» и «ян» (уаап) — «душа» (другой вариант произношения «джан», если написать это слово по-английски, будет ближе к подлинному звучанию: jaan).
Второе составляющее имени внука Чынгыз хана — «ту»[66] на древнем татарском языке означает «знамя» (42; 100).
И еще было у внука Чынгыз хана прозвище, по общепринятой транскрипции — Саин хан. И по общепринятому же утверждению, прозвище это означало на халха-монгольском языке слово «добрый».
Рассмотрим, насколько это утверждение соответствует истине: на современном халха-монгольском языке «добрый» будет (привожу все варианты): тєрєл, анги, зїйл, їе, угсаа, язгуур, шинж чанар, дуулгавартай.
Получается и здесь, что у «древних монголов» язык никак не соответствовал современному халха-монгольскому языку.
Но что означало прозвище «Саин»? И на каком языке?
В современном татарском языке есть ныне слова «сыену, сыенырга», что означает: «найти приют, покровительство, защиту, помощь, доброе отношение» — в самом широком смысле этих слов. При этом не забудем — буква «ы» на татарском языке означает звук, похожий на русское «ы» в слове «опыт», или второе «о» в слове «город». Также есть современное татарское слово «сыендырырга» — взять под защиту, оказать помощь, покровительство и т. п.
Далее, образованы приведенные слова от старого, ныне мало употребляемого татарского слова «сыен», что означает дословно «оплот, опора, защита, надёжа, покровитель». Звучит очень похоже на «саен» — вернее, это оно и есть, например, русский, услышав это слово, запишет его именно так. Да и если переведет как слово «добрый» (царь) — то будет это, как видим, совершенно правильно.
Приведу еще пример о прозвище-имени маленькой дочери очередного из «монголов, которые являются правителями и хозяевами этой страны» — автор данных строк неоднократно побывал в самых различных районах державы монголов, от Китая до Черного моря в начале XIV в., при правлении хана Узбека в Улусе Джучи (13, 273; 101, 278):
«О дочери великого султана Узбека. Имя ея Иткуджуджук. Значит это имя маленькая собака, потому что ит значит собака, а куджуджук (собст. куджук или кучук — Тизенгаузен В. Г.) — маленький»[67]. Мы уже знаем, что «Тюрки получают свои имена по случаю, как это делают Арабы…» (там же, 295). Далее в сноске-комментарии уже уточнение: «Ибн Батута говорит об этом следующее: «Татары называют родившегося (ребенка своего) по имени первого входящего в палатку при его рождении…» (там же). Мы видим, что этническая принадлежность монгола Узбека и его родного народа названа конкретно — тюрки, а точнее — татары, один из тюркских народов. И даже имя дочери Узбека понятно современным татарам без перевода — затруднения могут возникнуть только в связи с искажениями, допущенными сначала арабским, а затем и русскоязычным историками.
Ну и в заключение — приведем пример, как «объясняется» происхождение старотатарских имен из халха-монгольских слов теми, кто очень плохо знает свой родной язык и верит очень официальным историкам-западникам и мифотворцам-булгаротюркистам, утверждающим, что в древности «татар не было», а если кто-то все-таки был, то все, как один, «монголоязычные»:
«Тукай — (муж.) (монг.) Радуга» — это из сайта в Интернете о татарских родах, фамилиях и именах (www.tatar.rodstvo.ru/al.htm).
Поясню тем, кто поверил незадачливому «исследователю родословных»: русское слово «радуга» будет в переводе на язык халха звучать так — солонго. Очень древнее халха-монгольское слово. А имя «Тукай» — это имя татарское, и тоже очень древнее, и дошло до нас с тех еще времен, когда в татарском языке радуга называлась не арабско-татарским словосочетанием «Салават купере», то есть «мост Салавата», а татарским словом «тукай» или же «тугай». Что значит «дуга», «изгиб», «излучина» — в числе нескольких значений, которые имеет это слово. Корень приведенных татарских слов — такое же древнее татарское слово «дуга». Означает то же самое, что и аналогичное слово означает на русском языке.
Глава 3Сведения об антропологических признаках «древних монголов», или древних и средневековых татар
Л. Н. Гумилев пишет: «Самые древние монголы ничего общего не имели с блондинами, населявшими Европу. Европейские путешественники XIII в. никакого сходства между монголами и собою не обнаружили» (30, 86).
Но, тем не менее, как он обоснованно поясняет, даже не самые «древние монголы (то есть, соплеменники Чынгыз хана и их предки. — Г.Е.) были, согласно свидетельствам летописцев и найденным в Маньчжурии фрескам, народом высокорослым, бородатым, светловолосым и голубоглазым. Современный облик, а также язык, который мы ныне называем монгольским, их потомки обрели путем смешанных браков с низкорослыми, черноволосыми и черноглазыми племенами, которых соседи собирательно называли татарами» (31, 413) (выделено мной. — Г.Е.).
И мы ниже убедимся, что сведения Л. Н. Гумилева, излагаемые в его работах, во многом подтверждаются и сведениями из других источников и работ разных авторов — например, относительно внешнего облика и прародины соплеменников Чынгыз хана все точно, как можем мы судить, например, по трудам В. П. Васильева. Но вот относительно названия и самоназвания этого этноса Л. Н. Гумилев вынужден был сказать лишь часть правды.
Не все сказал Л. Н. Гумилев и относительно времени, к которому соплеменники Чынгыз хана «приобрели облик и язык, который мы ныне называем монгольским». Также Великий Евразиец советской эпохи был вынужден смолчать относительно того, все ли представители этноса «древних монголов» приобрели облик, который мы называем «монголоидным» и соответственно халха-монгольский язык. Эти вопросы, как и вопросы о наличии с раннего средневековья конкретного этноса «татар», и о принадлежности к этому этносу Чынгыз хана, остались в работах Л. Н. Гумилева открытыми.
Поэтому не будем заблуждаться относительно того, что произошло это «изменение внешнего облика и языка» отнюдь не со всеми «древними монголами», или, по-другому — татарами Чынгыз хана, и отнюдь не до «эпохи монголов». Забегая вперед, скажем, что произошли эти изменения много позже того и лишь с отдельными индивидуумами данного этноса, оставшимися после полного уничтожения значительной части этого народа, проживающего в восточной части Евразии — в Китае и Монголии. То есть соответствующие изменения в «облике и языке», полная ассимиляция, произошли с единичными потомками монголо-татар, оставшимися среди «черноволосых и черноглазых племен» Монголии после геноцида, проведенного против этого народа китайцами династии Мин, что случилось при обстоятельствах и по причинам, о которых будет рассказано ниже. И происходило это только после распада монгольской державы, точнее, в конце XIV в.
И главное — вполне возможно, что в X–XIII вв. некоторые племена, которые не относились к родному этносу Чынгыз хана, некоторые соседи (причем весьма отдаленные от них) в рассматриваемое время и в некоторых случаях называли, но именно собирательно, татарами, то есть, в смысле «подданные и союзники татар». Так как татарам, которые на определенный период в истории приобрели позднее также и второе, «официальное наименование «монголы» или, точнее, «монголо-татары», принадлежала гегемония в степях уже к XI–XII вв. (30, 89).
Общеизвестно, что ныне в таком же собирательном значении, как и татарами в то время, часто называют, например, западноевропейцы, «русскими» все этносы России: марийцев, чувашей, удмуртов, тех же татар и многих других — светловолосых и черноволосых, низкорослых и высокорослых, и говорящих на самых разных языках.
Но это вовсе не значило и не значит, что такого этноса (народа), как русские — в России не имеется.
Так же обстояло дело и с татарами, с «улусом, в котором родился Чынгыз хан и единоплеменные с ним поколениями», с одним отдельным этносом, который Л. Н. Гумилев называет в своих работах «древними монголами». А действительное название и самоназвание этого народа, как мы можем уточнить по сведениям В. П. Васильева, было «не иное, как татар» (17, 159).
Если кто-то из соседей и называл иногда — по случаю, именно в собирательном смысле — подчиненные татарским ханам или старшинам племена и (или) их воинские подразделения «татарами», это вовсе не значит, что этноса «татары» не существовало. Одно понятие «татары в собирательном смысле» никак не исключает другое понятие — «татары в смысле конкретного этноса».