И ведь войск у хана Улу-Мухаммеда было всего 3500 человек, где он взял «сильные отряды», чтобы «разместить в разных русских городах» (там же)? И как русский народ, если он был «возмущен и ошеломлен», как пишут западники, не перебил татар? Хотя бы как, например, перебившие ночью спящих на постое в их домах монголо-татарских воинов в конце XIV в. (34, 131) китайцы, хоть и весьма трусливые, как заметил В. П. Васильев, очень хорошо их знавший[221].
И вот ответ — «давний противник Василия Дмитрий Шемяка организовал заговор и был провозглашен великим князем. По его приказу Василий был арестован и ослеплен» (18, 80) — то есть выкололи великому князю глаза, стараясь сломить его волю и заставить отказаться от великокняжеского престола.
Но не тут-то было — Василий не такой уж безвольный оказался, хотя по легенде западников и «попал в плен» и «привел татар в поисках денег, чтобы выкупить самого себя», находясь в собственной стране.
Он собирает вокруг себя сторонников (мелкие дворяне, обедневшие князя, оставшиеся ему верными, деятели церкви) и воюет с узурпаторами — то есть с войсками русского князя Шемяки. И в плен не попадает, хотя и слепой. А татары, вместо того, чтобы, махнув рукой на «бестолкового и бедного заложника» (у него даже сторонники — «обедневшие князя») — почему-то воюют на его стороне, причем целый год и не одно сражение. «Непосредственным результатом гражданской войны было усиление власти великого князя Московского — Василия» (там же). В результате, восстановив свою власть в стране, Василий дает татарам — сыновьям Улу-Мухаммеда то, о чем просил у него их отец — земли для поселения на юго-восточных окраинах Московии — и образуется Касимовское ханство со столицей Касимов.
И вывод может быть здесь только один — при условии, что большинство из действующих лиц описанных событий — татары и князь Василий, и русские соратники великого князя были в здравом уме и твердом рассудке: никакого «пленения Василия татарами» не было. И «привода татар Василием в поисках денег для выкупа себя из плена» тоже не было. Все это вымышлено для оправдания заговорщика и узурпатора Шемяки — судя по всему, западника. И еще для очернения татар и особенно для того, чтобы представить Василия «безвольным рабом татар».
Был союз Василия с татарами — и еще до мятежа и его свержения узурпаторами, унаследованный им от деда и отца союз.
Верные этому союзу, помогли татары восстановить государство Московское — оно для них было, по всей видимости, свое, так как после распада Орды другого Центра не было в державе. И вот еще интересный факт — «создание этого вассального татарского государства сильно подняло престиж князя Московского в татарском мире, который уже потерял единство» (18, 82). Но мы знаем, было еще одно татарское «вассальное», точнее — союзное государство у Москвы. Это Темниковское княжество, улус Орды еще с XIII в., оставшееся союзником Москвы после распада Орды-Центра. Который до своего распада также был союзником Московского княжества. Поэтому нельзя никак отрицать, что престиж у Москвы «в татарском мире» был и до создания Касимовского ханства. И пришли на помощь Василию татары, а не за вымышленным «выкупом».
Московское государство было русско-татарским, двуязычным государством. Объективные факты подтверждают это: монеты чеканились московские на двух языках, включая и период Ивана Грозного (64, 134–135, 143–147; 104, 457).
Составленные до XV в.[222] включительно и чудом сохранившиеся доныне документы Московского государства свидетельствуют, что великие московские князя накладывали на них резолюции на татарском языке (там же, 457; 106, 192–193). Писали русские князья эти резолюции не только на татарском языке, но и тем самым уйгурским письмом (там же), который был основным рабочим письмом державы монголов. Понятно, что не все документы московских князей сохранились — не дошли до нас, естественно, «бумаги с татарскими письменами и книги на татарском языке», обнаруженные своевременно «составителями русской истории» — романовскими историками-немцами.
И великие князья говорили в Кремле по-татарски, включая Ивана IV, «посадившего на престол Касимовского хана» (34, 178)[223]. Говорили по-татарски русские князья с самого раннего детства, с того возраста, как только вообще начинали разговаривать — например, тот же Иван Грозный (47, 156).
И в обществе было широко развито применение татарского языка: Например, Афанасий Никитин писал свои записки о путешествии за три моря (1471–1474 гг.) одновременно на русском и татарском, так как «он сам и его читатели были двуязычными» (66, 352–353).
И документы государственные также, надо полагать, многие составлялись также и на татарском языке — но «не сохранились» — как и архив Ивана Грозного или как Алтын Дафтер и Йазу Чынгыз хана. Как и «огромная масса всяких документов», включая Казанские и Астраханские архивы (58, 75–80). Как не сохранились три листа из Лаврентьевской летописи.
А то, что сохранилось, было исправлено и (или) истолковано в соответствии с рассматриваемыми в данной работе легендами «об этнических монголах» и «татаро-монгольском нашествии и иге».
И нельзя оставить нерассмотренным продолжение легенды «о татаро-монгольском нашествии и иге», согласно которому русские, «освободившись от татарского ига», при помощи технической и организационной помощи западноевропейцев, совместно с кучкой «изменников-касимовцев» завоевали «независимое, процветающее татарское государство — Казанское ханство, центр татарского мира» того времени.
Так ли это на самом деле, или имеются факты, дающие основания сомневаться в данном утверждении официальных историков-западников, которое упорно насаждалось с XVIII в.?
Не кроется ли в официальной истории Казани, составной части миллеровской официальной истории России, попытка разделить татар России на «казанских» и прочих — «сторонников Москвы» и «равнодушных к совершившемуся практически у них на глазах завоеванию центра татарского мира»[224]?
Причем, как нам известно, никаких подлинников ни из русских, ни из казанских, ни из астраханских, ни из других «книг на татарском языке и бумаг с татарскими письменами» с того времени на данную тему не сохранилось.
Имеются вполне достоверные сведения, что Казанское ханство могло в XVI в. «выставить войско в тридцать тысяч человек, преимущественно пехотинцев, среди которых черемисы и чуваши — весьма искусные стрелки» (23, 170).
Но татары, что общеизвестно, все были кавалеристами, и без коней не воевали (там же, 168–169). И хотя татарин мог воевать пешим и весьма отважно, но — только будучи «сброшенным с лошади», и только в исключительных случаях. Хотя при необходимости мог татарский воин сражаться с не меньшей отвагой и успехом даже без оружия, оказавшись по какой-либо причине без него (там же, 116), и даже против нескольких противников (42, 231).
Татарский мир того времени был весьма обширен. Кроме Касимовского ханства и Темниковского княжества татары жили также в Южной Сибири, в бассейне реки Яик (ныне Урал), на Южном Урале, Нижней и Средней Волге, в Крыму, Северном Причерноморье и в степях от Северного Кавказа (р. Кубань) до Волги включая, Донские степи, где татары жили во множестве среди казаков.
Возможно, Казань и была в то время крупнейшим торговым центром и богатейшим городом Поволжья. Но, учитывая изложенные выше сведения о Касимовском ханстве и государстве темниковцев-татар, можно предположить, что еще один центр культуры и «престижа в татарском мире», по крайней мере, не менее значительный, чем Казань, находился тогда западнее Казани. Тем более в Касимове и его окрестностях (мы уже знаем, какие это «окрестности» — занимающие огромную по тем временам территорию и узел основных дорог в восточные страны Темниковское княжество — «Царство Тюмень» или «Заволжская Орда») обнаружено наличие множества татарских и других исторических документов, которые могут и сегодня составить внушительную библиотеку (105).
«В широкой распространенности восточных книг в Касимове в XV–XVII веках сомнений быть не может — это убедительно показали результаты археографических экспедиций 1964 и 1966 гг. Например, автором этих строк были выявлены и приобретены у населения Касимова сотни рукописей» (там же, 54). Это рукописи и книги, относящиеся к периоду времени с XIII по XVII столетие включительно — «татарские, турецкие, крымско-татарские, староузбекские и арабо-персидские… (выделено мной — Г.Е.). Некоторые из них были привезены в Касимов уже в готовом виде, другие были переписаны в Касимове или его окрестностях» (там же, 54–55). И это — только обнаруженное в двух поездках 1964 и 1966 гг.! И понятно, что рукописи и книги — все, кроме тех, которые написаны на арабском и персидском, ну и пожалуй, на турецком языках — были написаны на старотатарском языке. Поскольку вряд ли имелись существенные различия «с XIII по XVII столетие включительно» между «татарским, крымско-татарским, староузбекским» языками.
А вот мнение официальных историков Татарской АССР, высказанное в точном соответствии с продолжением легенды об «официальной и тайной истории о монголах»: все эти древние документы и литература, полагают они, туда «попали, видимо, из Казанского ханства, скорее всего тогда, когда Касимовские мирзы грабили павшую Казань» (там же, 54).
И потомки этих «мирз» доверчиво отдавали ученым-историкам бережно сохраненные их предками в течение веков бесценные реликвии…
Но все-таки не в «грабеже павшей Казани» дело, а в том, что Темников и Касимов были весьма значительным культурными центрами татарского мира после падения Орды-Центра Улуса Джучи.
И центрамм не только культурнымм, но и политическим, как мы и видели выше из сведений С. Герберштейна. Во-первых — поскольку при «выяснении отношений» между Казанью и Московией, на стороне которой были Касимов и Темников, Казань не находила никакой поддержки от татарского мира