Лесоруб проигнорировал его вопрос.
— Ну, Мартин, ты мне нравишься, — сказал он. — А что до тебя, Фрэнк, что тебя сюда привело?
— Ну, мистер Нехват, я просто ухаживал за одной девушкой, но появился другой парень, и… ну… — Фрэнк замялся.
Мистер Нехват провел рукой по лицу.
— Ни слова больше, мальчик. В холмах полно людей, которым не нравится, кто они и где находятся. Затем каталог и нужен: любая фантазия за ваши деньги. Ладно, вы нам подходите, поэтому хватит болтовни. Можете приступить к работе с завтрашнего дня, а там посмотрим. Если вы не дураки, сможете получать хорошую плату. А если замешкаетесь у желоба, что ж, я отправлю ваш заработок вашим мамочкам, на похороны хватит.
Они ударили по рукам.
— А в ближайшие полчаса, — промолвил мистер Нехват с широкой улыбкой, — будете торчать у лотков. Поглазеете, поучитесь, это я вам лучше всякой сосны предсказываю. — Со смехом он похлопал по стволу ближайшего дерева.
В тот же момент челюсть его отвисла, а капюшон сполз на искаженное ужасом лицо.
— Парни, — его голос дрожал, и это было страшно — слышать дрожь в голове такого опытного человека, — убирайтесь отсюда. Прямо сейчас. Спускайтесь с горы.
Через несколько минут тут будет жарко. Мне нужны мужики, которые умеют топорами махать. — И он бросился к лагерю, окликая лесорубов.
Фрэнк и Мартин в замешательстве переглянулись, а потом Фрэнк протянул руку и коснулся дерева. Сонмы ярких образов пронеслись в его мозгу — блистательные существа в перьях и бархате, расписанные лазурью тела, боль и смерть. И мех капюшона, обрамляющий голову мистера Нехвата в воде желоба.
Мистер Нехват, которому не хватило сил удержать голову на плечах… Парни протиснулись через толпу дровосеков и бросились к деревьям, надеясь затеряться среди снегов.
Слишком медленно. Раздался пронзительный свист, и эльфы в стремительной пляске появились отовсюду, высокие, безжалостные. Их украшенные перьями туники делали их похожими на больших хищных птиц. Парни застыли, не в силах пошевелиться.
Лесорубы готовились к бою. Приковылял даже Игорь.
— Дерфитесь за дерефья, — велел он. — Это озадафит их, они запутаютфя, какой фегодня день. А пока разберутфя, фы уфпеете задать им трепку.
Лесорубы были не робкого десятка, и смертоносный металл их топоров уничтожил не одного эльфа. Но силы противника прибывали; эльфы раскачивались на верхушках деревьев, хохоча, разрушали постройки, сталкивали бревна. И все же было в них нечто настолько очаровательное… что-то, что охватывало внешне сильных лесорубов, заставляя их бросать оружие, падать на колени и рыдать, становясь легкой мишенью для волшебного народца.
— Говорю же вам — бегите! — крикнул мистер Нехват, яростно сражаясь с эльфом, атаковавшим его сзади. — Доберитесь до желобов. Вода в желобах быстрее эльфов. Со мной все будет в порядке!
Мартин предпочел послушаться, хотя Фрэнк, видевший будущее, знал, что «в порядке» — это не то слово, которое можно будет вскоре применить к мистеру Нехвату, — и прыгнул в бадью; Фрэнк последовал за ним, мистер Нехват дернул рычаг — и бадья рухнула вниз! Вниз по крутому извилистому склону с такими крутыми поворотами, что берегам приходилось опираться друг на друга, чтобы не обрушиться. Парни промокли до нитки; вокруг громоздились бревна; они неслись глубокими ущельями, уворачиваясь от стрел эльфов, которые тянулись следом, как разъяренный осиный рой.
Дико, волнующе, почти смертоносно — так они описали бы свое приключение позже, хотя наверняка с ними расправились бы раньше, чем они успели бы кому-кому-то об этом поведать. Это было страшно — страшнее, чем приходилось переживать любому молодому человеку. Даже сквозь рев воды они слышали, как кричат лесорубы, и в воду падали такие вещи, которых никому не хотелось бы рассматривать слишком близко.
Штабель бревен на складе прервал их путешествие. Здесь было полно людей, молодых и сильных, с металлом в руках, недовольные ущербом, нанесенным товаром. Заслышав крики и смех, они собрались было подняться в гору, но вдруг все стихло. Эльфы ушли.
Мельник в местечке Зловонь[38] был человек набожный, а его мельница представляла собой сложный механизм из множества колес, вращающихся в разных направлениях. Самым страшным его ночным кошмаром, которого он надеялся никогда не увидеть наяву, было разрушение механизма, когда шестерни и колеса разлетаются во все стороны. Но пока они вертелись как полагается, мельник был счастлив. Он никогда не оставался без работы, ведь хлеб нужен всем.
Однажды ночью явились эльфы и принялись озорничать с мукой, дырявить мешки и запускать муравьев в зерно, потешаясь над хозяином. Но они совершили ошибку.
Мельник молился Ому, но не получал ответа — вернее, он слышал ответы и наставления внутри собственной головы, — так что он позволил эльфам забавляться, как им хотелось, среди сложных колес, ревущих вертящихся колес, окованных чудным холодным металлом.
И мельник запер все двери, чтобы эльфы не могли выйти. Всю ночь он слышал крики, а наутро, когда друзья спросили его, как ему удалось совладать с пришельцами, он ответил только:
— Ну, мельница Зловоня мелет медленно, но очень мелко.
Старая Матушка Весельчаксон из Ненадежной Лощины, проснувшись, обнаружила свои волосы спутанными в ужасный колтун, а постель ее была полна репейника, впивавшегося в ее старую кожу… А эльфы торжествующе хохотали, когда их ездовое животное — молодая телка, — рухнула на колени, изнемогая от их ночных развлечений…
Старый ворчливый торговец с Ломтя вытолкнул на рыночную площадь тележку — свое единственное средство существования, — напевая: «Капустный кочан — гоблину печаль, а лука связка — все эльфам встряскаааааааргх!»
У подножия Овцепиков юная девушка по имени Элфи, пощекотав подбородок цветком, вдруг выпустила руку маленькой сестренки, позволив ей, прогуливаясь, забредать все дальше и дальше в реку, и влюбленно посмотрела в глаза отцовского осла… пока сам неосмотрительный путешественник удалялся все глубже в лес, танцуя под нескончаемую эльфийскую музыку; эльфы резвились вокруг, наслаждаясь его беспомощностью…
Кышбо Гонимый — маленькое божество всех пушистых существ, предназначенных на съедение, — затаился в кустах, пока эльфы извлекали весь максимум кровавого удовольствия, которое только могла дать семейка молодых кроликов…
ГЛАВА 14Сказка о двух королевах
Тиффани отвезла маленькую, такую жалкую Паслен, всю дорогу кутавшуюся в плащ, обратно на отцовскую ферму и разместила ее и Фиглов на старом сеновале.
— Здесь тепло и чисто, — сказала она, — и нет железа. Я принесу тебе поесть.
Она взглянула на Фиглов. Те тоже выглядели голодными. А тут еще эльф.
— Роб, Двинутый Крошка Артур и ты, Величий Ян, я собираюсь принести бальзама, чтобы подлечить раны Паслен, — сказала она, — и я надеюсь, что вы не станете ее обижать, когда я отлучусь. Я правильно надеюсь?
— Да, госпожа, — бодро сказал Роб. — Ступай и не бойся оставить ее с нами. — Он обратился к Паслен. — А ежели ты, эльф, вздумаешь выкинуть чего, так вот оно, наше оружие, при нас. — Он взмахнул клеймором так, что сразу стало ясно: ему не терпится пустить его в ход.
Тиффани повернулась к Паслен:
— Я карга этих холмов, и Фиглы будут подчиняться моим приказам. Вот только они не любят вашего народа, так что, сударыня, на вашем месте я бы вела себя тихо и играла по правилам, иначе расплата может быть жестокой.
И Тиффани ушла. Правда, ненадолго, потому что мало доверяла эльфам, а Фиглам — и того меньше.
Когда она принесла целебную мазь, Паслен уже начала потихоньку приходить в себя. Казалось, будто с каждым плавным движением маленькая эльфийка расцветает, становясь все прекраснее. Какая-то искра мерцала у нее внутри. Это было похоже на нарядную глазурь, которая покрывала ее с ног до головы и чуть ли не вопила: «Разве я не красива? Разве я не мудра? Я Королева королев!» Тиффани показалось на миг, что она теряет себя в этом потоке очарования, но она была к этому готова.
— Даже не пытайтесь применить ко мне свои эльфийские чары, сударыня, — предупредила она.
И все же она чувствовала, как эльфийское волшебство тянется к ней, словно рассветные лучи…
— Тебе не очаровать меня, эльфийка! — вскричала Тиффани, и слова, услышанные когда-то от Бабули Болит, всплыли в ее сознании. «Йин, тан, тефера», — принялась повторять она снова и снова, и этот речитатив помог ей снова обрести собственную волю.
Сработало. Паслен сдала позиции и выглядела теперь как девочка с фермы, доярка. Правда, она изобразила для себя такое платье, какое ни одна доярка не стала бы носить, учитывая все эти кружева и ленты, а еще эти изящные маленькие туфельки. Когда на ее голове сформировалась миленькая соломенная шляпка, Тиффани невольно отпрянула. Она слишком хорошо знала этот облик. Так выглядела фарфоровая пастушка, которую она когда-то подарила Бабуле. Тиффани разозлилась. Как смеет эта эльфийка посягать на столь сокровенное!
— Я требую… — начала Паслен, но осеклась, увидев выражение лица Тиффани. — Мне бы хотелось… Деревенская девчушка, подумала Тиффани с восторгом. Эльфы почти покинули здание[39]. И все же она с суровым видом скрестила руки на груди.
— Я помогла тебе, но теперь я должна помочь другим — людям, которые жили бы лучше, если бы вы им не мешали. — Она прищурилась. — Все эти мелкие пакости вроде порчи пива. Да, я знаю об этом, эльф. Ты хочешь заполучить свое королевство обратно, Паслен?
Раздался дружный рык Фиглов.
— Мы вышвырнем ее обратно, да, госпожа? — с надеждой произнес Величий Ян.
— Да! — поддержал Роб. — Долой вредителя!
— Мне жаль об этом говорить, Роб, — сказала Тиффани, — но Фиглов многие тоже считают вредителями.
Величий Ян на миг задумался и возразил:
— Ну, может, мы и вредители, но вашим детям нас незачем бояться. — Он вытянулся во все свои семь дюймов — внушительный рост для Фигла, что подтверждалось шрамами от дверных косяков на его лбу, — и завис на стропилах прямо над эльфийкой. Тиффани перестала обращать на него внимание и снова обратилась к Паслен: