Ангелина подтолкнула Снежка. Песик мигом вскарабкался на кровать и цапнул Герту за руку. Как и положено столь никчемной собачонке, он заливался визгливым лаем и воинственно вилял никчемным куцым хвостиком. Герта отдернула руку.
— Скверная собака! — завопила она и замахнулась на Снежка кулаком.
Снежок отважно защищал красное пятно. Его маленькие лапки царапали простыню, зубки скалились, шерстка поднялась дыбом. Никчемная собачонка наслаждалась вовсю. Ангелина даже заподозрила, что Снежок уже давно лелеял желание вцепиться Герте в руку.
Удар Герты не попал в цель. Она замахнулась снова, но, наверное, ей не так уж хотелось прибить Снежка. Во всяком случае, служанка промазала еще раз.
— Ангелина! Вам следует серьезно заняться воспитанием этой собаки, — сказала она, сердито тряхнув своей огромной гэризонской головой и отворачиваясь от Снежка, от постели и — самое важное — от темно-красного пятна.
Ангелина не догадалась перевести дыхание, прежде чем заговорить, и слова вылетели у нее изо рта со свистом, как воздух из распахнутой сквозняком двери.
— Извини, Герта. Не знаю, что такое нашло на Снежка...
Ангелина — как бы случайно — подошла к постели и небрежным движением заправила отброшенную Гертой простыню под матрас, а заодно — и пятно, и Снежка. Песику это ужасно не понравилось. Он набросился на опускавшуюся на него материю как на распростершую крылья огромную птицу. Вид у развоевавшегося Снежка был такой забавный, что Ангелина чуть не расхохоталась, но вовремя одернула себя — не для того она затеяла все это, чтобы испортить в решающий момент.
Сейчас ей надо было увести Герту от постели и чем-нибудь отвлечь.
— Я прилегла вздремнуть перед ужином, и вот... — поспешно ответила она. — Мне еще днем стало не по себе, после того пирога с фазаном, что подогрела на обед Дэм Фитзил...
— Дэм Фнтзил — кретинка! — перебила Герта. — Кому в здравом уме и твердой памяти придет в голову подавать фазаний пирог двухдневной давности! С таким же успехом она могла накормить нас беленой. — Герта яростно затрясла не только головой, но и всем телом — а вместе с ним затряслись и подвешенные к поясу служанки причиндалы: мешочек с нитками и иголками, ножницы, носовые платки, гребешки, пинцеты, флакончик с духами и сумочка с пудрой, румянами и притираниями. — Помяните мое слово, в один прекрасный день она таки прикончит нас!
Ангелина выразила свое согласие энергичным кивком. Герта ненавидела повариху. Она и Дэм Фитзил были старейшими в крепости Серн служанками, и соперничество между ними не прекращалось ни на минуту. Старухи спорили по каждому поводу. Ни одна не упускала возможности унизить противницу. Обе претендовали на роль домоправительницы и считали, что имеют право распоряжаться всеми остальными женщинами в замке. Ангелине было глубоко наплевать, кто из двоих прав. Но она знала, что выбранить Дэм для Герты почти такое же удовольствие, как обсудить какую-нибудь свежую сплетню, касающуюся отношений мужчины и женщины.
— Так, значит, я не беременна? — спросила Ангелина, отходя к камину.
Герта оглянулась на постель. Снежок, благополучно выбравшийся из-под простыни, грозно зарычал на нее, предупреждая, что не отдаст без боя завоеванную территорию. Герта проворчала что-то себе под нос — песик, наверное, воспринял это как ответное рычание.
— Ну, насколько я могу судить, госпожа, кровь достаточно темная... — Служанка понизила голос и многозначительно взглянула на живот Ангелины. — Все еще течет?
Ангелина кивнула, подумала с минуту и опустилась на скамеечку перед камином. Ей вдруг показалось, что сидячее положение больше соответствует ее состоянию.
Герта вздохнула:
— Значит, месячные все-таки начались. Я от души надеялась, что вы беременны, но похоже, что нет. — Она ободряюще улыбнулась Ангелине. — Может быть, в следующий раз, госпожа.
Ангелина почувствовала легкий укол совести и быстро кивнула:
— Мне так жаль, Герта. Я делала все как ты советовала.
— Конечно, госпожа. Я и не сомневаюсь. — Герта похлопала ее по плечу. — Мне просто не по себе при мысли, что вам придется тащиться через горы в Рейз. Военный лагерь не место для молоденькой дамы вроде вас.
— Но ты ведь поедешь со мной?
Ангелина и помыслить не могла, что пустится в это путешествие без Герты. У старушки немало недостатков: она ворчлива, любит совать нос в чужие дела, слишком фамильярна — и это далеко не полный перечень. Но Ангелина нуждалась в ней, несмотря ни на что. Она выросла под присмотром старой няньки и привыкла к ней.
— Ну конечно, госпожа, — с материнской нежностью проворковала Герта. — Хороша бы я была, если б отпустила мою овечку в Рейз в сопровождении одних только стражников да лошадей. Да вам бы и словечком не с кем было перемолвиться! — Герта шагнула к кровати. — Сейчас я отнесу простыни прачке, а потом пойду посоветуюсь с лордом Браулахом. Наверное, он нынче же ночью пошлет гонца к королю.
Ангелина вскочила со скамейки. Снежок как сквозь землю провалился. А ведь именно ему надлежало охранять от Герты испачканную простыню. Паршивая собачонка, что с него взять?!
Ангелина втиснулась между Гертой и постелью.
— Я сама отнесу белье вниз! А ты лучше поскорей сообщи новости лорду Браулаху.
Герта озадаченно притихла. Лицо ее выразило удивление, потом некоторое сомнение, даже подозрение... Сердце Ангелины готово было выскочить из груди. Странно, что служанка не услыхала, как оно колотится. Пятно на простыне вовсе не было кровью. Просто краска. Вернее, красные чернила. Ангелина нашла их в шкафу в скриптории Эдериуса после утреннего разговора во дворе, под корсажем пронесла в свою спальню и обрызгала постель: на вид и на ощупь получилось очень похоже на кровь.
Ангелине не хотелось оставаться в крепости Серн долгие девять месяцев. Она не знала точно, беременна или нет, но решила не рисковать. Если, чтобы отпустить ее в Рейз, Герте нужно увидеть кровь — пожалуйста. Однако неожиданно план Ангелины оказался на грани срыва. Чернила не отличались от крови консистенцией и цветом — но не запахом. Стоит Герте повнимательней исследовать пятно, и старуха немедленно учует обман.
— Глупости, госпожа, — наконец опомнилась Герта. — Я не допущу, чтобы вы в таком состоянии мотались вниз-вверх по лестнице. Вам лечь надо, а не по прачечным бегать. — Она решительно отодвинула Ангелину с дороги.
Ангелина наморщила лоб и топнула ножкой, приказывая себе немедленно найти выход. Но в голову не приходило ни единой мысли. Снежок исчез, а рука Герты неумолимо приближалась к простыне.
Проклиная собственную глупость, Ангелина стиснула зубы, зажмурилась и застыла в ожидании неминуемого разоблачения. Ну почему она такая дурочка? Почему она не может быть хитрой и находчивой, как другие женщины?
Секунды тянулись как вечность. Вот Герта со старческим кряхтеньем нагнулась, вот зашуршала сдергиваемая с кровати простыня... Ангелина не смела открыть глаза. Никогда еще она не чувствовала себя так скверно. Что скажет Изгард, если узнает об ее уловке? И что он сделает?
Судя по звуку, Герта зачем-то ощупывала кровать...
— Мерзкая тварь! — завопила служанка. — Снежок! Сейчас же иди сюда, паршивая собачонка!
Ангелина испуганно открыла глаза. Она так крепко сжимала зубы, что у нее даже скулы свело.
Герта сорвала простыню с постели и сунула Ангелине:
— Нет, вы только взгляните, что натворила эта нахальная псина! — выходила из себя старая служанка.
Ангелина принюхалась и почувствовала запах мочи. Пятно на простыне расплылось и из красного стало бледно-розовым.
— Ваша собака обделалась на кровати. Негодный пес написал прямо на пятно крови. — Герта размахивала испачканной материей перед носом Ангелины. — Это отвратительно. Если вы немедленно не займетесь его воспитанием, госпожа, клянусь пятью богами, я возьму это на себя.
Напоследок Герта так энергично взмахнула простыней, что все металлические предметы у нее на поясе дружно зазвенели, как колокольчики. Потом она скомкала материю, так что не видно стало ни мочи, ни чернил, и, продолжая возмущаться, вышла из комнаты. Но с порога обернулась и добавила:
— Если это повторится, я велю сенешалю отрезать этой собаке хвост. — С этими словами Герта наконец покинула спальню; конец простыни волочился следом, как будто у служанки тоже вырос хвост.
Ошарашенная, Ангелина уставилась на захлопнувшуюся дверь. Она была так поражена, что не понимала толком, что же случилось. Снежок написал на постель?
Точно услышав свое имя в мыслях хозяйки, Снежок вылез из-под кровати. Он просто раздувался от гордости. Ни одна собака на свете ни разу в жизни не была настолько довольна собой. Изо всех сил виляя хвостом, пес уселся у ног Ангелины.
Никчемная, совсем никудышная собачонка.
15
Предрассветное небо радовало глаз всевозможными оттенками серого цвета. Райвис Буранский успел налюбоваться каждым из них. Сейчас, когда они ехали вдоль длинного известнякового утеса, небо было темное, как древесный уголь, а линию горизонта перерезала широкая серебристая полоса. От этого облака казались пепельно-серыми, деревья — свинцово-серыми, а горы — синевато-серыми. Серым был даже туман. Он поднимался с земли, клубился вокруг лошадиных копыт. От него все вокруг становилось сырым и скользким. Туман влажной пленкой покрывал лицо Райвиса, влагой просачивался между его бедрами и боками лошади, заползал в легкие. Он был везде и в то же время нигде. С ним невозможно было бороться. Хорошо еще, что непромокаемый плащ защищал от дождя.
— Город сразу за перевалом, — прошептал Кэмрон Торнский. — Нам осталось ехать меньше часа.
Райвис кивнул. Последние два часа они старались говорить как можно меньше. До этой долины, примыкающей к Торну с северо-запада, они добирались две ночи и день. Хотя большинство бойцов за это время не проспали и пяти часов, держались все молодцами. Даже теперь, в унылых предрассветных сумерках, окутанные туманом, солдаты не теряли бдительности. Спины всадников были выпрямлены, глаза настороженно шныряли по сторонам, руки лежали на рукоятках мечей.