— Не подходи, или я убью тебя! — выкрикнул кто-то, и Лука остановился.
— Я пришёл с миром, — сказал он, — У меня нет оружия, — мальчик развёл руки. — Выслушайте меня, если вы хотите жить.
Угрюмое молчание было ему ответом.
— Его высочество гивер Лигеноса дарует вам жизнь, если вы добровольно сдадите оружие.
Какое-то движение возникло около Луки, раздалось чьё-то изумлённое восклицание и следом — выстрел в воздух.
— Дай ему сказать, — кто-то рядом с Лукой, похоже, обезоружил чужака. — Парень пришёл к нам без оружия, подло убить его вот так.
— Он лжет! — выкрикнул резкий голос. — Мы в шаге от короны, соплякам не продержаться и получаса! Вам ни к чему их прошение!
— Он остался один? — вдруг спросил Лука. — Где остальные? Готовят отступление, пока вы один за другим кладёте здесь свои жизни? Или обновляют свои амулеты невидимости? Что они обещали вам — власть над Лигеносом? Владение лиснами? Захват других миров? На что вы променяли свободу Лигеноса?
— Убейте его! — исступленно выкрикнул чужак, и на сей раз сразу несколько пар рук помогли ему угомониться.
— Пока вы не убили никого из приближённых гивера, всё ещё можно исправить, — тихо сказал Лука. — Вы и вправду верите, что обещания чужаков окажутся правдой?
— Ладно, хватит болтать! — вдруг прервал Луку грубый голос. — Они хоть что-то обещают, а на Лигеносе мы не нужны никому.
— Неправда, — возразил Лука. — Скоро ваш опыт и преданность короне очень пригодятся гиверу.
Его невидимый собеседник засмеялся:
— Кому нужны невидимки? Разве что мальчишка вернёт нам цвет…
Невесёлый смех пронёсся по рядам лиснийцев.
— Для того чтобы служить короне, нужно только верное сердце, — тихо сказал Лука и обвёл взглядом невидимых собеседников. Они молчали, и тогда мальчик, вздохнув, сказал:
— Несмотря ни на что, принц верит, что вы были обмануты и не желали его смерти. И в знак своего прощения он дарит вам то, о чём вы просите.
Тишина, наступившая после его слов, была абсолютной, звенящей. И в этой тишине Лука повернулся и медленно пошёл к лагерю. Камень Желаний в его кармане становился всё горячей. Ещё можно было попросить его излечить руку Гедара, закрыть входы в защитный купол или перенести Роска с Сенькой во дворец… Когда камень стал совсем горячим, мальчик подхватил его подолом рубашки.
— Прошу тебя, верни цвет всем невидимкам Лигеноса, — прошептал Лука.
Глава 43
Он не успел дойти до купола. Короткий изумлённый вскрик заставил Луку оглянуться. Мальчик остановился и замер — так необычно было то, что предстало его взгляду. Посреди вытоптанной травы медленно появлялось потрёпанное войско лисниевых работяг.
Гедар, вышедший из купола, остановился рядом с Лукой. Сенька и Роск, охранявшие вход, тоже подались вперёд, напряжённо вглядываясь.
Воздух над островком смятой травы колебался, создавая странные изломы, в которых уже угадывались контуры человеческих тел. У этих тел ещё не было плоти, но зелень травы, видимая сквозь них, неуловимо размывалась, как будто друзья смотрели сквозь мутнеющее стекло. Эта неясная дымка властно заполняла предоставленные ей границы, затягивала контуры тел, быстро лишая их прозрачности.
Поначалу, онемев от потрясения, лигенийцы молчали, таращась друг на друга. Потом один из них, щуплый и невероятно чумазый, воскликнул:
— Братцы! Я себя вижу!
Этот отчаянный вскрик словно разбудил всех. Ликующим возгласам, слезам, охлопыванию друг друга и себя, совсем уже обычных, видимых и растерянных, казалось, не будет конца.
Лука оглянулся навстречу подошедшему Роску и тихо сказал:
— Я обещал им жизнь, принц.
На мгновение глаза гивера стали узкими и жёсткими. Лука замер в ожидании. Он перевёл дыхание, когда Роск коротко кивнул.
Лука оглянулся на Гедара, и верный наставник Роска шагнул вперёд, занимая место подле принца. Не видя одного лишь Сеньки, Лука встревоженно отыскал его глазами. И тут же, оставив Роска с Гедаром, побежал к куполу.
Сенька катался по земле, пытаясь сорвать с себя корону Лицо его, абсолютно белое от боли и ужаса, снова было лицом обычного мальчишки. Лука кинулся к другу, вцепился в корону, сдирая её с головы мальчика и, вскрикнув от боли, отлетел в сторону. Руки его онемели до самого локтя, вывалившийся из подола рубашки камень отлетел в сторону. Лука перекатился к нему и прижался плечом ко всё ещё тёплому боку.
— Сохрани ему жизнь! — отчаянно попросил Лука, глядя на замершего на траве Сеньку.
Камень под его плечом треснул и вдруг рассыпался крупитчатой пылью. И одновременно с этим словно сотни мелких иголочек вонзились в пальцы рук Луки, устремились вверх, мучительно медленно возвращая им чувствительность. Мальчик поднялся, шипя сквозь зубы от боли, склонился над Сенькой и сорвал корону с его головы.
Он посмотрел туда, где перед Роском и Гедаром со звоном падали мечи сдававшихся лигенийцев. Работяги проходили мимо гивера, склонив голову, и выстраивались в длинный строй. Среди них не было чужаков, и Лука отстранён но подумал, что война ещё не окончена. Мальчик шагнул наружу сквозь быстро бледнеющий купол и медленно пошёл к Роску. Корона была непосильно тяжёлой для его всё ещё слабых пальцев, и он нёс её двумя руками.
Взгляды недавних врагов устремились на Луку, по рядам лигенийцев пронёсся взволнованный шёпот. Подойдя к Роску, Лука протянул корону гиверу, но Гедар остановил его властным жестом. Он взял корону из рук мальчика и указал Луке на место рядом с собой.
Над полем битвы повисла тишина. В темнеющем небе загорались первые звёзды.
— Лигенийцы! — отчётливо и торжественно сказал Гедар. — Вам выпала великая честь присутствовать на коронации нового короля Лигеноса, — он обвёл взглядом замерших в строю солдат.
От голоса Гедара мурашки побежали по телу Луки.
— Я, Гедар э Риф, рыцарь семи миров, хранитель древнего знания, придворный наставник юного Роска Рискора… клянусь! — медленно говорил Гедар. — Этот мальчик — действительно Роск э рэй Арсени де Рискор, гивер Лигеноса. За ним право крови. С ним сила судьбы. Над ним — воля небес.
Гедар повернулся к Роску, и тот опустился на колени.
— Отныне и вовек, пока светит солнце Лигеноса и вырастают из его недр лисны, пока сменяются поколения и живёт магия — ты в ответе за свой мир. В ответе за кровь, пролитую невинно, за слёзы матерей, которые не осушить. В ответе за будущее Лигеноса, за его силу и его славу.
Готов ли ты поклясться честью древнего рода Рискоров отдать всего себя без остатка для процветания Лигеноса?
— Готов! — звонко ответил Роск.
— Готов ли ты взять на себя заботу обо всех его народах — больших и малых, высокоразвитых и едва шагнувших навстречу свету?
— Готов!
— Готов ли ты защищать и карать, справедливо следуя древнему закону предков?
— Готов!
— Готов ли ты принять тяжесть и славу Короны и стать её хранителем?
— Готов! — и Рос к склонил голову.
Когда он поднял её, Гедар медленно и торжественно надел сияющий обруч короны на голову гивера.
— Да будет так! Прими в своё сердце Лигенос.
Солдаты, стоящие напротив юного короля, пали ниц, и поэтому только Гедар и Лука видели, что творилось с лицом Роска. Отведя глаза от этого детского лица, в которое вливалась древняя сила, Лука тихо сказал Гедару:
— Мне нужна ваша помощь. Сеньке очень плохо.
Гедар быстро оглянулся туда, где лежал Сенька.
— Ты успел вовремя, — сказал он Луке. — Он жив. Теперь всё зависит не от нас.
— От кого же? — воскликнул Лука, и Гедар ответил ему глазами.
Они посмотрели на Роска. Обруч короны сиял на его голове, ветер раздувал светлые волосы. Юный король Лигеноса стоял перед падшими ниц лигенийцами. Казалось, что он стоит совсем один, хотя Луке и Гедару достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться Роска. Но вчерашнего мальчика Роска уже не было…
Король Лигеноса, носитель древней короны, стоял перед признавшими его власть подданными под медленно темнеющим небом, милосердно укрывающим поле битвы мягкими сумерками.
Глава 44
На площади перед Единым судом Лигеноса волновалось людское море. Лука, пришедший сюда рано утром, взволнованно оглядывал возбуждённые лица лисниевых рабочих, крепкие фигуры охотников, разряженных женщин, вездесущих мальчишек, снующих между взрослыми. Вся эта суета наполняла его тревогой. Народ Лигеноса, уже два дня чествовавший своего нового короля, с нетерпением ожидал новое зрелище — казнь врагов Короны. Приговор закрытого Единого суда должны были огласить с минуты на минуту.
Тябис Луки, Тис, тоже волновался. Он не показывался наружу, но уже пару раз больно укусил Луку за палец, когда мальчик, забывшись, сунул руку в карман.
Лука знал, что все чужаки, поднявшие бунт среди лисниевых рабочих, схвачены. Гедар не скрыл, что в операции по их задержанию принимали участие не только лигенийские военные, но и подразделение Внешнего Кольца. Это позволяло мальчику верить, что отец вот-вот появится. Лука то и дело оглядывался с надеждой, пока кто-то рядом не сказал:
— Твоему отцу не позволено находиться на площади.
Лука обернулся и радостно воскликнул, увидев Лито, того самого паренька, которому когда-то доверили их охрану.
— Где же он? — спросил Лука.
— Пройдём со мной. Он ждёт тебя в гостинице.
Мальчик покачал головой.
— Я не могу уйти. Там мой друг.
Лито взглянул на него с сочувствием:
— Лука, — тихо сказал он. — Твой друг сегодня умрёт. Ни один судья Лигеноса не вынесет оправдательного приговора простолюдину, осмелившемуся присвоить Корону Власти. Тебе лучше уйти. Это слишком тяжёлое зрелище для ребёнка.
Лука чуть усмехнулся. Он вспомнил ночь в Токуле, гибель горы Ратай, смертоносный бег цаверов, битву под куполом.
— Он мой друг. Я буду с ним до конца.
Лито кивнул и отступил:
— Я буду рядом.
Забывшись, Лука снова сунул руку в карман, где сидел Тис, и дёрнулся, зашипев от боли.