— Прекрати, — повторила ведьма и нахмурилась. Что-то было не так… — Виль!
— Виль то, Виль это… — отозвался убийца.
— Виль, он пытался нас убить! — настойчиво сказала ведьма. — Он хотел отдать нас тем духам, которые за ним гонятся. Помнишь, он рассказывал, ещё при первой встрече!
— Даже так? — усмехнулся Виль.
— «Даже так»?! Он хотел нас убить!!!
— Да понял я, не ори. Я давно догадался. Только сглупа решил, что он до завтра подождёт, вот тебе и не сказал. Но ничего, ты прекрасно ведь справилась. Ещё бы так не раскисала, цены б тебе не было, Маглейн.
— Ты знал?! Ты позволил, чтобы я… ты сам мне велел у него учиться!
— Конечно, велел. А ты хотела всю жизнь крестьян запугивать да бормотать над зельями заговоры? Гляди, как он умеет! Хоть что-то успела разобрать, а, Маглейн?
— Ты… ты нарочно…
— Какая ты тихая, когда двигаться не можешь, — издевательски заметил убийца. — Связывать тебя, что ли?..
— Да ты!..
Ведьма дёрнулась, пытаясь не то вскочить, не то отодвинуться от своего товарища, — и села.
— Во, другое дело! — одобрил Виль. — Давай, в себя приходи — и пойдём домой.
— Домой, — грустно усмехнулась ведьма. Она так хотела домой!... может, хоть теперь её Виль отпустит?
— И нечего кукситься. Маглейн, самой-то не надоело? Вот тебе ещё папаша Виль сопли не вытирал. Вставай-вставай, ты за зиму-то отъелась, я тебя не потащу. Ну, чего смотришь? Если бы я тебе сразу сказал, что этот Овелаалуухи скотина, я б тебя к нему не заманил и ты б дурочку не сыграла. Зато теперь мы знаем, что такие колдуны умеют.
— Зачем тебе это знать? — спросила Эрна, которая до того побаивалась вмешиваться в ссору взрослых.
— Зачем надо, — коротко отрезал Виль. Магда отстранилась от него, кое-как встала на четвереньки и, отталкиваясь руками от земли, поднялась на ноги. Колени дрожали, но, во всяком случае, держали. — Вот, молодец. Можешь же!
— Он хотел нас убить, — снова произнесла ведьма. — Мы могли погибнуть!
Виль тоже поднялся, взял названную сестру за плечи и встряхнул.
— Окстись, Маглейн. Ты одна прервала высшее посвящение — а над ним трудились все старшие ведьмы с Бурой башни. От этой, рыжей-то, Денны с её идолом отмахалась. С чего б мы сейчас погибли, а? Стал бы я с собой кого попало таскать. Последний раз тебя хвалю, чтобы больше не напрашивалась, поняла?
Ведьма покорно кивнула. Её всё ещё трясло. Дочь подошла к ней и прижалась. Девочку тоже колотило — от пережитого ужаса и, как поняла мать, ещё и от боли. Что бы ни происходило во время колдовского транса, для Эрны это было больно.
— Уйдёмте отсюда, — предложила Магда. Ей было неуютно. Краски словно выцвели. Серый закат сиял над муторно-чёрной рекой… то ли звенело в ушах, то ли слышались навязчивые шепотки…
— А я о чём? — проворчал Виль, поднимая с земли свой плащ. Ведьма оглянулась по сторонам, разыскивая оборотницу, но той нигде не было видно. Или… Вон там?... Ведьма посмотрела в сторону — но там ничего не было. Прячется она, что ли?... Что-то вроде виднелось где-то сбоку, но, как Магда ни вертела головой, ничего не могла разглядеть. Только в ушах зазвенело сильнее прежнего… Или это был не звон, а… шёпот? Пение?... Виль свистнул, хлопнул себя по ноге — раздался жалобный скулёж. Виль снова свистнул. Из камышей к ним выполз насмерть перепуганный волчонок — с прижатыми к голове ушами и поджатым хвостом. Ведьма снова огляделась. Что-то не так было в длинных вечерних тенях.
— Виль… Эрна… вы видите?... — выдохнула Магда, вцепляясь в руку товарища. — Вы их видите?!
— Что, Маглейн? — недовольно спросил убийца.
— Ты чего, мамочка? — испугалась девочка.
Спрашивать оборотницу было бесполезно, она не говорила в обоих своих обличиях.
— Духи, — простонала ведьма, закрывая лицо руками. Теперь она видела их куда яснее… когтистые лапы тянулись к лицу, хватали за ноги, цеплялись за руки… У самых глаз мелькали пугающе-острые клювы. — Он наслал на нас своих духов!
Глава третьяНачало розысков
Наёмники Увара воспользовались старой нагбарской дорогой — путь через лес ещё не был проложен, — и вышли к земляным стенам Пьярбе. Городок показался Врени неказистым. В Тафелоне даже самые бедные города одевались в камни. А тут… впрочем, с камнями у них, верно, плохо, в этих лесистых и болотистых землях. Как рассказывал Увар, в городе «сидел» князь Галлают, про него наёмники много слышали. Причём как плохого, так и хорошего. Словом, обычный был князь. Не хуже других. Сидел — то есть управлял этим городом, как поняла Врени. Почему он делает это сидя, она так и не сумела взять в толк.
В город входить не стали, разбили лагерь у стен, выставили дозорных и принялись ждать. Недолго — вскоре из города к ним направились десять всадников. Увар, разглядев первого, радостно захохотал.
— Это же Карбýт! — заявил он. — Я так и знал, что в здешних краях мы встретимся.
Услышав знакомое имя, наёмники тоже расхохотались. Как Врени поняла из их скупых слов, семь лет назад Карбут держал свой отряд где-то в этих же местах и вместе с Уваром нанимался на защиту пограничной крепости от нагбарских набегов. Потом их пути разошлись и вот теперь снова встретились.
Чужой отряд доехал до границы лагеря. Карбут спешился, Увар шагнул ему навстречу и мужчины пожали руки.
— Я так и думал, что это ты, — заявил Карбут, кивая на небесно-синий стяг Увара. На стяге были вышиты сошедшиеся в схватке золотые дракон и змея. Змея была древним гербом Корбиниана, рода, к которому принадлежал Старый Дюк[4]. Дракон же прежде красовался на знамени завоёванного Уваром для Клоса графства Дитлин. Новый герб символизировал победу Дюка и его гвардии над врагами. Небесно-синий стяг Увар когда-то привёз из своих странствий на востоке.
— А я не ждал тебя тут увидеть, — отозвался Увар.
Они говорили на нагбарском, который Врени едва знала, так что женщина скорее улавливала общий смысл, чем разбирала отдельные слова.
— Галлают взял меня в домашние слуги, — пояснил Карбут. Врени с сомнением оглядела отряд. Кольчуги, копья, мечи при сёдлах, топоры… эти люди совсем не походили на слуг. Но Увар понимающе кивнул.
— Ты от князя? — спросил он нетерпеливо.
— Меня послали узнать, точно ли это ты и зачем явился.
Увар в задумчивости почесал подбородок.
— Я еду от своего великого князя, — степенно отозвался он, расправляя плечи, — чьи земли лежат на западе, за лесами оборотней. Привёз от него грамоту и подарки князю Галлаюту.
Карбут нахмурился.
— Я думал, ты просишь прохода на восток, — сказал он. — Я так и доложил князю Галлаюту.
— Это само собой, — ухмыльнулся Увар. — Но сперва я прошу твоего князя принять меня.
— Никогда не слышал ни о каком князе Клосе, — проворчал Карбут.
— Услышишь, — пообещал Увар. — Проведи меня к Галлаюту и услышишь.
Карбут отвернулся от старого знакомца, лицо его выражало досаду. Увар ухмыльнулся.
— Я не забываю старых друзей, — произнёс он со значением, снял с руки серебряный браслет, надетый, кажется, только перед этим разговором, и сунул в ладонь Карбуту. — Когда я поклонюсь твоему князю, приходи сюда, друг. Выпьем вина, вспомним прежние времена.
Лицо Карбута просияло простодушной жадностью. Он надел на запястье браслет и широко улыбнулся Увару.
— Князь примет тебя завтра в полдень, — пообещал он. — Ты посланник великого князя с запада — такого человека негоже заставлять ждать!
Он дружески кивнул людям Увара, повернулся к своему отряду — и вот уже от них осталась только поднятая конями пыль. Сами воины скрылись вдали.
— Он так обрадовался браслету? — удивилась Врени, глядя вслед отряду Карбута. Увар расхохотался.
— Он обрадовался сундуку, который будет ждать его завтра вечером, — объяснил наёмник. — Видала, как припустил? Побежал своего князя уламывать. Ничего, мы и его найдём чем удивить.
Он замолчал и немного удивлённо посмотрел на цирюльницу. Она криво улыбнулась. По правилам отряда женщины оставались в глубине лагеря, когда приближались чужие. Но Врени никогда не любила следовать правилам, к тому же ей помогал дар, полученный при высшем посвящении: её присутствие всегда и всем казалось уместным. Так и сейчас: никто не подумал отогнать её или помешать задавать вопросы.
— Вот что, Большеногая, — сообразил Увар. — Завтра с утра возьми Мюра и ступай в город. Походи по базару, по кабакам. Найдёте баечника, выспросите про Большое Усмирение оборотней.
Врени кивнула. Мюр, нагбарский оруженосец, после побед Клоса перешёл служить Виру, который теперь был не шателеном[5] того или иного замка, а сенешалком[6] Тафелона. В ведении Вира, кроме прочего, находилась личная гвардия Дюка, вот потому-то он и отпустил своего оруженосца с ними в поход. Мюр, конечно, был косноязычен и глуповат, но он привык слушаться и точно выполнять приказы, а Врени он знает давно и, чего греха таить, побаивается.
— Тут часто бывают иноземцы, которые даже нагбарского не знают, — пояснил Увар. — Или с моря приходят, или с юга в Нагбарию идут. Никто не удивится, что ты через толмача разговариваешь. А новости послушать всем охота. Ты тоже расскажи. Про великого князя Тафелона расскажи, к примеру.
Он заухмылялся и Врени повторила его ухмылку. Ну да, не лишним будет пустить по базарам слухи о том, как на западе храбрый князь покорил остальные земли и начал мудро править своей страной. Клос, в общем, неплохо справлялся. У него был в коннетаблях и советчиках старый барон цур Фирмин, лучший воевода Тафелона, ему помогала расчётами вампирша Вейма, наставница клосовой жены и, в конце концов, был ещё папский легат отец Сергиус, с которым вообще мало кто решался спорить. С такой свитой мудрено ли стать великим князем?
А ещё, когда бродишь по базарам, невозможно навязаться с Уваром к здешнему двору. Он её всё-таки перехитрил. Цирюльница скрыла досаду и пошла заниматься дневными делами.