Сингх остановила атаку, выбросив вперед колено, и апперкотом ударила в левую грудь Софии. Потом повалила ее на пол, обхватив ее руками и ногами, обездвижив, – словно тугими кольцами обвил вороночный питон. Сгибом локтя Сингх душила Софию, и та слезящимися глазами искала Мордолиза. Вот и все. Ее демона нигде не видно, и, как бы она ни извивалась, как бы яростно ни молотила локтями, Сингх только нажимала сильнее.
София запаниковала. Неблагополучный исход боя всегда оставался возможным, но она-то воображала, что уйдет с достоинством – может быть, с насмешкой в адрес своего убийцы. Теперь же, когда действительно близился конец, она ничего не могла поделать. Чем меньше остается у нее сил, тем пуще она бесится, но хватка удава лишь крепнет. Ничего не скажешь, отличный способ умереть – задохнуться в руках одной из лучших подруг, при этом будучи осуждаемой и поносимой всеми так, что даже связанный тобой демон предпочтет навеки остаться на твоей могиле, но не вмешается, чтобы тебя спасти. Возможно, Мордолиз понимает, что никогда не получит от нее свободы, даже если сейчас поможет ей, и потому стремится все закончить, а не оттягивать неизбежное…
София осознала, что это полуобморочные мысли, что горло больше не горит, что она уплывает от Сингх, из ужального дома, со Звезды. Ничем не сдерживаемая, она плыла по безлунному, беззвездному небу… или в глубинах беспросветного моря. Как только дошло, что она умирает или, быть может, уже умерла, перед ней возникли Врата Диадемы, и алебастровая кромка сияла сама по себе, не отражая ни луны, ни солнца своей гравированной поверхностью. За этой границей переливалась еще более густая тьма, и нечто холодное и первобытное, даже похуже, чем страх смерти, наполнило ее легкие, остановило сердце и заставило бессильно царапать и пинать окружающую пустоту, при этом неуклонно приближаясь к Вратам.
Сингх довольно мягко похлопала ее по лицу:
– Пора вставать, королева моя. Это не та сказка.
– Фу! – прохрипела София, садясь и содрогаясь.
Они по-прежнему находились в комнате ужальни, и резкое лицо Сингх подсвечивали хаотические вспышки огнекрылок в инсектариуме над устланным подушками ложем Софии. Гын Джу и охранники Сингх ушли, но Мордолиз остался, и этот лохматый кусок дерьма валялся у дальней стены, наблюдая за женщинами. София плюнула в него кровью и сказала:
– Не думала, что ты ненавидишь меня так же сильно, как я тебя.
Сингх проследила за ее взглядом:
– Демоны видят дальше и глубже, чем смертные, уж ты-то должна это знать. Он не позволил бы тебя убить. Не бывает настолько упрямых демонов.
– Это ты просто так говоришь, – возразила София, моргая, пока чашка в руке Сингх не стала видна четко, и беря ее в собственные трясущиеся пальцы. Вода с медом. Слишком теплая, на ее вкус, и глотать больно, но напиток смягчает саднящее горло. – Ты когда-нибудь слышала, чтобы демон отказался от свободы?
– Никогда, – ответила Сингх. – Но они не боги, София. Если демон не может выполнить желание, то не может. Ты не думала, почему оно оказалось невыполнимым?
– Если бы знала почему, то давно бы уже избавилась от демона, – сказала София мрачно и громко, чтобы Мордолиз услышал наверняка. – Не знаю его побудительных мотивов, но мне вовсе не кажется, что мое желание было слишком трудным, если он такой могучий, как говорил Хортрэп. Сдается, этот паршивец много о себе возомнил и ждет желания, якобы достойного его. В дураках останется он, ведь чем больше я думаю, тем яснее понимаю: главное, чего я хочу, – отплатить за все несчастья, которые он мне принес. Надеюсь, он будет рядом, когда я буду умирать, и я смогу посмотреть ему в глаза, прежде чем оставлю его никчемную шкуру вечно гнить в аду, созданном им самим.
После этого заявления наступила пауза, которая, казалось, могла длиться вечно. Сингх нарушила ее, обняв Софию:
– Ах, сестра, как я по тебе скучала. Неделю носила белое, когда узнала о Лейбе и твоих людях, и велела сыновьям приготовить для них пир в Кухне богов. Я несказанно счастлива видеть тебя живой и здоровой, но предпочла бы считать мертвой – лишь бы тебе и твоим близким жилось в безвестности счастливо.
– Спасибо, – ответила София, морщась и вытягиваясь на подушках. Сингх крепко врезала ей по груди. – Приятно, когда по тебе скучают, особенно после такого приема.
– Ты напала на меня, София, да еще перед моими детьми – я что, должна была сказать спасибо и попросить разрешения поцеловать тебя в зад? – Сингх встала и прошла к одному из инсектариумов, встроенных в стены. – Дам тебе что-нибудь от боли.
– Нет, спасибо, – буркнула София. – Сингх, ты заявила, что подослана Канг Хо, и как же я могла поступить? В следующий раз начинай со слов: «Я не собираюсь тебя убивать, но вот какая ситуация…» Убережешь нас обеих от синяков.
– У меня синяков нет, – сказала Сингх, натягивая длинную перчатку из тонкой кольчужной сетки и открывая панель над стеклянной клеткой. – И после всего, через что мы прошли, хотелось бы надеяться, что ты мне будешь доверять. Я обязана тебе жизнью, генерал. Ты меня спасала больше десятка раз.
– По той же причине я доверяла Канг Хо, но теперь он желает мне смерти. Возможно, если бы вместо него кинжал мне в спину вонзила ты, он бы не считал себя виноватым. – Добиться помощи от Сингх, выследить Феннека и принцессу Чи Хён, увезти девицу обратно в Хвабун, попутно разобраться с Канг Хо, а после ударить по Самоту и его подлой королеве всеми силами, какие наберутся. В таком порядке. А еще Бань – эта засранка-пиратка тоже должна получить свое. – Я же сказала, Сингх, не дури, я не хочу никаких насекотиков.
Сингх сунула руку в узкий инсектариум и, постучав кольчужным мизинцем по листьям крапивы, выманила из укрытия длинное извивающееся существо. Сколопендра бросилась вперед, вцепилась в кольчугу и обвилась вокруг пальца. Сингх осторожно вынула руку из стеклянной клетки и поднесла мизинец со сколопендрой к плотно сжатым губам. Она медленно прикоснулась нежной спинкой твари ко рту, и ее губы надулись яркими пурпурными цветками. Затем она вернула многоножку в садок и мягко стряхнула ее большим пальцем с насеста.
– Ммм… Так-то лучше.
– А я слышала, это Марото подсел.
– О боги! Марото! Трагическая судьба. Значит, Канг Хо рассказал тебе, что случилось тогда с нашим варваром?
– Сказал лишь, что Марото не остался с новой королевой, – ответила София, не переставая удивляться, что из всех ее Негодяев именно Марото проигнорировал ее волю – и дрался, и проиграл, храня память о ней. – Канг Хо утверждал, что приказ выполнили только ты и Хортрэп.
– Не напоминай. – Сингх вернулась к Софии и плюхнулась на подушки рядом. Она порылась вокруг и достала подушечку, которая оказалась туго набитым кисетом. – Кури пока мою. Я отослала твои вещи с твоим мальчиком – решила, ты не захочешь, чтобы он тут слушал, если он от Канг Хо.
– Конечно. Это я про трубку, а насчет мальчика – не уверена, что он служит Канг Хо, – сказала София. – Что бы ты ни курила, это хорошо – вряд ли стоит надеяться, что сохранилась цацка, которую я тебе выстругала?
– Кеши цела, – ответила Сингх, передавая трубку, которую подруга сделала ей при осаде Рондио.
Большинство изготовленных Софией трубок претендовали на красоту, Сингх же попросила ее вырезать что-нибудь уродливое. Красивая трубка – соблазн для воров, а невзрачная, обшарпанная не привлечет к себе такого внимания. София сначала выточила из вереска изящнейшую чашечку, а потом добросовестно исцарапала – как будто ее погрызло какое-то животное. Вместо того чтобы оставить цвет естественным или покрыть традиционной морилкой, она выкрасила чашечку в тошнотно-желтый, подчеркнув его зелеными и белыми разводами. Завершающим штрихом стал короткий и кривой чубук, вырезанный из клыка демонской лошади, которую подруги сообща завалили в сочащихся кислотой джунглях Покинутой империи.
– Я сделала стенки слишком тонкими, – заметила София, осмотрев трубку. – Небось дымит – как демон пердит.
– Напоминает мне, что не стоит увлекаться, – сказала Сингх, доставая из кисета красивую пенковую трубку для себя.
Чашечка была искусно вырезана в виде женского лица. Приглядевшись, София поняла, что она сделана по образу и подобию лица Сингх, вплоть до усов. От частого употребления белая керамика потемнела, подрумянилась, как гренка, и сходство стало поразительным. Вот тебе и рыцарская скромность.
Сингх повертела трубкой перед Софией:
– Необычная, да? Ее добыли дети, когда мне исполнилось пятьдесят, и, стыдно сказать, в последнее время я отдаю предпочтение ей. Она не нуждается в отдыхе, как вересковая, и, когда мне надо выкурить несколько трубок подряд, она желанная сестра.
Сингх отрезала несколько кружков от золотистой веревки и бросила два Софии. Та размяла соусированный пальмовым вином тубак и набила им Кеши. Сингх просто свернула кружки и засунула в пенковую трубку. Если бы София курила с любым другим из Негодяев, то настояла бы на обмене трубками, памятуя о трюке, который провернул Канг Хо. Но Сингх не унизилась бы до такого вероломства. Во всяком случае, без крайней необходимости. Захоти она одурманить Софию, насовала бы в нос ледопчел, пока подруга валялась в отключке.
София охотно приняла из рук Сингх стеклянную лампу и бамбуковую толкушку. Хорошенько раскурив трубки, женщины откинулись на груды подушек и принялись дымить в умиротворенном молчании. София знала, что рано или поздно завяжется разговор, ей может не понравиться услышанное от Сингх, так что стоит максимально растянуть редкое счастье. В голове роились десятки вопросов и подозрений, но она гнала их, нежась в дружеском молчании, как в старые добрые времена. Даже пульсирующая боль в груди не могла испортить удовольствие. Когда жажда взяла верх и София села, намереваясь обратиться к хозяйке с просьбой о чем-нибудь прохладительном, Сингх будто прочла ее мысль и дернула веревку звонка. Они ухмыльнулись друг другу сквозь ароматный туман. Это уже походило на соревнование: кто не выдержит и заговорит первым. Но лишь когда женщина в тюрбане принесла низкий столик, а мужчина с завязанными пучком волосами вошел с чайным подносом, София нарушила молчание: