Как будто жизнь бывает настолько проста. Через полдня они выяснили, почему пограничная застава охранялась так слабо: посреди дороги стоял лагерем имперский полк, недавно сколоченный из войск гарнизона. Судя по громадному облаку пыли, которое последовало за ними, когда они пересекли подножия гор и направились вверх, через северный перевал Блодтерст, у полка имелась и солидная кавалерия. Никакой азгаротийский жеребец не мог сравниться с тхантифаксскими кобылами, но, даже не рискуя немедленно вступить в бой, София сжала челюсти и сощурилась: Багряная империя уже к чему-то готовилась, и нетрудно было догадаться к чему. К появлению Кобальтового отряда, конечно, как будто какая-то армия имела право на это название без предводительства Софии, – эта принцесса Чи Хён отличалась, демон ее побери, известной наглостью и мужеством, если Сингх хотя бы отчасти правильно изложила план девчонки.
Деревня Блодтерст раскинулась на берегах зеркально-невозмутимого озера в трех днях конного пути по коварным тропам западных Кутумбан. Это было место паломничества для адептов и Вороненой Цепи, и Угракара, и каждое лето население городка увеличивалось с нескольких сотен человек до тысяч. Ступы выстроились на западных берегах, перевернутые деревянные кресты – на восточных. Ранипутрийская кавалерия прибыла к ночи, и конникам устроили прием, как героям, поскольку блодтерстцы, будучи разумными людьми, привечали все проходящие армии вне зависимости от знамен.
– Девочка, иди-ка сюда, – сказала Сингх, маня Софию к алтарной стене в общем зале гостиницы, принадлежавшей местной старосте, когда они устроились в своих комнатках на ночь. – Тут есть кое-что, чего не увидишь в доминионах.
Гостиница была так же проста, как все прочее в Блодтерсте; ее аккуратно сложенные каменные стены не украшены ни окнами, ни даже гобеленами. Но начало зимы на целый сезон отстояло от времени любого мало-мальски значительного цепного паломничества, и хозяйка не завесила свой алтарь – несколько простых деревянных полок, заставленных идолами. У угракарийцев имелось почти столько же богов и демонов, сколько у кремнеземских племен – легендарных предков.
Сингх сосредоточенно рассматривала одну из маленьких статуэток. Женская фигурка на верхней полке соседствовала со свирепым боевым угракарским псом и медведеобразным парнем, имя которого вертелось у Софии на языке, но не вспоминалось. В отличие от прочих, эта статуэтка была явно человеческой формы, без всяких лишних конечностей или животных черт. Честно говоря, с молотом и мечом она выглядела почти как…
– Да быть не может! – прошептала София, и в ее груди растеклось забавное чувство, когда она взяла фигурку. Та была изготовлена из твердого дерева, вереска, или она никогда не резала трубок, а волосы… волосы выкрашены в голубой, как у яйца малиновки, цвет. – Ты меня разыгрываешь. Это же…
– Холодный Кобальт, – пояснила староста, ставя чайный поднос на стол и хлопоча над ним. – Пожалуйста, поставьте ее обратно со всем уважением. Королева гневается, когда ее трогают.
– О, это да, – согласилась Сингх, воздевая ладони и отступая, чтобы в дальнейшем свалить всю вину на Софию. – Лучше будь осторожнее, подруга, иначе заработаешь проклятие за непочтительное обращение с Кобальтовой Королевой.
– Я в это не верю. – София еще раз осмотрела статуэтку, чтобы запомнить, после чего вернула ее на место. – Извините, я не хотела проявить неуважение к вашему алтарю.
– Меня-то это не беспокоит, – сказала староста, убирая пару выбившихся седых волосков под головной шарф. – А вот королева может рассердиться, особенно на иноземцев.
– Правда? – спросила София с облегчением от того, что Мордолиз послушался ее приказа и остался в комнате. Она бы не пережила его присутствия. И присутствия Гын Джу, кстати, тоже – хорошо, что он отсыпается после дневного перехода. – Вы не… молитесь ей, часом?
– Молюсь? – Женщина издала лающий смешок, потирая узловатые запястья и глядя на статуэтку. – Она не слушает. Но согласитесь: тем больше причин с ней не ссориться.
– Она… – София постаралась не улыбнуться. – Вы… Она что, богиня вашей деревни, вашего народа?
– Вот еще! – фыркнула староста, вероятно почувствовав себя чуть свободнее, после того как они выпили чанга на общем обеде. – Конечно нет! Просто женщина, как все мы. Только дурак будет ей поклоняться… и только полный дурак назовет ее демоном, как это делают имперцы. Они говорят: София вернулась и Кобальтовый отряд так же велик, как прежде, но я не верю, что это он. Не может такого быть. Есть одна истина в этом мире: мертвые остаются мертвыми, хвала милости богов и слабости демонов.
– Что ж, я скажу, что она… – Но что бы Сингх ни собиралась сообщить, суровый взгляд Софии это пресек.
– Я ее знала, – печально призналась старая женщина, и София ощутила укол совести, потому что не имела ни малейшего понятия, кто это такая, а та сказала: – То есть я не общалась с нею, как мы сейчас. Но я, совсем еще девочка, была рядом. Кобальтовые шли мимо, быстро-быстро, но не настолько, чтобы мать успела меня удержать. Я убежала с ними. Ах, какое это было приключение!
Совсем девочка? София выругала себя за то, что сочла женщину старой, – наверняка та была на несколько лет младше ее самой. Сингх смотрела в упор, взглядом побуждая открыться, но хрен ей. София спросила:
– Как вы думаете, сколько народу погибло в той авантюре? Я слышала, тысячи умерли от голода и холода, не считая тех, кто погиб в бою.
– Тысячи? – переспросила староста, усаживаясь на скамью перед низким столиком и наливая себе чая с ячьим маслом. Она подтолкнула железный чайник в сторону все еще стоявших гостий. – Больше похоже на десятки тысяч. Может, половина наших. Я не знаю. Люди, которых я знала с колыбели, падали вокруг меня повсюду. Мне повезло потерять всего пару пальцев на ногах. Нам, слишком слабым для сражений с имперцами, поручили заниматься фуражом. Знаете, что это такое? Грабить фермы, которые не отдадут всего, что у них есть. Штурмовать села, не сильно отличающиеся от моего, в надежде, что местные жители не объединятся и мы сумеем утащить достаточно, чтобы прокормиться. Нам приходилось так же тяжко, как всякому солдату, честно скажу, да еще мы и дрались-то камнями и палками! Даже ее Негодяи не были так свирепы, как мы, фермерские дочки, деревенские сынки, все пьяные от мечты…
– Вот уж приключение, – молвила София, со стоном опускаясь на скамью напротив. Ее задница и ляжки ничуть не скучали по седлу, даже если затосковало все остальное.
– О, самое что ни на есть! – возразила женщина, дуя на чай. – Я повстречала свою жену в Долгом Походе, подружилась с людьми, которые до сих пор из года в год совершают сюда паломничество. Может, Кобальт и была демоном, как утверждают имперцы, и это была жестокая затея, тут спорить не о чем. Но она сражалась за нас: за меня, за вас и даже за большинство имперцев, хотя многие были слишком слепы, чтобы это увидеть. Она хотела переделать мир, освободить бедных…
– Ерунда, – перебила София, вложив в это слово столько яда, что удивилась сама. – Она была убийцей и трусихой, такой же, как любой король или королева до нее – и после.
– Вы ошибаетесь, – возразила староста. – Она была убийцей, верно, но искренне хотела перемен – слышали бы вы, как она говорила с нами, вы бы поверили, что ею двигало нечто большее, чем жажда власти или богатства. И она бы многое изменила, если бы не самотанские убийцы. Все было бы по-другому.
– Я заметила, что у вас на стене нет портрета королевы Индсорит, – ухмыльнулась Сингх, садясь рядом с Софией и наливая себе чашку густого чая.
– Не сравнивайте, – сказала староста, словно урезонивая капризных детишек. – Королева Индсорит живет в моем сердце, а ее статуэтка находится над изголовьем постели. Менее… честолюбивая, чем королева София? Да, да, да. Но ее солдаты всегда хорошо себя ведут, когда проезжают через деревню, и именно она создала озеро Блодтерст как священное место, а не эти… священники Вороненой Цепи. Дела не так хороши, как были бы, останься София в живых, но не настолько плохи, как могли быть.
– Думаю, мне лучше лечь, – сказала София, поднимаясь со скамьи. – Такое чувство, что я уже вижу сны. Спасибо за гостеприимство, сударыня, и за то, что поделились вашими историями.
– Выезжаем, конечно же, рано, – сказала Сингх. – Я постучу, когда будет пора.
– Пусть ваше время с демонами пройдет быстро, – напутствовала женщина, и София скованно направилась в свою комнату.
Оглянувшись в темном коридоре на освещенный чайной свечой проем, за которым остались Сингх со старостой, она протяжно и уныло вздохнула. Они уедут до восхода, но если имперская кавалерия все еще их преследует, то прибудет в эту деревню раньше, чем взойдет следующая луна. Когда это случится, будут ли солдаты столь деликатны, как описывала женщина, или накажут беспомощное население за пособничество нарушителям границ? Истребят ли их всех в назидание другим, как поступили с жителями Курска? Обрекла ли она на гибель еще одну деревню, всего лишь заглянув в нее? И сколько еще деревень она встретит по пути в Диадему? Сколько еще бедных дураков, поверивших в ее миф, умрут с идиотской ухмылкой на лице или примут еще худшую смерть, веря, что обрекли себя не ради амбиций эгоистки, убежденной, что только ей ведомо, чего заслуживает мир?
В темном коридоре Мордолиз носом открыл дверь и обнюхал ее руку. Она втолкнула его обратно в комнату и заперлась.
Они увидели самозваный Кобальтовый отряд через неделю после своего ухода из Блодтерста, когда взошли на один из бесчисленных перевалов Кутумбанского хребта. До мятежников оставались еще мили и мили, их колонна двигалась по мосту Граалей, пересекавшему ров Мордласт. Отсюда, сверху, войско выглядело как огромная масса личинок, ползущих по оголенным ребрам гор.
Но этот подъем показал еще одну силу, пусть и меньшую: тот самый имперский полк, от которого отряд Софии ускользнул на границе.
Там была пехота, но даже пешком имперцы догоняли лжекобальтовых быстрее, чем София, благо шли прямо через передний хребет по Проходу Черного Дегтя, между ранипутрийскими всадниками Софии и далеким Кобальтовым отрядом, по главной дороге. Сингх полчаса разглядывала подъемы и спуски этого тракта в свой ястроглаз, но не заметила ни одного всадника тяжелой имперской кавалерии. Это могло означать, что конница все еще преследует их по перевалу Блодтерст. София и ее воины были не только отрезаны от Кобальтового отряда, но еще и зажаты между имперскими всадниками и главными силами противника.