Викрам чувствовал себя человеком, преодолевшим трудности, нашедшим ту, что распалила его мечты, и свершившим магические подвиги, сохранив как жизнь, так и все конечности. Он чувствовал себя… героем.
Кубера ухмыльнулся, открыто и бесхитростно.
– Я волновался, что вы не успеете к сроку, – признался он. – Очаги страха – это отдельные, особые земли. В них так легко потеряться.
– К какому сроку? – спросила Гаури без всякого пиетета и поспешно добавила: – Владыка.
Ее трясло, кожа была холодной и липкой.
– Турнир желаний окончен, – объявил Кубера. – Время праздновать.
Кубера хлопнул в ладоши. Прежде они стояли в сплошном мраке. Если в этом зале имелись стены и пол, то лишь неотличимые друг от друга, слившиеся в огромное полотно черных теней. Но теперь тьму пронзил свет, озаряя окно, за которым виднелось вечернее, едва тронутое сумерками небо.
– Страх лишает нас чувства времени, – произнес Кубера. – Потому я оставил его напоследок.
– Вы предупреждали, что будет два испытания и жертва, – напомнила Гаури.
Он кивнул, и Викрам забеспокоился. Поначалу он решил, что она дрожит от страха, но вдруг это… гнев? Он прижал Гаури к себе еще крепче, но она будто и не заметила.
– Чем нам еще придется пожертвовать? – Голос ее надломился.
Кубера расплылся в широкой улыбке:
– Вы удивитесь.
– Владыка, вы хотите принять жертву прямо сейчас? – спросил Викрам.
– Нет, что вы. И я обещаю, что не заберу ничего, чего вы уже не лишились.
Викрам нахмурился, мысленно вращая слова и так и сяк. Они не сулили ничего хорошего. Первоначальная радость от победы схлынула, забрав с собой все силы и тепло. Викрам надеялся, что магия поможет ему почувствовать себя избранным для какого-то пока не осознанного деяния, но вместо этого обнаружил, что за волшебными байками она лишь прячет острые клыки. Сказки его детства помогали не жить, а видеть лишь то, что выгодно им. Избирательная слепота. Но теперь Викрам прозрел.
– Все чемпионы Турнира желаний должны явиться на сегодняшнее торжество. Тогда вы и заплатите дань. А пока возвращайтесь в свои покои. Вечером будет на что посмотреть.
– Чемпионы? – повторил Викрам. – Это значит… значит, мы победили?
Кубера долго смотрел на него, и Викрам прямо чувствовал, как по шее ползет румянец.
– Победили? А что такое победа?
– Я имел в виду, Владыка, заслужил ли каждый из нас исполнение желания?
– Ах, это! – отмахнулся Кубера. – Да-да, зануды. Будет вам исполнение желаний. Но на твоем месте я бы так рано не радовался, Принц-лис. Ты хоть придумал, что загадаешь? Какие слова произнесешь да как с ними будешь жить? Потому что желания весьма своевольны. Порой ты получаешь что хочешь, а порой нет. Как-то раз один трудяга-художник, известный своим вниманием к деталям и острым глазом на цвета, молил меня об успехе. И я исполнил его желание, ибо я воплощение добра. А потом лишил его зрения, ибо я воплощение зла. Художник повесился. Но ведь он получил что хотел, не так ли?
– И с нами вы поступите так же, – упрекнула Гаури.
– Возможно. Я никогда заранее не знаю, как поступлю. Увидимся вечером на Параде Баек.
Кубера кивнул и отвернулся.
– А что с другими участниками? – окликнула его Гаури.
Он замер и сказал, не оглядываясь:
– О, они проснулись под деревьями или лицами в ручьях, а то и вовсе не проснулись, если оказались неподходящими сосудами для историй. Зачем мне те, кто не в силах рассказать достойную байку?
Тени всколыхнулись, заключая Викрама и Гаури в гигантский пузырь. Взор заволокло чернотой, а в следующий миг они уже стояли в своих покоях.
Викрам внимательно посмотрел на Гаури. Под глазами ее залегли круги. Затейливый шальвар-камиз был разорван и пропитан кровью. Она казалась измученной. Затравленной. Не проронив ни слова, она притянула Викрама к себе, обняла за шею и поцеловала. Его тело отреагировало быстрее, чем разум. Руки сжались на талии Гаури. И на несколько мгновений они замерли, тесно прижавшись друг к другу. Но этот поцелуй ничем не напоминал вчерашний, когда они слились в неуверенных нервных объятиях, очарованные воздухом и затаенными мечтами. Этот поцелуй был тусклым и мрачным. Как будто они лишь пытались вернуть украденное мгновение. Неправильный поцелуй. На секунду Викрам словно вновь превратился в едока за столом страха. В бездумное тело, готовое тянуться к любому чувству, лишь бы отогнать холод.
Часть третьяИстория, которую стоит рассказать
35Затишье перед бурейГаури
В прошлом году Сканда и его военный совет планировали заманить в ловушку и перебить часть армии вражеского королевства. Именно я предложила разместить солдат Бхараты по обе стороны реки, протекающей через одну из наших горных деревень.
Наши разведчики видели лагерь врага по другую сторону хребта. Мой план был прост: украсть их припасы, заставить перебраться через гору ради проточной воды.
Окружить. Убить. Сканда затею оценил. За неделю до сражения я спросила его, когда вернутся гонцы, отправившиеся сообщить крестьянам, что надо покинуть дома.
– Я не велел предупреждать крестьян, – ответил брат, подливая себе в кубок светлого вина.
– Но… они умрут.
– А ты не думала, что враг насторожится и заподозрит неладное, если придет грабить опустевшую деревню?
– Болезни порой выкашивают целые поселения – вполне разумное объяснение. – Голос грозил вот-вот надломиться. – Это же… – я проглотила слово «мой», – твой народ. Твоя земля. Твое королевство. И ты позволишь им погибнуть?
– Если это убережет остальное королевство, то да.
Я не могла этого допустить и тут же придумала новый план. Всю ночь мы с Налини трудились над капсулами с ядом, тщательно высчитывая дозу. По прошлому визиту в ту деревню я знала, что местные регулярно совершают паломничества к целебной святыне радом с горным гейзером. Я и сама там побывала: бродила в безмятежной туманной дымке, отдыхала в одной из хижин, что окружали целебное пространство. Там хватало места, чтобы приютить целую деревню. Оставалось лишь привести туда людей.
– Зло во благо, – бормотала я, дрожащими пальцами пересчитывая отравленные капсулы, которые легко растворялись в жидкости.
Я знала, что в деревне намечается праздник урожая. Что всем предстоит испить медового хмеля из церемониального чана. Дети делали свои первые глотки – жизнь к жизни, от земли в кровь, – возлюбленные впервые смущенно пили из одной чаши, а супруги хлебали смело и наслаждались теплом и безопасностью.
И я хотела их отравить.
Из-за нехватки припасов вражеские солдаты явились в почти пустую деревню. Почти пустую. Одни были слишком стары, чтобы добраться до целебных земель. Другие слишком малы. Кого-то задержали дети. Бхаратские воины быстро исполнили задуманное. Окружили. Перебили. Вероятно, в тот день мы уберегли тысячи жизней, но меня преследовали те немногие, кто не спасся. Призраки их сворачивались в моей груди, пока не набились так плотно, что полезли через рот, не оставив места для слов. Всю неделю меня рвало от еды.
«Зло во благо. Зло во благо. Зло во благо».
Эти призраки всегда будут порождать новые страхи… а все ли я сделала, а достойна ли я? Страх размывал границы между душой и пустотой, напоминая, что контроль – лишь иллюзия. Пиршество страхов Алаки, может, и не уничтожило меня, но эмоций поглотило вдоволь.
Опустошило.
Притянув Викрама к себе, я ощутила лишь холод. Холод, от которого покрывались инеем даже воспоминания о тепле. Викрам первым прервал поцелуй. Я отшатнулась от него, растерянная.
– Не хочу быть лишь способом отвлечься, – сказал он, поглаживая меня по щеке. – Даже для тебя.
– Это был просто победный поцелуй. – Во рту пересохло, и я шагнула к Викраму ближе. – Я могу лучше.
Он молча смотрел на меня, затем опустил взгляд на мои губы и с грустной улыбкой покачал головой:
– Даже не сомневаюсь.
После чего взял меня за руку и отвел в купальню. Там достал свежую, не залитую кровью одежду, набрал теплую ванну и отвернулся. Я оцепенело погрузилась в воду. Пока я мылась и переодевалась, Викрам напевал глупый ломаный мотивчик, разгоняя мрачные мысли, а затем повел меня к кровати. Я смутилась, нахмурилась. Но он ничего такого не сделал, только откинулся на подушки, устроил меня на своей груди и обнял.
– Рассказать секрет?
Я вздрогнула. Алака раскопала предостаточно секретов.
– Если ты так легко с ним расстаешься, значит, не особо важный секретик.
– Ладно, не хочешь, так не…
– Выкладывай.
Викрам засмеялся:
– Я пел тебе, когда ты отравилась.
– Неудивительно, что я так долго не могла очнуться.
Он щелкнула меня по уху. Я шлепнула его по руке.
– Могу раскрыть и другие.
Он рассказывал мне забавные истории. О том, как, будучи тощим юнцом, нарядился куртизанкой, чтобы пробраться в уджиджайнский гарем, но показался стражнику слишком убедительным. Или как натаскал одного попугая из отцовского зверинца осыпать бранью дворцовых храмовников. Викрам не просил делиться тайнами в ответ, словно просто хотел меня рассмешить. И вскоре я поняла, что действительно улыбаюсь.
Холод уже не вгрызался в сердце. Мало-помалу чувства возвращались. Пережитое на пиршестве страха не исчезло бесследно, но померкло. Не знаю, сколько мы так просидели, но казалось, прошли часы.
– Не такой я представлял себе победу, – признался Викрам, скользнув пальцами по моим влажным волосам.
– А какой?
– Не столь печальной, полагаю.
– На войне все именно так, – прошептала я.
– Как ты с этим справляешься?
Я помолчала. Я видела ужасающие битвы и порой не понимала, как вообще выжила. Не знала, заслужила ли этот шанс.
Наверное, единственный способ встретить новый день – взглянуть на историю под новым углом да так и жить.
Иногда призраки прошлого блекнут и умолкают. Иногда нет. Я сказала об этом Викраму, и он кивнул. Прежде я бы решила, что он соглашается из вежливости, но теперь верила: он и правда понял.