Третий попытался развернуться и уйти обратно,мно нарвался на рой моих Звездочек — энергетические заряды вонзились в широкую спину, и боец рухнул на пол, дымясь.
— Очередные добровольцы на амнистию, — мрачно усмехнулся Камбулат. — Кто там следующий, подходим по одному.
— Ты теперь еще и амнистии раздаешь? — хмыкнул Жан-Франсуа.
— Угу, свинцовые, — буркнул тот. — В смысле — окончательные.
— Не расслабляйтесь, — одернул друзей я. — Кажется, следующий поворот наш.
Коридор загнулся налево — и, насколько я помнил план, именно сюда нам и нужно. В конце располагался кабинет начальника штаба. Я, конечно, был не слишком уверен, что Морозов отсиживается там, в ожидании, пока за ним придут…
Но, с другой стороны, где ему еще быть?
Мои мысли подтвердила длинная пулеметная очередь, разорвавшая воздух, едва я повернул за угол. Стрелы трассеров рванули к нам, дробя стены и потолок. Щит вспыхнул под ударами, заколебался, но выдержал. Я тут же нырнул обратно.
— Пулеметное гнездо! — рявкнул Камбулат, прижимаясь к стене.
Гардемарины тут же залегли, закрываясь Щитами и прячась за выступами. Жан-Франсуа примерился к проему сбоку, доставая гранату.
— Не выйдет, слишком далеко! — буркнул он, быстро высунувшись за угол.
— Да вижу!
Я напрягся, осматривая коридор. Позиция пулемета идеальна: он прикрывал весь проход, линия огня широкая. Если рвануть напрямую… Нет, пожалуй, я все-таки доберусь до конца, но остальные…
— Надо попробовать обойти, — пробормотал Камбулат.
— Не надо, — буркнул я, принимая решение. — Ждите здесь!
— Куда?.. — послышалось за спиной.
Но я уже ломился вперед, набирая скорость. Пулемет снова загрохотал. Раскаленные кусочки свинца бились в Щит, вязли, и осыпались на пол, а я оскалился и плеснул в воздух еще энергии, добавляя ему плотности.
Новая очередь ударила в Щит, но теперь пули, вместо того, чтобы просто осыпаться на пол, с визгом рикошетили во все стороны. Я ускорился. Пулеметчик еще не понял, что происходит, и выдал очередь — длинную, истеричную, почти на расплав ствола.
Щит завибрировал от попаданий, снова завизжали рикошеты… Не все, но значительная часть пуль, отскочив от меня, потолка и стен, вернулись назад, распотрошив мешки с песком, из которых было выложено пулеметное гнездо. Чертова игрушка поперхнулась и замолкла, а я, подскочив, вложился по гнезду Молотом, окончательно разбираясь со стрелком.
Тишина. И только с потолка пыль осыпается…
Я шагнул вперед и посмотрел на дверь, ведущую в кабинет начальника штаба. Дубовая, с потемневшим от времени лаком. Я вслушивался в тишину, и она настойчиво намекала, что там меня вовсе не ждал трясущийся от страха Матвей Морозов…
Ладно. Посмотрим, что там внутри.
Яркая вспышка — и дверь разнесло в щепки. Массивные створки, сорванные с петель, с грохотом влетели в кабинет, осыпав пол осколками дерева и искореженного металла. Я шагнул внутрь, готовый к любому сценарию.
Но комната встретила меня тишиной.
— Пусто, — тихо выдохнул Жан-Франсуа, осторожно скользнув следом.
Кабинет, по-видимому, еще недавно был командным центром: на столах громоздились стопки бумаг, часть их догорала в железных ведрах. Пламя трепетало, языки огня пожирали распечатанные документы, осыпая пол пеплом.
— Черт возьми… — я с досадой стиснул кулаки. — Ушел.
Под ногами хрустнули осколки — пол был усыпан остатками оргтехники. Кажется, кто-то, покидая помещение, просто из злости, изрешетил из автоматов все, до чего мог дотянуться. Системные блоки щерились сдернутыми крышками, из их внутренностей торчали жгуты проводов. Жестких дисков наверняка тоже не осталось.
— Умный ублюдок, — проворчал Камбулат, присаживаясь на корточки у одной из урн и вороша обугленные страницы. — Сжег все.
— Спешил, — пробормотал я, скрипнув зубами. — Не успели…
Жан-Франсуа аккуратно подобрал с пола обгоревший листок, но на нем едва ли можно было что-то разобрать.
— Не трогайте тут ничего, — буркнул я. — Не думаю, что здесь можно найти что-то важное, но пусть наши эксперты посмотрят.
Настроение стремительно портилось. Морозов все-таки исчез. Ушел, бросив своих наемников создавать хотя бы видимость ожесточенного сопротивления… А может, даже не поставив их в известность. То ли сразу после того, как не вернулся его посланник, то ли уже чуть позже, но факт оставался фактом: моего врага здесь не было, и где его искать в огромном городе-миллионнике, я сейчас абсолютно не представлял.
И в этот момент где-то на улице раздалась лихорадочная стрельба, а у меня в ухе зашипела рация.
— Острый, прием! — голос Корфа звучал взволновано. — Во дворе движуха, какой-то броневик идет на прорыв.
Я вскинулся. Вот оно!
— Броневик не уничтожать! Не уничтожать, повторяю! — прорычал я, заставив друзей вздрогнуть. — Максимум — остановить! Я иду!
— Принято! — раздался ответ, но уже через мгновение послышалась очередь из крупнокалиберного пулемета, рев двигателя и скрежет металла.
— Мать его! — выругался я, активируя Щит и рванув обратно к выходу.
— Куда ты? — Камбулат попытался схватить меня за локоть.
— Догоню, — отрезал я, не снижая скорости.
— Острый, стой! — крикнул Жан-Франсуа, но я его уже не слышал.
Я несся по коридору, ощущая гул пульса в ушах. В голове билась одна мысль — не упустить. Не дать Морозову сбежать.
Откуда-то из бокового прохода выскочила пара наемников, но я даже не обратил на них внимания — Молния вспыхнула в воздухе, и оба рухнули, обугленные разрядами.
Впереди показалось большое окно, выходящее во внутренний двор. Сквозь чудом уцелевшее стекло было видно массивный колесный броневик, мчащий к воротам. Я не стал даже притормаживать, наоборот — прибавил скорости, оттолкнулся от пола и всем телом врезался в стекло.
Послышался треск и звон, в лицо ударил ветер, на секунду перехватило дыхание, а в следующую секунду я, сопровождаемый водопадом осколков уже приземлялся…
Прямо на крышу прущей к воротам машины.
— Вот и встретились, — усмехнулся я сквозь стиснутые зубы, пытаясь поймать равновесие.
Броневик ударил тупым носом в ворота, выворачивая их наружу, подпрыгнул на мешках с песком, повернул с заносом и вырвался на простор.
Мое приземление не осталось незамеченным. Пулемет на крыше повернулся, раздался лязг затвора. Я шагнул вперед, взялся одной рукой за ствол, другой — за корпус, и без особого напряжения вырвал оружие с корнем и швырнул на асфальт.
Ухватившись за обломки турели, я подтянул свое тело дальше, навис над лобовым стеклом и с наслаждением увидел перекошенное от страха лицо водителя. И — слегка побледневшую физиономию Морозова рядом.
— Далеко собрались? — прорычал я.
И, пробив кулаком бронестекло, поймал водителя за шиворот и резким рывком выбросил его наружу. Потерявшая управление машина вильнула и на полной скорости врезалась в столб. Я не удержался на крыше и снарядом с непредсказуемой траекторией умчался вперед, закончив полет в густых зарослях разбитого посреди улицы сквера.
Приземление нельзя было назвать мягким, но Щит кое-как смягчил удар. Однако сознание я, кажется, на несколько секунд все-таки потерял. А когда очнулся, увидел, как дверь перевернувшегося на бок броневика открывается, и из машины медленно вылезает невысокая плечистая фигура.
Морозов подтянулся, вытаскивая себя из проема, качнулся и неуклюжим кулем свалился на асфальт. Я усмехнулся, поднялся на ноги и неспешно пошел к нему.
Я не прошел и половины пути, как Матвей поднялся, опираясь о борт броневика и посмотрел на меня. И в этом взгляде было столько ненависти, что я даже вздрогнул. Кажется, даже Распутин на меня так не смотрел. Сейчас, помятый и невыспавшийся, одетый в камуфляж, с рассеченным лбом и растрепавшимися волосами Матвей совсем не походил на того хозяина жизни, каким предстал передо мной впервые. Нет, сейчас в нем было куда больше от загнанного в угол зверя. И кого-нибудь другого безумие, плещущееся в его глазах могло бы напугать.
Но не меня.
— И куда это мы так спешили? — усмехнувшись, проговорил я. — Неужели совсем не хотелось дождаться старого друга?
Матвей посмотрел на меня исподлобья, и сплюнул на асфальт кровью.
— Да какой ты мне друг? — со злостью в голосе проговорил он. — Так, шестерка. Мальчик на побегушках.
— Что за лексикон, Матвей? — деланно удивился я. — Я думал, отец воспитывал из тебя офицера, а не ростовского гопника.
— Ну, тут тебе виднее, — усмехнулся он. — Насколько я понял, ты за процессом воспитания чуть ли не воочию наблюдал.
Да уж. Кажется, о возвращении Серого Генерала не знает только совсем ленивый…
— Доводилось, — кивнул я. — Потому и удивляюсь. Должен был вырасти умный, ответственный парень, достойный сын достойного Отечества, а выросло… То, что выросло. Даже неловко как-то. И замашки, как у дворовой шпаны. На что ты надеялся, Матвей? Почему не успокоился? Ты же в крови по самые плечи измазался! Неужели ты думал, что у тебя действительно получится взять власть силой?
— Не тебе говорить про кровь на руках, — ощерился Морозов. — Так измазаться в ней, как ты измазался, еще постараться надо.
— Возможно, — кивнул я. — Вот только я ее проливал во благо Империи, а ты — чтобы удовлетворить свои непомерные амбиции. Ты проиграл, Матвей. Просто смирись и сдайся. Я не могу обещать тебе помилование, но…
— Да пошел ты! — прошипел Морозов, и вдруг ринулся на меня.
Силы Матвею было не занимать. Второй ранг, не ниже. Он провалился в скольжение с первой секунды, а потом подцепил бетонный блок сырым Даром и швырнул его прямо в меня. Я резко взмахнул рукой, активируя Саблю, и хлестким движением разрубил бетон на две части, обломки с грохотом разлетелись по сторонам.
— И это все? — фыркнул я, и атаковал в ответ.
Рой Звездочек, устремившихся навстречу, Морозов просто развеял в воздухе, а потом, в два прыжка сократив дистанцию, обрушил на меня чудовищный по своей мощи Молот. Я отразил его удар Щитом, но приложило меня неслабо — ноги вжало в асфальт, вокруг пошли трещины. Сражался Матвей так же, как и водил, как решал вопросы, как жил — резко, напористо, без особенных ухищрений, полагаясь больше на силу и натиск, чем на продуманную тактику.