Старик, как и всегда, оставался спокоен, как танк сверхтяжелого класса. Будто только что и не изъявил готовность померяться с силами с членами Совета имперской безопасности, из которых как минимум один смог бы схватиться с ним на равных.
— Двое против четырех… Не самая лучшая математика — для нас обоих. Однако я не вижу никакой возможности отказаться от того, что вы называете мужским разговором, — На изуродованном огнем лице Книппера появилось что-то вроде ухмылки. — Но если ваша светлость считает иначе — мы с удовольствием сопроводим вас на встречу с ее высочеством Елизаветой Александровной.
— Замечательно предложение, Иван Людвигович. Подкупает своей… искренностью. — Я одним махом опрокинул в глотку остывший кофе и осторожно поставил чашку обратно на стол. — И все же я, пожалуй, откажусь.
Глава 19
Я поставил чашку.
Медленно, почти церемониально. Будто собирался поблагодарить за отличный кофе. Который, впрочем, отличным не был. Хотя качество напитка сейчас было последним, что меня волновало. Я посмотрел прямо в единственный глаз Книпперу, стоящему напротив меня…
А потом пнул стол, вложив в двмижение изрядное количество энергии.
Я не строил иллюзий, не пытался ранить или тем более убить Одаренного, человека, давно шагнувшего выше второго ранга силы, таким банальным образом. Только отвлечь. Хотя бы на пару секунд, которых мне бы хватило, чтобы…
Получилось.
Стол — массивный, с дубовой столешницей и коваными ножками — полетел в Книппера. Тот даже не шелохнулся. Просто взмахнул механической рукой и ударил с такой силой, что стол, ускорившись, словно артиллерийский снаряд, врезался в дальнюю стену и разлетелся на части с таким грохотом, будто кто-то решил начать штурм изнутри.
Вот только я не стал ждать, пока обломки упадут на пол. И снова атаковал, пока противник не переключился на меня. Но на этот раз моей целью был не Книппер.
Пока не Книппер.
Я шёл на «тройку». Младший из четырех членов Совета, лысеющий, в джинсовке — выдал себя ещё у входа. Не привычками или позами — энергетикой. Волна Дара у него дрожала, словно струны гитары в руках пьяного. Потенциал имелся, а вот контроля — увы.
Моя логика была проста: впереди — бой с противником, если не превосходящим меня по силам, то, как минимум, равным. И бой непростой. И в этой ситуации очень не хотелось, чтобы шавки кусали за ноги, пока я занят. А значит, нужно убрать лишние фигуры с доски в самом начале партии.
Провалившись в скольжение, я резко ускорился, и, не мудрствуя лукаво, ударил лысоватого в грудь — так, как бил бронированные двери еще недавно, так, как ударил самого первого встреченного мной противника после пробуждения — еще там, в Пятигорске, на лестничном марше больницы. Услышал, как хрустнули кости, почувствовал под пальцами мягкое и содрогающееся, что было сил рванул на себя и отбросил в сторону все еще пульсирующий комок плоти. Лысоватый издал невнятный звук и осел на пол.
Минус один.
Гагарин начал действовать практически одновременно со мной, и, как ни странно, выбрал такую же тактику. Простую, бесхитростростную и действенную, как удар кувалдой. Вот только соперника он себе избрал посерьезнее.
Рывком переместившись к вице-адмиралу, Гагарин выбросил вперед набалдашник трости. Ударил коротко, без замаха. Я успел увидеть, как полыхнул Дар, воздух зазвенел, как перед разрядом молнии, а через миг вице-адмирал с изуродованным, вмятым внутрь черепа лицом уже валился на пол, заливая его кровью.
Минус два.
— Как у вас теперь с математикой, Иван Людвигович? — ядовито поинтересовался я, глядя на Книппера. — Все ли цифры сходятся?
Тот не ответил. Старик, будто не веря своему глазу, переводил взгляд с одного обезображенного трупа на другой.
Да, понимаю. Годами оттачиваешь мастерство, учишь комбинации, вырабатываешь тактику боя, участвуешь в дуэлях — а потом видишь, как двое твоих соратников валяются на полу изуродованными куклами, сраженные грубой силой… И немалой долей наглости.
Пожалуй, это выглядело, как использование микроскопа для забивания гвоздей… Но кто сказал, что это невозможно, особенно, если взять прибор попрочнее? В конце концов, шуруп, забитый молотком, держится в стене гораздо лучше, чем гвоздь, закрученный отверткой. Так что иногда сила — в простоте.
Сверкнув единственным глазом, Книппер сжал механическую руку в кулак и пошел в атаку. Старик, как и всегда, работал спокойно, без угроз и криков. Короткий жест — и с его пальцев сорвался тонкий конус, едва видимый в тусклом свете ламп. Я отбил его Щитом, отступив в сторону. Ладони горели, пол под ногами будто бы прогибался от избытка концентрированного Дара в помещении.
Мы сошлись.
Первый выпад был пробным — я ударил Саблей, без изыска, с кавалерийским размахом. Хотелось проверить, насколько крепок Щит Книппера. Вот только он не стал его использовать — отбил Саблю механической рукой, и в во все стороны полетели искры и капли расплавленного металла.
Зашипело, будто на раскаленную докрасна плиту плеснули горсть воды — а через миг Книппер контратаковал. Тоже особенно не изощряясь, чистой энергией, да так, что мой Щит задрожал, прогнувшись.
Не успел я отступить, как Книппер ударил снова, присев и вбивая в пол свой усиленный Конструктами протез. Видавший виды паркет взбрыкнул, как норовистая лошадь, я потерял опору и со всего маху плюхнулся на спину. Тут же последовал удар Плетью, уже готовый разделить меня на две половины, но я оказался чуть быстрее: в последний момент откатился, вскочил на ноги, и наотмашь врезал Молотом.
Книппер, не успевший поднять Щит, отлетел в сторону и врезался в стену. На пол упало несколько картин, под потолком закачалась люстра. Старик тряхнул головой, и снова упрямо шагнул вперед.
— Сдаешь, Иван Людвигович, — усмехнулся я. — Или это ты всегда так вяло дрался?
— А ты стал слишком самоуверенным.
Книппер снова занес полыхающий огнем протез. Я ушёл в сторону, отвел удар, и тут же ответил: Сабля с одной руки, Плеть — со второй, с финтом. Старик на уловку не повелся. Один удар он заблокировал, от другого увернулся, но я почувствовал, что это движение далось ему не без труда.
Одаренные стареют куда медленнее простых смертных, но и для них возраст годы или поздно становятся тяжелой обузой. Особенно если не проводить все время в изнуряющих тренировках.
Книппер с каждым мгновением двигался все медленнее. Тяжеловат, реакция не та… Но все равно не стоит недооценивать противника. В конце концов, опыта и силы ему не занимать, а самоуверенность еще никого не доводила до добра.
Выпустив целый рой Звездочек, чтобы ослепить и отвлечь противника, я отпрыгнул назад, крутанул Плеть над головой, и ударил со всей силы, целясь под Щит. Есть! Старик успел отскочить, но самый кончик полыхающего хлыста лизнул-таки ему бок, пустив кровь и заставив зашипеть от боли и ярости.
Развивая успех, я снова зажег Саблю и рванулся вперед, сокращая расстояние между нами и навязывая Книпперу свою манеру боя. Учитывая, что в скорости и реакции я его превосходил, приходилось старику тяжеловато, но сдаваться он был явно не намерен. Сабли сталкивались и отлетали друг от друга, гудя и выдавая снопы искр, воздух вибрировал от напряжения, а мозг работал на полной мощности, лихорадочно просчитывая варианты и пытаясь предугадать следующий ход соперника.
Сабли сошлись в очередной раз и мы замерли в клинче. Книппер прищурился, зачерпнул силы из резерва и щедро влил в свой элемент. Его клинок ярко вспыхнул, увеличиваясь в размерах, и я почувствовал, что еще буквально пара секунд — и он меня передавит.
Потому ждать я не стал. Резко погасил элемент, повернул корпус, уходя от гудящего в воздухе огненного лезвия, и на противоходе засадил по инерции качнувшемуся вперед старику кулаком в челюсть.
Книппера отбросило назад, он мотнул головой, пытаясь понять, что произошло, и я добавил Молотом. Часть энергии сопернику удалось отвести, но далеко не всю. Новый удар швырнул его в стойку, старик тяжело врезался спиной в мореный дуб и медленно сполз вниз. Я шагнул вперед, снова призвал Саблю, широко размахнулся…
— Стой! — рявкнул Гагарин.
И я вывалился в реальность из скольжения и горячки боя. По ушам ударил вой сирен, где-то в отдалении слышался рев моторов, а прямо над головой — очень знакомый гул. Гул, в последнее время доставивший мне массу неприятностей под Ростовом.
Вертолеты. Не один и не два. Проклятье…
Кажется, почтенные члены Совета все же подстраховались… Удивительно. Ведь могли же начать прямо с этого. Тяжелая техника, десант и целый взвод Одаренных боевиков. Но не стали. Почему? Неужели все же хотели завершить дело, не прибегая к грубой силе?
Я перевёл взгляд на окно. За мутным стеклом уже пульсировали прожектора. Бар брали в кольцо по полной программе.
Разошелся Морозов… По полной программе…
Я скрипнул зубами.
Больше всего мне хотелось сейчас выйти на улицу и устроить показательное выступление. Сил хватит. Дар бурлил под кожей, пальцы все еще дрожали, тело требовало продолжения боя.
Танки? Вертолеты? Рота пехоты? Давайте две!
Но стоит ли это делать?
Я знал, кто придёт.
Не предатели. Не «элита». Не личная охрана Морозова, и даже не чины из Совета, настолько трясущиеся за свои продавленные кресла, что готовы лично участвовать в уничтожении вернувшегося Серого Генерала. Нет. Придут простые солдаты. Те, кто не понимает, что происходит, и просто выполняет приказ.
Те, кто не знает, что этот приказ — преступный.
А потом… потом появятся камеры. Журналисты. Говорящие головы в телевизоре, которые покажут на всю страну жуткие кадры, отрезав все ненужное. Ине ту часть, где я защищался. Не ту, где уговаривал. Не ту, где по-человечески просил не лезть.
Покажут, как я выхожу из огня, дымясь, как сам дьявол, вынырнувший из преисподней, покажут гору трупов, искореженную технику… Выставят меня безумцем. Кровожадной силой, идущей против закона. Против Империи. Против своих.