Глава восемнадцатая. Роза
Роза стояла позади Гвен, наблюдая за тем, как та, качая головой, преграждала посетителю вход в Медфордский дом. Она сердито смотрела на него, запрокинув голову, потому что посетитель был исполинского роста. Мужчина был так высок, что ему пришлось бы наклониться, чтобы войти, впусти она его.
– У меня хорошие деньги! – взревел великан, склоняясь так, что чуть не коснулся своим носом носа Гвен.
Роза никогда не видела медведя, но этот посетитель напоминал ей огромного, чудовищного медведя, который пытался ворваться к ним в дом. Ей казалось, что именно так вел бы себя медведь – рычал, встретив на своем пути лисицу, которая по какой-то необъяснимой причине не давала ему пройти.
– Мне наплевать, даже если у тебя в кошельке драгоценности из сокровищницы Коронной башни, – решительно ответила Гвен. – У нас свои правила.
– В гробу я видал ваши правила! Я пришел сюда за шлюхой. У меня есть деньги. Я ее получу.
– Только с моего позволения. А я не позволю, если не будешь следовать правилам.
– Не буду я принимать ванну! – Медведь выдохнул эти слова Гвен в лицо с такой силой, что у нее всколыхнулись волосы.
Гвен скрестила руки на груди.
– Значит, ты не получишь даму, – сурово сказала она.
– Мне не нужна дама! Мне нужна шлюха, а чтобы получить шлюху, мыться не обязательно!
На самом деле медведя звали Хоппер, и он действительно был грязный. Как и все разы, что Роза видела его раньше, он был одет в шерстяную рубаху с темно-желтыми пятнами под мышками. В его волосах и бороде, напоминавших плохо ухоженные живые изгороди, торчали два листа. Возможно, ему было невдомек, что, покопавшись в его голове, белки найдут богатый строительный материал для своего гнезда, а может, он все знал, но думал, что подобный вид придает ему привлекательность в грубом, мужском смысле слова.
– В этом доме ты будешь называть женщин дамами. Ты должен быть чистым и вести себя вежливо, иначе неси свои деньги в заведение напротив.
Роза увидела, как лицо Хоппера вытянулось от изумления. Но потом, вероятно, до него дошло, и он нахмурился.
– Так у Гру больше нет шлюх, – буркнул медведь. – Они все здесь.
– Ну пойди к Гру и выпей.
– Не хочу я выпивать! Мне нужна женщина.
– Тогда поищи ее себе в другом заведении.
– Другие того не стоят.
– Что с ними не так?
– От них не так хорошо пахнет.
Уж ему ли говорить, подумала Роза. От великана несло так, будто он только что вылез из отхожей ямы.
Хоппер довольно часто приходил в «Гадкую голову», но Роза знала его только в лицо – они никогда не проводили время один на один. Обычно Хоппер посещал Джоллин, и та нередко жаловалась на исходивший от него ужасный запах. По ее мнению, Хоппер был скорее не медведем, а скунсом. Многие из мужчин, которых они принимали, подходили под это описание, поэтому Гвен ввела новое правило.
– А ты предпочитаешь чистую девушку, от которой приятно пахнет, не так ли?
– Вот именно.
– Потому что тебе противно нюхать грязь и застарелый пот, верно?
– Верно.
– Все дамы здесь согласны с тобой, поэтому ты должен мыться, прежде чем посещать нас.
– Меня не волнует, что им нравится. Плачу-то я. Значит, я и музыку заказываю.
– Уже нет. Теперь ты можешь либо пойти к Гру и пропить свои деньги, либо отправиться к цирюльнику, привести себя в порядок и вернуться сюда. Но если вернешься, предупреждаю: ты должен вести себя вежливо и уважительно.
– Уважительно по отношению к шлюхе?
– Уважительно по отношению к даме. Или можешь возиться в грязи со шлюхой.
Хоппер стоял на месте, тяжело дыша и выпятив нижнюю губу. Потом фыркнул и опустил глаза.
– Да у меня денег не останется, если я заплачу за то, чтобы помыться.
Гвен дружески коснулась руки медведя.
– Вымойся. Побрейся. Постирай одежду и возвращайся. Мы что-нибудь придумаем. Я настаиваю не только на том, чтобы наши посетители были чистыми. Я хочу, чтобы они чувствовали себя счастливыми.
Хоппер уставился на нее. Выражение лица стало мягче.
– Правда?
– Чистая правда.
Он потянул себя за рукав около плеча и принюхался.
– Ну, может, и правда нужно слегка простирнуть, – буркнул он и ушел.
Как только исполин скрылся из виду, Гвен подошла к одному из новых мягких кресел и упала в него.
– Здорово! Теперь ты их прогоняешь, – улыбнулась Роза.
Девушка подошла и села на скамейку возле Гвен. Это был один из последних образцов старой мебели, просто доска – часть развалин постоялого двора, из которой Диксон сколотил сиденье. Роза не знала, почему она все еще стоит здесь среди красивой мебели, которую Гвен лично выбирала в лавках Ремесленного ряда, но это была одна из немногочисленных реликвий, одно из напоминаний о том, с чего все начиналось, и Розе почему-то нравилось сидеть на ней.
– Мы можем себе это позволить, – ответила Гвен. – Но он вернется. Знаешь… нужно купить еще несколько ванн. Клиенты смогут мыться прямо здесь, а мы будем брать с них деньги за дополнительную услугу.
– Отличная идея. Ты никогда не перестанешь поражать меня.
Роза улыбнулась, и Гвен улыбнулась в ответ. В последнее время все девушки часто улыбались. Поначалу их к этому понуждала Гвен, утверждая, что улыбка приносит пользу делу, но теперь ей не нужно было им об этом напоминать. А какими красавицами они выглядели в новых платьях! Гвен приобрела ткань в той же лавке, где заказывала шторы, и получила скидку и на то, и на другое. Девушки так похорошели и выглядели так респектабельно, что Гвен стала называть их дамами, а каждую – госпожой Дома. Ей очень нравилось, как это звучит, и она настаивала, чтобы остальные обращались к ним так же. «Вы должны вести себя так, словно вы это заслужили, иначе вас не будут уважать», – наставляла Гвен девушек. Она знала, о чем говорит. Гвен завоевала уважение каждого мастера из Ремесленного ряда. Она дала им работу, и благодаря ей на столе у плотников, дегтярщиков, стекольщиков и каменщиков появилась еда, но кроме того, когда они приходили в Дом, Гвен встречала их так, будто каждый из них был по меньшей мере наследным принцем. Мужчины, которые прежде насмехались над ней, когда она заходила к ним в лавки, теперь нередко обращались к ней за советом. Конечно, никто не приглашал ее на ужин и не предлагал занять должность главы квартала, но ей улыбались, встретив ее на улице, и нередко открывали перед ней двери. Она перестала быть чужестранкой и стала полноправной жительницей Медфорда. Наконец она нашла свое место.
Гвен переполняли все новые и новые идеи. Дважды в неделю она устраивала танцы. Они назывались «Ночи скрипки, трубы и барабана». Танцы были бесплатными, и до окончания мероприятия никто не занимался делом. На несколько часов девушки превращались в благородных девиц на балу, к тому же это привлекало хороших посетителей. Конечно, на самом деле они не были настоящими леди. Леди – женщины иного происхождения, и к тому же не носили под красивыми новыми платьями нижние юбки, перешитые из прежних лохмотьев.
Когда похолодало, Гвен стала приглашать в Дом бедняков и бесплатно кормить их похлебкой из репы и лука, но дело было не только в ее доброте. «У каждого отыщется какой-нибудь талант», – говорила она им и оказывалась права. У большей части этих бедняков прежде было свое ремесло: лудильщик, ковровщик, пахарь, трубочист. Она дала работу каждому, а те, кто был слишком стар или слаб, обучали других тому, что знали. Крестьянам Гвен велела очистить и вспахать кусок земли за Домом, чтобы на следующий год собрать с огорода урожай и иметь дополнительные продукты. Старик, раньше торговавший медом, пообещал поставить им улей.
Гвен оказалась не такой, как остальные. Каждая из девушек по разным причинам когда-то сдалась, махнула рукой на свои мечты и покорилась требованиям жестокого мира. Роза видела, что Гвен вела себя иначе, у нее даже походка была другая, но самое главное, она иначе разговаривала с мужчинами. И хотя всех девушек она называла дамами, Роза знала, что единственная настоящая дама в Медфордском доме – это Гвен ДеЛэнси.
На крыльце раздались шаги, и входная дверь распахнулась. От порыва холодного ветра дрогнуло пламя светильников. В гостиную вошел Стейн. Его одежда была заляпана грязью. От него несло рыбой, сальные волосы прилипли ко лбу, под носом топорщились неряшливые усы.
Гвен вскочила с кресла.
– Тебе что здесь надо? – вскричала она.
– А ты как думаешь? Это же бордель, не так ли?
Гвен покачала головой еще до того, как он закончил говорить.
– Не для тебя!
– Что ты хочешь этим сказать? Не для меня?
– Тебе сюда ход закрыт – навсегда.
– Не имеешь права, – сказал он, шагнув на новый ковер грязными сапогами. – Ты утащила всех хороших шлюх и держишь их тут под замком. Ты не можешь так поступать с мужчинами!
– Еще как могу!
Стейн сделал еще шаг, и на его тонких кривых губах появилась гнусная ухмылка.
– Я знаю, что Диксона здесь нет, – заявил он. – Уехал из города два дня назад и еще не вернулся. Сейчас здесь только ты и я. Никто тебя не защитит. У тебя не осталось даже Гру. – Он сделал еще шаг. – А знаешь, Гру, наверное, неплохо заплатил бы кому-нибудь, чтобы спалили это местечко. – Стейн осмотрелся. – Жаль было бы смотреть, как все это горит. Странно, что он до сих пор этого не сделал.
– Гру не такой дурак, как ты! Я приобрела королевское разрешение на содержание этого заведения, и мой партнер – сам городской оценщик. Как и тебе, ему хорошо известно, что Гру только и мечтает, чтобы мы потерпели крах. Случись здесь подозрительный пожар или умри кто-нибудь, кого, по-твоему, обвинит оценщик? Поджог любого здания в Медфорде – это преступление против короля, потому что владелец этой собственности – он, мы ее только арендуем. И если ты причинишь вред одной из нас…
– Не собираюсь я никому причинять вреда, просто хочу приятно провести время.