Адриан наблюдал. Оценивал противников, выделял самых опасных и просчитывал расстояние до них. Однако воры не двигались. Они не замкнули круг, а находившийся ближе всех Цилиндр держался на другой стороне могилы.
– Суть в том, что мне уже доводилось слышать о подобном. Это случилось на юге, в Колноре. Года два назад там убили нескольких человек. Судью, адвокатов, людей, облеченных властью, и никто ничего не видел. Но этим дело не кончилось. Судя по всему, разобравшись со сливками, тень принялась за членов самого «Черного алмаза». Воров убивали, расчленяли и подвешивали на городских площадях, будто кровавые произведения искусства. Совсем как лорда Эксетера. И если убийство аристократа – безумие, я не уверен, что существует слово, которым можно назвать объявление войны «Алмазу». Но кто-то это сделал. Тот год назвали Годом страха. Год, когда убийца охотился на своих. Говорят, это сделал один человек, и говорят, его так и не поймали. Некоторым до сих пор снятся кошмары.
– Звучит ужасно.
Одной рукой Ройс по-прежнему обнимал Гвен; другая была под плащом.
– Точно. – Цилиндр посмотрел на них обоих. – Мне бы очень не хотелось, чтобы нечто подобное случилось здесь.
– Я слышал эту историю, когда был в Колноре, – сказал Ройс. – Насколько я понял, убийцу спровоцировали.
– Неужели?
– Обычно этот парень был весьма милым.
– Настоящим джентльменом, надо полагать.
– Нет, ни в коем случае, но и не из тех, что беспокоят соседей. При условии, что соседи не беспокоят его.
Цилиндр на несколько минут задумался. Посмотрел на могилу, потом на своих воров. Наконец перевел взгляд на Ройса.
– Значит, вы планируете задержаться в Медфорде?
При этих словах Гвен подняла голову.
– Я об это не думал, но… Что скажешь, Адриан?
– Симпатичное местечко.
– Какие-то проблемы? – спросил Ройс Цилиндра.
– Э-э… ну… обычно мы не позволяем работать ворам, которые не состоят в гильдии…
– У «Черного алмаза» имелись схожие ограничения, – заметил Ройс ледяным голосом.
Цилиндр облизнул губы и поправил шляпу.
– Правда? – Глава гильдии напоминал торговца, которого обошли в торге. – Что ж, мне никогда не нравился «Черный алмаз». И, полагаю, они хорошенько подумают, прежде чем вторгаться на эту территорию, если узнают, кто тут живет. Надо думать, если вы обчистите карман-другой, особого вреда в этом не будет.
– Вы нас даже не заметите, – пообещал Ройс.
– Это мне нравится. Вы ведь не согласитесь платить мне процент с добычи?
– Нет.
– А вступить в гильдию?
– Нет.
– Спросить-то можно было. – Цилиндр посмотрел на свой выводок и заговорил громче: – С этого момента эти двое – наши гости. Никто их не трогает. Никто даже на них не смотрит. Уловили? – Он снова перевел взгляд на могилу и на этот раз снял шляпу, обнажив лысину. – Я говорил серьезно. Она мне нравилась. Гру был отморозком. – Он произнес эти слова, словно надгробную речь, надел шляпу и шагнул назад. – Будьте на нашей стороне, а мы будем на вашей. Идет?
– Идет.
Цилиндр повернулся, чтобы уйти, но помедлил.
– Как ты это сделал?
– Сделал что? – спросил Ройс.
– Убил Эксетера.
– Никогда о нем не слышал.
Цилиндр улыбнулся, кивнул и пошел прочь.
Лошадь Ройса переступила с ноги на ногу, когда он затянул ремни на седельных сумках, а сверху пристегнул одеяло. Поместье барона Макмэнниса находилось всего в трех днях пути, но зима заставила их удвоить снаряжение. Не следовало надеяться на постоялые дворы, и хотя холода только начались, бури случались часто. Приходилось готовиться к худшему, а значит, брать с собой все, что только можно. Как бы обстоятельно Ройс ни подходил к делу, ему всегда казалось, что он что-то забыл. Обычно это предчувствие оправдывалось, причем озарение случалось, когда он успевал проехать миль десять.
Адриан уже собрался, и его кобыла напоминала мула рудокопа. Сам же он был на другой стороне Кривой улицы, в таверне, и помогал девушкам переносить тяжелые вещи. Гвен купила свидетельство на заведение Гру, и они вместе выкатывали старые бочки, в то время как девушки мыли и подметали. Диксон достаточно оправился, чтобы покинуть врача и вернуться в Дом. Он сидел снаружи с огорченным видом, закутанный в одеяла. Здоровяк выглядел более худым, чем запомнил Ройс по предыдущему году, но он хотя бы начал ходить и есть.
Из пыльного чрева таверны появилась Гвен. Ее платье испачкалось, на лице были грязные разводы. Одной рукой опираясь на костыль, а другой прикрывая глаза, она оглядела здание. Гвен тоже выглядела лучше. Синяки и порезы заживали, однако костыль заставил Ройса пожалеть, что он не мог убить Эксетера снова.
– Может, предоставишь работу девочкам? – заботливо спросил он.
– Ее слишком много.
– Ты еще не поправилась.
– Благодаря тебе у меня все будет хорошо. – Она вытерла руки о фартук. – У нас всех.
– Понятия не имею, о чем ты.
Ройс попытался сохранить серьезное лицо, но не смог сдержать улыбку – только не под ее взглядом. Он не знал, как ей это удавалось. Он зарабатывал на жизнь ложью и весьма в этом преуспел – но только не с ней. Он хотел рассказать ей все – так даже здравомыслящий человек на краю скалы испытывает желание прыгнуть. Понимание того, что прыжок приведет к катастрофе, не заглушает желание: само зрелище принуждает тебя сделать это. Однако пока зрелища было достаточно.
Адриан вышел на улицу, опуская закатанные рукава.
– Клянусь Марибором, это была настоящая помойка, но, думаю, дальше вы справитесь без меня. И Ройс ворчит, если я заставляю его ждать.
– Спасибо, – ответила Гвен. – Полагаю, от денег ты откажешься.
Адриан ухмыльнулся, потом вскинул брови.
– Можешь рассказать, что прочла на моей ладони… ну, хотя бы часть. Что-нибудь хорошее.
Она покосилась на Ройса и вымученно улыбнулась, но в ее улыбке сквозила печаль, которая вызвала у него беспокойство.
– В чем дело? – спросил Адриан. – Ты что, видела мою смерть?
– Нет, – ответила Гвен.
Она замешкалась, потом улыбнулась своим мыслям и сказала:
– Однажды ты вспомнишь этот момент. Он превратится в обрывок, призрак давно забытого прошлого, но вернется к тебе. Ты уже будешь седым, будешь ощущать груз прожитых лет. Будешь размышлять о своей жизни, о том, чего добился и с чем не справился, и эти мысли тебя встревожат. Ты будешь точить клинок и порежешься. Увидишь кровь и вспомнишь, как я сказала, что это случится. Вспомнишь и улыбнешься, а потом нахмуришься и наконец, в тишине маленькой комнатки, заплачешь. Заплачешь, потому что все встанет на свои места. Твоя жена найдет тебя плачущим, обнимет и спросит, в чем дело. Ты посмотришь на нее и увидишь, что она напугана. За все годы, что она будет знать тебя, несмотря на испытания, которые вы переживете вместе, она почти никогда не будет видеть твоих слез. Ты покачаешь головой и просто скажешь: «Гвен». Она поймет, и вы сожмете друг друга в объятиях. Вы оба заплачете, и мгновение пройдет. Это будет хорошее мгновение. Слезы смоют ваши тревоги и напомнят о многих вещах, которые вы забудете, хотя не следовало, и тот день от этого станет только лучше.
Адриан со смущенным видом повернулся к Ройсу:
– Судя по всему, я женюсь.
– Ты это заслужил, – ответил Ройс и с удовлетворением заметил, что Адриан и Гвен поняли его слова по-разному. Он редко столь удачно вел беседы.
Гвен посмотрела на таверну.
– На то, чтобы сделать из нее приличное заведение, уйдут годы. Придется вскрыть все полы, и все равно я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу избавиться от воспоминаний о Гру и Стейне.
– Если сделаешь ее слишком симпатичной, придется менять название, – заметил Адриан, беря свою лошадь под уздцы.
– О, я обязательно изменю название. Не хочу владеть таверной, которая называется «Гадкая голова».
– И как ты хочешь ее назвать? – поинтересовался Адриан.
– «Роза», – ответила Гвен, и все улыбнулись. – Я думала расчистить старую кухонную кладовку для вас с Ройсом. Она далеко от общих комнат. Вы сможете обсуждать там дела. Хранить снаряжение, если захотите. Я буду за вами приглядывать, как при первой встрече.
– Сколько? – спросил Ройс.
– Сколько чего?
Ройс подошел к ней.
– Сколько ты захочешь за аренду?
Гвен выглядела потрясенной.
– Я не возьму с вас денег.
– Это глупо.
Гвен оперлась на костыль и, два раза подпрыгнув, развернулась к нему лицом.
– Без вас я бы не смогла купить свидетельство на таверну. Если бы вы не пришли… – Она отвела глаза, сделала глубокий вдох. – Если бы вы не пришли, Гру выжил бы меня, а то и сделал бы кое-что похуже. По правде сказать, я склоняюсь к похуже. И кто знает, сколько бы еще Эйвон и Роз погибло. – Гвен положила свою маленькую ладонь на грудь Ройса. – Вы все изменили. Я ваша должница. Как я могу брать с вас плату?
– Ладно, хорошо. Ты получишь проценты.
– Мне не нужны проценты. Честно говоря, я предлагаю вам комнату в эгоистичной надежде, что это заставит вас вернуться.
– Думаю, об этом ты можешь не тревожиться, – заметил Адриан и подмигнул ей.
Ройсу захотелось пырнуть его кинжалом, но тут он заметил, что Гвен улыбается и… неужели она покраснела?
– Давать приют ворам опасно, – быстро сказал он. – Тебя могут арестовать, отобрать имущество, отрубить руки, не допусти Марибор. Я не позволю тебе так рисковать бесплатно. Пока мы работаем в твоей таверне, ты получаешь долю наших доходов.
– Но я…
– Иначе я не останусь.
Гвен уже открыла рот, но теперь медленно закрыла его. Ройс хотел стереть грязь с ее щеки. Его рука сама потянулась к Гвен, прежде чем он опомнился. «Что в ней заставляет меня подумать, будто я способен на такой поступок?»
– Вы останетесь? Вы будете здесь жить?
Ройс покосился на Адриана и пожал плечами, изо всех сил стараясь изобразить равнодушие.
– Приятно иметь безопасное место, куда можно возвратиться. Но я настаиваю на твоей доле.