– Вы уверены, что они вернутся? Прошло уже немало времени.
– Ройс знает, что сразу возвращаться нельзя. Он будет выжидать. Год, может быть, два.
– Но постойте… – Рен повысил голос, чтобы его было слышно среди громкого хлопанья крыльев и птичих криков. – Если церковь потеряла их след в Ибертоне, откуда вам известно, что они добрались до Медфорда?
Аркадиус с улыбкой посмотрел на него поверх очков и подмигнул.
– Магия.
– Серьезно? – с недоверчивой усмешкой спросил Рен.
– О, абсолютно серьезно!
– Ладно, не говорите, – вздохнул Рен. Ответ был вполне в духе старика. Работать с ним – все равно что иметь дело с камнем. Аркадиус отказывался что-либо объяснять, но Рен подозревал, у него были на то причины. У всех были свои причины. – Значит, я могу здесь…
– Нет. – Профессор покачал головой, увенчанной шапкой растрепанных седых волос. – Мы не можем позволить себе рисковать. А вдруг они неожиданно вернутся и застанут тебя здесь? Ты же мертв, не забыл?
Рен нахмурился.
– Прошу вас, только не говорите, что я должен вернуться в Вернес, – проговорил он изменившимся голосом и добавил: – Я вовсе не уверен, что это хорошая идея…
– Нет, не в Вернес.
– А зачем вы послали туда и меня, и Ройса?
– Потому что, посылая за кем-либо Ройса, я никогда не знаю, прибудет ли этот кто-то на своих двоих или в гробу, а верить ему на слово я не могу. Ты был моими глазами и ушами.
– Но если мне не надо в Вернес, то куда? – поинтересовался Рен.
Аркадиус поставил тарелку с кормом на лежавшую рядом высокую остроконечную шляпу, которую Рен ни разу не видел у него на голове.
– Никуда.
– Вы меня отпускаете?
– Пока – да.
Рен ожидал подобного ответа, но, услышав его, почему-то почувствовал разочарование. Накатившееся странное уныние удивило его самого. Раньше он никогда не интересовался чем-либо, кроме собственного выживания.
– Такая уж это работа, – словно угадав его мысли, развел руками Аркадиус. – Ты же знаешь. Так было всегда.
Рен продолжал хмуриться, глядя на грязную лужу растаявшего снега у своих ног.
– А ты хорошо поработал, – участливо произнес профессор.
– Ха! – усмехнулся Рен. – Даже на дурацкую баржу попасть не смог! Слишком уж хорош был маскарад. А потом я так оплошал, что позволил Адриану застать меня в спальне за чтением. Я думал, всему конец.
– А потом был пирог.
Рен нахмурился еще больше.
– Вы говорили, я должен заручиться его симпатией. Вот я и решил, что верный способ этого добиться – встать на его защиту. К тому же Энгдон тот еще тип. Честно говоря, удивляюсь, как это вы раньше меня не упрекнули.
– Я решил, что хватит с тебя и побоев. Однако все сложилось идеально. С результатами не поспоришь. Ты заручился его доверием, его симпатией. Если бы не желание устроить судьбу несчастного сироты Пиклза, Адриан ни за что бы не поехал с Ройсом.
– Тогда зачем вы сказали ему, что Пиклз мертв?
Аркадиус выпустил из рук пергамент, снял очки и принялся их протирать.
– Я не мог допустить, чтобы Адриан привязался к тебе. А ты уже начал быстро превращаться в его приемного брата.
Рен улыбнулся.
– Мне нравится Адриан.
– Пиклз ему тоже нравился. Это читалось в его глазах – поэтому уличный мальчишка должен был исчезнуть, чтобы Адриан остался так же одинок, так же изолирован от всего мира, как Ройс, иначе ничего бы не получилось.
– Рискованная игра.
Аркадиус помолчал, поглаживая бороду, и, вздохнув, сказал:
– Если бы она могла побелеть еще больше, то непременно бы это сделала.
– Но зачем нужно было меня казнить? Почему бы не устроить мне, к примеру, несчастный случай?
– Ройс бы не поверил. Он подозрителен. В его мире не бывает настоящих несчастных случаев. А вот к зловещим бессмысленным смертям он всегда готов. К тому же сообщение о твоей казни усилило напряжение, взволновало Адриана. Его трудно растормошить.
Некоторое время оба молчали. Рен бросил взгляд в окно.
– Думаю, мне пора уходить, пока снег еще не слишком глубок. – Он поднялся и посмотрел на профессора. Так открыто он не вел себя уже долгие годы. – Кстати, вы узнали то, что вам было нужно, из книги, которую украл Ройс? Что в ней такого важного?
Профессор снова улыбнулся.
– Ровным счетом ничего.
– Но тогда зачем…
Аркадиус неопределенно покачал головой. Его глаза весело сверкали, словно у ребенка.
– Видишь ли, невозможная цель – это кузница, в которой куется дружба.
Рен кивнул.
– Послушайте, я хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарен. Не представляю, что бы я делал…
Аркадиус снова надел очки. Может быть, Рену это только показалось, но старик выглядел глубоко тронутым его словами и печальным.
– Куда ты теперь? – спросил профессор.
– Не знаю. Домой, наверное.
– Я слышал, в это время года Ратибор очень красив.
Рен усмехнулся.
– Ратибор никогда не бывает красив. Я дам вам знать, где я, когда сам это выясню. Вы со мной свяжетесь, если я еще понадоблюсь, да?
– Конечно.
Рен знал, что это неправда – слишком велик риск. Старик вложил в это дело все, что мог. Рен пробрался по захламленному полу к выходу, но возле двери вдруг остановился и, повернувшись к профессору, спросил:
– Будет война, не так ли?
– Боюсь, что да.
– Но у нас все еще есть шанс, правда?
– Надежда есть всегда, – сказал Аркадиус не слишком уверенным тоном. Старый профессор посмотрел в окно, словно мог увидеть, как где-то там, под снегом, прячутся Ройс и Адриан, и прибавил: – Мы заронили семена. Теперь нам остается только ждать и смотреть, что из них прорастет.
Роза и шипХроники РийрииКнига вторая
Глава перваяБитва на Входном мосту
Рубену следовало сбежать, как только оруженосцы вышли из замка. Тогда он с легкостью укрылся бы в конюшне, а им осталось бы швыряться яблоками и оскорблениями, но их улыбки смутили его. Они выглядели дружелюбно… почти нормально.
– Рубен! Эй, Рубен!
«Рубен? Не Навозный Жук? Не Тролленыш?»
У каждого оруженосца имелось для него прозвище. Все они были далеко не лестными, однако он тоже придумал этой троице имена… и, разумеется, никогда не произносил их вслух. В «Песни человека», одной из любимых поэм Рубена, старость, болезнь и голод назывались Тремя Бичами человечества. Жирный Хорас определенно был Голодом, бледный рябой Уиллард – Болезнью, а Старость досталась семнадцатилетнему Диллсу, самому старшему из троих.
Заметив Рубена, троица ринулась к нему, словно стайка хищных гусей. Диллс размахивал помятым рыцарским шлемом, который хлопал забралом. Уиллард нес старый дублет. Хорас ел яблоко… какой сюрприз.
У него еще был шанс оказаться в конюшне прежде них. Только Диллс мог состязаться с ним в беге. Рубен переступил с ноги на ногу, но помедлил.
– Это мой старый шлем, – весело сообщил Диллс, как будто трех прошлых лет не было и в помине. Лиса, забывшая, что делать с кроликом. – Отец прислал мне для испытаний новый полный комплект. А с этим мы развлекаемся.
Они взяли его в кольцо… теперь не убежишь. Кружили рядом, но продолжали улыбаться.
Диллс протянул ему шлем с болтавшимися кожаными ремешками, отражавший лучи осеннего солнца.
– Когда-нибудь носил такой? Примерь.
Рубен ошарашенно уставился на шлем.
«Это так странно. Почему они ведут себя приветливо?»
– Думаю, он не знает, что с ним делать, – сказал Хорас.
– Давай, – Диллс снова протянул ему шлем. – Ты ведь скоро вступишь в замковую стражу, верно?
«Они разговаривают со мной? С каких пор?»
– Э-э… ага, – с заминкой ответил Рубен.
Улыбка Диллса стала шире.
– Я так и думал. Тебе ведь нечасто удается отточить боевые навыки?
– Кто будет сражаться с помощником конюха? – прочавкал Хорас.
– Именно, – кивнул Диллс и посмотрел на синее небо. – Прекрасный осенний день. Глупо сидеть внутри. Я решил, что ты захочешь выучить несколько движений.
У каждого оруженосца был при себе учебный деревянный меч, а у Хораса – целых два.
«Это взаправду?» Рубен вгляделся в их лица в поисках обмана. Казалось, его недоверчивость оскорбила Диллса, а Уиллард закатил глаза.
– Мы-то думали, ты захочешь примерить рыцарский шлем, ведь тебе никогда такой не носить. Думали, ты это оценишь.
За их спинами Рубен заметил старосту оруженосцев Эллисона: тот вышел из замка и уселся на край колодца, наблюдая за происходящим.
– Будет весело. Мы все попробуем по очереди. – Диллс вновь ткнул шлем в грудь Рубену. – С дублетом и шлемом тебе не будет больно.
Уиллард нахмурился, видя нерешительность Рубена.
– Послушай, мы пытаемся сделать доброе дело… не будь таким придурком.
Как ни странно, Рубен не видел в их глазах злобы. Они улыбались ему так, словно он был одним из них: непринужденно, открыто. Наконец Рубен начал понимать. За три года им надоело издеваться над ним. Он был единственным неблагородным мальчишкой их возраста, и это делало его мишенью по умолчанию, но времена изменились, и они повзрослели. Это было предложение мира, а с учетом того, что Рубен до сих пор так ни с кем и не подружился, он не мог позволить себе привередничать.
Он взял шлем и надел на голову. Несмотря на набитые внутрь тряпки, шлем все равно был слишком большим и болтался. Рубену показалось, что что-то не так, но он не знал, что именно. Он никогда не носил доспехов. Поскольку ему предстояло стать стражником, его отец должен был обучать сына, но никак не мог найти на это времени. Нехватка опыта делала предложение оруженосцев особенно привлекательным, и соблазн одолел подозрения. Это был шанс узнать хоть что-то о сражениях и фехтовании. Всего через неделю Рубену исполнится шестнадцать, и он присоединится к замковой страже. Такому неумехе будут доставаться худшие задания. Если оруженосцы не шутят, он сможет научиться чему-то… хоть чему-то.