– Это рискованно… – пробормотал он. – Море…
– Да, море! – нетерпеливо перебил его молодой человек. – Но все безопаснее, чем виселица. Никто не догадается, что вы решили прятаться в таком опасном месте. Мы должны уйти отсюда до рассвета. Но, если позволите, мне хотелось бы хоть немного вздремнуть. Разбудите меня около шести часов, и мы отправимся на побережье.
Сэр Ганнибал кивнул, и адвокат, который уже буквально падал от усталости, вытянулся на кровати из травы и закрыл глаза. Менее чем через пять минут здоровый храп Освальда провозгласил, что он наслаждается полноценным отдыхом.
А баронет остался сидеть, дымя сигарой и подкидывая хворост в костер. Он думал о своей несчастной судьбе, в которой принимало участие столько человек, и обо всех неприятностях, которые он сам же на себя и навлек. Если бы в Южной Африке он вел себя более осмотрительно, то не попал бы в переплет с Боурингом и, таким образом, не стал бы жертвой мошенника – господина Крента, ныне Полуина. Конечно, ему удалось заработать денег, но где они теперь?
– Не могу поверить, что второе завещание подлинное, – сказал баронет вполголоса, глядя на угасающие угли. – Но, возможно, так оно и есть. Подставить меня вот так – это вполне в духе Боуринга.
Он повторил это Форду спустя несколько часов, когда они, выбравшись из шахты, крались по пустошам в алом свете утренней зари. Утро выдалось ясным. После дождя солнце ярко сверкало в небе, освещая загадочную красоту бескрайних вересковых пустошей. Над головой раскинулось небо стального оттенка, а на востоке исполинской розой распускался рассвет. Но у путников не было времени любоваться красотами природы: они спешили достичь берега до того, как в карьеры потянутся рабочие, которых Анак настроил против мистера Тревика, – встреча с ними могла закончиться самым плачевным образом. Беглецы поспешили к берегу океана, переливавшегося розовыми огнями рассвета.
– Хотел бы я знать, – тяжело вздохнул господин Тревик, глядя на бескрайний океан. – Неужели это завещание подлинное?
– Нет, – живо заверил его Освальд, чувствовавший себя куда лучше после короткого сна и завтрака. – Во-первых, Полуин не зря крутился возле Гранджа: наверняка он его и спрятал. Во-вторых, его «свидетели» – двое уволенных слуг, выполняющих его волю. И наконец, Полуин знает, что если деньги достанутся в управление миссис Крент, то он легко запустит в них руки по локоть. Если бы в завещании был назван другой управляющий, я бы, возможно, поверил в его подлинность, но такой умный человек, как Боуринг, не доверил бы свое состояние полуграмотной экономке. А вот Полуину жизненно необходимо, чтобы деньгами распоряжалась миссис Крент, его дорогая супруга, послушная каждому его слову.
– Пожалуй, – усмехнулся баронет, – но, должен сказать, это трюк совершенно в духе Джона.
– Я бы предположил, что в доме действительно могло быть спрятано второе завещание. Если это так, пожар уничтожил его, а эта бумажка не выдержит проверки. В любом случае я покажу новое завещание господину Граттону. И более чем уверен, сэр Ганнибал, что в конце концов вы получите эти деньги.
– Дерика получит. Я же передал все ей.
– Чепуха. Ни я, ни Дерика особо не нуждаемся. Когда вы освободитесь от всех обвинений, то сможете вернуться в общество, жениться на мисс Стреттон и использовать деньги, чтобы восстановить семейный особняк.
– Я не заслуживаю такой удачи, – виновато вздохнул баронет.
– К сожалению, я полностью с вами согласен, – безжалостно кивнул Форд. – Но, думаю, вы вполне наказаны за свои ошибки. Дальше на эту тему говорить нет никакого смысла. Единственное, что вам стоит сделать, так это не натворить новых… Лично я считаю, что во всем виноват Полуин.
– Я тоже так считаю, – согласился аристократ. – Может, лучше будет, если вы приведете его в шахту Трегейгл и я попробую с ним договориться?
Освальд замер и резко обернулся к своему спутнику.
– А ведь это неплохая идея, – задумчиво сказал он. – Я постараюсь это устроить.
– Только не позвольте Полуину выдать меня.
– Для этого ему сперва придется выдать себя, – проговорил Форд, мрачно усмехнувшись, но потом огляделся по сторонам и уже более веселым голосом добавил: – Вот мы и на берегу моря, сэр Тревик. Давайте поспешим к шахте. Вы ведь знаете, где она?
Сэр Ганнибал кивнул и начал осторожно спускаться по скользкому склону. Он пробрался к тому месту, где черные скалы нависли над водой, а потом указал на квадратную каменную башню, возвышавшуюся футов на тридцать над уровнем моря.
– За ней вход в рудник, – сообщил он адвокату.
Тот отступил немного назад.
– Теперь я понимаю, насколько это опасно, – произнес он с сомнением. – Он же у самого океана!
– Сама шахта расположена под морским дном, – уточнил сэр Тревик. – Когда-то, господин Форд, это был богатый рудник, однако из-за опасности его закрыли. Это место вполне сможет стать моим временным приютом. Дайте мне вашу часть груза, и я начну спускаться.
– Вы не хотите, чтобы я вас сопроводил? – поинтересовался адвокат, передавая своему спутнику мешок с едой.
– Нет, вам лучше поспешить назад, пока вас кто-нибудь не заметил. До свидания! – Не сказав больше ни слова, баронет начал спускаться к серой башне. Освальд несколько минут смотрел в его сторону, а потом, поняв, что драгоценное время уходит, резко развернулся и поспешно направился назад в сторону дороги. Теперь, когда сэр Ганнибал снова оказался в безопасности, он мог позволить себе риск быть увиденным. В худшем случае Освальд просто объяснил бы, что вышел на пустоши прогуляться.
Молодой человек собирался отправиться прямиком в Санкт-Эвалдс и сообщить Дерике о том, что ее отец в безопасности, но, проходя мимо карьеров, он услышал крики, а потом на тропинку выскочил пританцовывающий Морган. Очевидно, безумец бегал по холмам всю ночь, потому что одежда его была мокрой, порванной и перепачканной зеленью – травой и папоротником. Впрочем, приглядевшись, Форд понял, что сумасшедший вовсе не веселится. Его глаза сверкали от ярости, и он размахивал руками в самой угрожающей манере. Форд был готов дать Моргану отпор, но, похоже, гнев его был направлен на кого-то еще. Он подбежал к Освальду и впился в него взглядом.
– Почему ты не у Пенрифов? – спросил адвокат молодого Боуринга.
– Они хотели меня запереть, – с ненавистью пробормотал тот. – Да-да, я слышал это вчера вечером. Они хотели разлучить меня с Дженни. Посадить меня под замок. Но я знаю, что делать. Он у меня, у меня, у меня!
– Что у тебя? – удивленно спросил Форд.
– Сходи да посмотри! Он в хижине ведьмы! – Повернувшись вокруг себя, словно обезьяна, сумасшедший помчался в сторону хижины миссис Карни.
Тяжело вздохнув, юрист отправился следом за безумцем, надеясь узнать что-то полезное.
– И кто же собирался запереть тебя? – спросил он у бедолаги. – Не Дженни?
– Нет! Нет! – замахал тот руками. – Тот хитрый человек, которого ненавидит мама… Полуин… Да, его зовут Полуин!
– А я думал, что он тебе нравится.
– Так и было. Он был добр к Моргану. Давал Моргану игрушки, напоил его, когда… когда… – тут сумасшедший замолчал и скорчил хитрую рожу. Потом он отправился дальше вверх по склону. – Но я могу проклясть его, и мать Анака мне в этом поможет… Сегодня мы наложим проклятие на Полуина, и тогда он меня уже не запрет! Нет-нет, никогда!
Уверенный, что может выяснить что-то важное, Освальд поспешил за безумцем. Вскоре они очутились перед скромной хижиной госпожи Карни. Дверь была открыта, и Морган бросился внутрь, двигаясь, словно обезумевший бабуин. Юрист, не зная, что предпринять, остался снаружи. Потом из хижины донеслись крики, и на пороге появилась мать Анака. Видно было, что она очень рассержена.
– С помощью этого мы проклянем его! – радостно кричал умалишенный, подбрасывая, словно мяч, какую-то красную штуковину. – Его кости рассыплются, мозг вскипит! Его поразит зло, и тогда Морган спляшет у него на могиле, – с этими словами безумец остановился и повернулся к адвокату. – Я – дочь Иродиады, а это голова Иоанна Крестителя, – пропел он. – Посмотрите, как я танцую. – Быстро прыгая из стороны в сторону, он играл круглым предметом, который издали походил на мяч. Неожиданно этот странный предмет выскользнул из рук Моргана и подкатился к самым ногам Форда. Тот вскрикнул от удивления.
Он увидел перед собой алый череп в серебряной короне – мертвую голову сына зулусского знахаря по имени Мулу.
Глава ХХIIIМать Анака
Обуреваемый смешанными чувствами, Освальд Форд наклонился поднять красный череп. Он гадал, каким образом миссис Карни получила власть над умалишенным и отчего безумец пришел к мысли, что можно наложить на Полуина проклятие с помощью такой странной вещи. Но, как только он коснулся Мертвой головы, Морган бросился вперед и, выхватив у него череп, с гортанными криками принялся скакать, словно бешеный кот. Юрист, застигнутый врасплох, неподвижно уставился на происходящее.
– Ах, – только и сказала госпожа Карни, качнувшись вперед. – Он эту штуковину любит, наш Морган. Носится с ней, как девчушка с куклой.
– Откуда он ее взял? – спросил адвокат. – Эта вещь принадлежала Полуину… Она связана с убийством!
– Полуин! – повторила старуха, присев на корточки, словно и в самом деле была ведьмой какого-то дикого племени. – Он друг моего сына. Сама я его никогда не видала, но Хью его любит.
– Вы имеете в виду Анака?
– Моего сына зовут Хью, как и его отца, – пробормотала старуха. – Хотя некоторые называют его Анаком, потому что он у меня такой большой. Да, и в наши дни существуют гиганты, как и до Потопа. И народ сейчас только и знает, что пить, гулять да блудить, – совсем как тогда. Так-то, мистер!
– Вы меня помните, госпожа Карни? – попытался вернуть ее к реальности юрист.
– Да. Вы – молодой джентльмен, который побил Анака… Можете называть его так, если хотите. Вы – хитрый и умный человек, господин Форд. Что ж, что ж, Анак не худший сын на свете. Он ведь заботится о матери, как о королеве, благослови его Бог!