– И что вы теперь думаете, сэр Ганнибал? – тревожно спросил он.
Пожилой аристократ сжал руками голову:
– Я совершенно сбит с толку, мистер Форд. Не знаю, что и сказать. Но ясно одно: мне действительно нужно перепрятаться.
– Вы укроетесь в шахте Трегейгл у берега. Это место выбрала мисс Стреттон.
На несколько тягостных мгновений баронет замер в нерешительности.
– Это рискованно, – пробормотал он. – Море…
– Да, море! – нетерпеливо перебил его молодой человек. – Но все-таки безопаснее, чем виселица. Никто не догадается, что вы решили прятаться в таком опасном месте. Мы должны уйти отсюда до рассвета. А сейчас, если позволите, мне хотелось бы хоть немного вздремнуть. Разбудите меня около шести часов утра, и мы отправимся на побережье.
Сэр Ганнибал кивнул, и адвокат, который уже буквально падал от усталости, вытянулся на травяном ложе и закрыл глаза. Менее чем через пять минут здоровый храп Освальда провозгласил, что он наслаждается полноценным отдыхом.
Сэр Тревик остался сидеть, дымя сигарой и подкидывая хворост в костер. Он думал о своей несчастной судьбе, в которой принимало участие столько человек, и обо всех неприятностях, какие он сам же на себя и навлек. Если бы в Южной Африке он вел себя более осмотрительно, то не попал бы в переплет с Боурингом и, таким образом, не стал бы жертвой мошенника Крента. Конечно, баронету удалось заработать денег, но где они теперь?
– Не могу поверить, что второе завещание подлинное, – пробормотал он вполголоса, глядя на угасающие угли. – Но, вероятно, так оно и есть. Подставить меня вот так – это вполне в духе Боуринга.
Он повторил это Форду спустя несколько часов, когда они, выбравшись из шахты, крались по холмам в алом свете утренней зари. Утро выдалось ясным. После дождя солнце ярко сверкало в небе, освещая загадочную красоту бескрайних вересковых пустошей. Над головой раскинулось небо стального оттенка, а на востоке исполинской розой распускался рассвет. Но у путников не было времени любоваться красотами природы: они спешили достичь берега до того, как в карьеры потянутся рабочие, которых Анак настроил против мистера Тревика – встреча с ними могла закончиться самым плачевным образом. Беглецы торопились к берегу океана, переливавшегося розовыми огнями рассвета.
– Хотел бы я знать, – тяжело вздохнул господин Тревик, глядя на бескрайний водоем, – неужели это завещание подлинное?
– Нет, – живо заверил его Освальд, чувствовавший себя куда лучше после короткого сна и завтрака. – Во-первых, Полуин не зря крутился возле Гранджа: наверняка он эту бумагу и спрятал. Во-вторых, «свидетели» – двое уволенных слуг, выполняющих его приказания. И, наконец, Полуин знает, что если деньги достанутся в управление миссис Крент, то он легко запустит в них руки по локоть. Если бы в завещании был назван другой опекун, я бы, возможно, поверил в подлинность документа, но такой умный человек, как Боуринг, не доверил бы свое состояние полуграмотной экономке. А вот Полуину жизненно необходимо, чтобы деньгами распоряжалась миссис Крент, его дорогая супруга, послушная каждому его слову.
– Пожалуй, – усмехнулся баронет, – но этот трюк совершенно в духе Джона.
– Я бы предположил, что в доме действительно могло быть спрятано второе завещание. Если это так, пожар уничтожил его, а эта бумажка не выдержит проверки. В любом случае я покажу новое завещание господину Граттону. И более чем уверен, сэр Ганнибал, что в итоге вы получите эти деньги.
– Дерика, а не я. Я же все передал ей.
– Чепуха. Ни я, ни Дерика особо не нуждаемся. Когда вы освободитесь от всех обвинений, то сможете вернуться в общество, жениться на мисс Стреттон и использовать деньги, чтобы восстановить семейный особняк. Его надо строить заново.
– Я не заслуживаю такой удачи, – виновато вздохнул баронет.
– К сожалению, я полностью с вами согласен, – кивнул Форд. – Но, думаю, вы вполне наказаны за свои ошибки. Дальше на эту тему говорить нет никакого смысла. Единственное, что вам стоит сделать, так это не натворить новых бед. Лично я считаю, что во всем виноват Полуин.
– Я согласен, – потупился аристократ. – Может, лучше будет, если вы приведете его в шахту Трегейгл, и я попробую с ним договориться?
Освальд замер и внезапно обернулся к собеседнику.
– А ведь это неплохая идея, – задумчиво произнес он. – Я постараюсь ее осуществить.
– Только не позвольте Полуину выдать меня.
– Для этого ему сперва придется выдать себя, – мрачно усмехнулся Форд, но потом огляделся по сторонам и уже гораздо веселее добавил: – Вот мы и на берегу моря, сэр Тревик. Давайте поспешим к шахте. Вы ведь знаете, где она?
Сэр Ганнибал кивнул и начал осторожно, шаг за шагом спускаться по скользкому склону. Он пробрался к тому месту, где черные скалы нависли над водой, а потом указал на квадратную каменную башню, возвышавшуюся футов на тридцать над уровнем моря.
– За ней вход в рудник, – сообщил он адвокату.
Тот отступил немного назад и воскликнул:
– Теперь я понимаю, насколько это рискованно. Он же прямо у океана!
– Сама шахта расположена под морским дном, – уточнил сэр Тревик. – Когда-то, господин Форд, это был богатый рудник, однако из-за опасности его закрыли. Это место вполне годится стать моим временным приютом. Дайте мне вашу часть груза, и я начну спускаться.
– Вы не хотите, чтобы я вас сопроводил? – поинтересовался адвокат, снимая с плеч и передавая своему спутнику мешок с едой.
– Нет, вам лучше поспешить назад, пока вас кто-нибудь не заметил. До свидания! – И, не сказав больше ни слова, баронет двинулся к серой башне.
Освальд несколько минут смотрел в его сторону, а потом, поняв, что драгоценное время уходит, резко развернулся и поспешно зашагал назад в сторону дороги. Теперь, когда сэр Ганнибал снова оказался в безопасности, Форд мог позволить себе риск быть увиденным. В худшем случае он просто объяснил бы, что вышел на пустоши прогуляться.
Молодой человек собирался отправиться сразу в Санкт-Эвалдс и сообщить Дерике о том, что ее отец в безопасности, но когда он проходил мимо карьеров, то услышал крики, а потом на тропинку выскочил пританцовывающий Морган. Очевидно, безумец бегал по холмам всю ночь, потому что одежда его была мокрой, порванной и перепачканной зеленью – травой и папоротником. Но, приглядевшись, Форд понял, что сумасшедший вовсе не веселится. Его глаза сверкали от ярости, и он размахивал руками в самой угрожающей манере. Форд был готов дать умалишенному отпор, но, похоже, гнев бедняги был направлен на кого-то другого. Он подбежал к Освальду и впился в него взглядом.
– Почему ты не в доме Пенрифов? – спросил адвокат Боуринга-младшего.
– Они хотели меня запереть, – с ненавистью пробормотал тот. – Да-да, я слышал это вчера вечером. Они собирались разлучить меня с Дженни и посадить под замок. Но я знаю, что делать. Он у меня, у меня!
– Кто у тебя? – удивленно спросил Форд.
– Сходи да посмотри! Он в хижине матушки ведьмы! – И, повернувшись, словно обезьяна, идиот помчался в сторону дома миссис Карни.
Тяжело вздохнув, адвокат поплелся следом за Морганом, надеясь узнать что-то полезное.
– Кто порывался запереть тебя? – спросил он у бедолаги. – Не Джейн?
– Нет! Нет! – замахал тот руками. – Тот хитрый человек, которого ненавидит мама… Полуин… Да, его зовут Полуин.
– А я думал, он нравится тебе.
– Так и было. Он был добр к Моргану. Давал Моргану игрушки, напоил его, когда… когда… – Тут сумасшедший замолчал и скорчил хитрую рожу, а затем отправился дальше вверх по склону. – Но я прокляну его, и мать Анака мне в этом поможет… Сегодня мы наложим проклятие на Полуина, и тогда он меня уже не запрет! Нет-нет, ни за что!
Уверенный, что ситуация непростая, Освальд поспешил за безумцем. Вскоре они очутились перед скромной хижиной госпожи Карни. Дверь была открыта, и Морган бросился внутрь, двигаясь, словно чокнутый бабуин. Юрист, не зная, что предпринять, остался стоять снаружи. Потом из домика донеслись крики и появилась мать Анака. Видно было, что она сильно рассержена.
– С помощью этого мы проклянем его! – радостно закричал умалишенный, подбрасывая, словно мяч, какую-то красную штуковину. – Его кости рассыплются, мозг вскипит! Его поразит зло, и тогда Морган спляшет у него на могиле. – С этими словами сумасшедший остановился и повернулся к адвокату. – Я – дочь Иродиады, а это голова Иоанна Крестителя, – пропел он. – Посмотрите, как я танцую.
Быстро прыгая из стороны в сторону, он заиграл круглым предметом, который издали походил на мяч. Неожиданно этот странный атрибут выскользнул из рук Моргана и подкатился к самым ногам Форда. Тот вскрикнул от удивления, увидев перед собой алый череп в серебряной короне – мертвую голову сына зулусского знахаря по имени Мулу.
Глава 23. Мать Анака
Освальд Форд в диком смятении наклонился, чтобы поднять красный череп. Он гадал, каким образом миссис Карни получила власть над умалишенным и что за странная блажь в голове безумца привела его к мысли, что можно наложить на Полуина проклятие с помощью черепа негра. Но, как только он коснулся Мертвой головы, Морган бросился вперед и, выхватив у него череп, с гортанными криками принялся скакать, словно бешеный шакал. Юрист, застигнутый врасплох, неподвижно уставился на жуткое зрелище.
– Ах, – только и сказала госпожа Карни, качнувшись вперед. – Он эту штуковину любит, наш Морган. Носится с ней, как девчушка с куклой.
– Откуда он ее взял? – оторопел адвокат. – Эта вещь принадлежала Полуину. Она связана с убийством!
– Полуин! – повторила старуха, присев на корточки, словно и в самом деле была ведьмой какого-то дикого племени. – Он друг моего сына. Сама я его никогда не видала, но Хью его любит.
– Анак, вы имеете в виду?
– Моего сына зовут Хью, как и его отца, – пробормотала старуха. – Хотя некоторые называют его Анаком, потому что он у меня такой большой. Да, и в наши дни существуют гиганты, как и до Потопа. И народ сейчас только и знает, что пить, гулять да блудить, совсем, как тогда. Так-то, мистер!