я интересу мало». Вот ведь бабы так бабы.
Ну да делать нечего, поехал. Собрался, конечно, и в город. До городу-то от деревни нашей километров, поди, сорок. На автобусе, конечно. Билет купить пришлось. А я, между прочим, герой. Ветеран.
«Ты, дед, ври-ври, да не завирайся, – подумал я про себя. – Какой ветеран? Ветеран чего? Ты ж после войны родился. А в Афган ты уже по годам не проходил. Вот ведь дает! Ветеран!»
Но вслух говорить ничего не стал. Интересно было, чем дело кончится.
– Так приехал я в больницу, – продолжал дед, – талончик взял, отсидел четыре часа в очереди. Наконец принял меня дохтур. Там посмотрел, там пощупал, согнул, разогнул. «В общем, – говорит, – диагноз ваш неутешительный. Я бы вам порекомендовал на массаж походить. Десять сеансов по шестьдесят минут. Нужно, – говорит, – и то, и другое, и третье, в общем, почти все массировать».
А у нас в деревне какой массаж? Смех один. Приехал, говорю бабке: давай, мол, мне массаж делать. Бабка в слезы: «Как я могу, если не умею?» Делай, говорю, как умеешь.
Два часа возились, вроде сделали. Но только меня после того бабкиного массажа еще сильнее скрючило. Ну, думаю, старая ведьма, попляшешь ты у меня.
Вот так в город я и переехал, к детям поближе, да чтобы массаж делать.
Пришел в больницу, говорю дохтуру: «Давайте мне направление на массаж, буду в вашу поликлинику ходить».
Дохтур посмотрел на меня да говорит: «Я могу дать вам направление, но у нас сейчас массажист в отпуске, а после отпуска он увольняется. Да еще и очередь на массаж. В общем, самое раннее – через полгода сможете на процедуры попасть». Тут у меня что-то ойкнуло внутри. Это что же, мне полгода скрючившись ходить? А дохтур продолжает: «Вы, – говорит, – можете походить на платный массаж в любую другую клинику либо в частные кабинеты. Я могу вам дать пару телефонов».
Уж больно злой я стал, что деньги платить придется. Сами массаж прописали, а сами делать не хотят. Плюнул я мысленно, развернулся и вышел из кабинета. Сам, думаю, справлюсь, без твоих телефончиков.
Нам с бабкой как раз дети новомодный планшет подарили. Вот, говорят, раз уж вы в городе будете жить, приобщайтесь к цивилизации. Ну а мне что? Я взял. А бабка – та его боится, называет идолищем поганым и крестится кажный раз. Ну что взять с дуры? Стоит на пути технического прогресса.
Думаю, тварь я дрожащая или право имею? Осилю я это чудо техники аль нет? Спрашиваю у сына: «Покажи хоть, как пользоваться». Показал, все рассказал, я вроде все понял. «Вот, – говорит, – программы, вот почта, вот браузер, вот интернет. Через интернет найти можно все что угодно».
«А как в ентом тернете чевой-то найти-то?» – спрашиваю. Объяснил. «Ты, – говорит, – вот сюда вбивай поисковый запрос, как оно есть. Например, нужно тебе велосипед для внука купить, прямо так и вбивай: «детский велосипед». А нужно, например, в кино внука сводить, так прямо и вбивай: «кино для детей с 6 лет». И кликай по ссылкам».
Тут-то я и смекнул. Вот, думаю, зачем вы мне тернет ентот подсуробили. Подарки детишкам вашим покупать да нянькой бесплатной работать. Ну уж нет, не дождетесь. Сами занимайтесь.
Ну да ладно, пока суть да дело, решил я узнать, где же мне массаж сделать могут. Так прямо и написал: «массаж для мужчин». И повываливалась одна сплошная реклама. И ведь так прямо и написано: мужской спа-салон. Ну, думаю, не повезло бабам, им массаж делать никто не хочет. Выписал я несколько телефонов и давай звонить.
И все так там вежливо, понимаешь, и культурно. Разные там «здравствуйте» да «до свидания». И ждать полгода не нужно. В любое время, говорят, приходить можно. Работают двадцать четыре часа семь дней в неделю. Вот это сервис, думаю, вот это блага цивилизации. И, видимо, все так ентот массаж делать любят, что кто работает, например, или еще почему днем не может, так пожалуйста, хоть ночью приходи. Далеко, думаю, нам в нашей деревне до такой культуры быта. Все-таки и при капитализме тоже неплохо живется.
Выбрал я один салон с красивым названием. «Гранд Делюкс Релакс» назывался. Не по-нашему. Ну и пошел.
Захожу я, значит, а там окна черными шторами завешены, полумрак. Умер, что ли, кто-то, думаю. На полу ковры, на коврах диванчики удобные стоят да столики из прозрачного стекла. Выходит ко мне девица молоденькая, удивленно на меня смотрит, говорит:
«Добрый день! Вы на массаж?»
«Да, – говорю, – на массаж».
«А вы уже выбрали программу?» – спрашивает.
«Программа, – говорю, – у меня простая. Но только чтобы не меньше часа. И медсестра чтобы поопытнее была».
Смотрю, глаза у девицы потихоньку округляются.
«А то сама, дочка, понимаешь, – продолжаю я, – лета уже не те, все же застоялось, размять нужно».
«Застоялось? Не меньше часа? – удивленно пробормотала девица. – А я думала, что в этом возрасте… Впрочем, как пожелаете. Медсестру, говорите? Сразу предупреждаю, с костюмами у нас дороже».
«Так что ж, у вас медсестры без костюмов, что ли, ходят? Ой, дочка, уморила!»
В этот момент мимо продефилировала еще одна молодая девица, в одном нижнем белье. Тоже, наверное, на массаж. Только неужели массаж в одной комнате, а раздеваться нужно в другой и через холл полуголым проходить? Непорядок это.
«Только вы смотрите не халтурьте там, – предупреждаю, – а то мы с бабкой давеча два часа провозились, а толку ноль. Все как было каменным, так и осталось, еще даже хуже стало. Как будто кол забили – ни согнуть, ни разогнуть».
Видать, девица уже решила принимать все как оно есть, хотя, конечно, спросить ей хотелось многое.
Тут, конечно, медсестра приходит. Со шприцем. А шприц, наверное, литра на два. Это, думаю, куда же это я попал?
«Зачем же, – говорю, – вам, к примеру, такое приспособление-то?»
А она что-то начала про какую-то Усть-Лугу мне говорить. Говорит, есть в Усть-Луге ветки сакуры – к чему это она? Говорит, одежда не рваная у нее будет. Потом про анализы, что ли, спрашивать начала.
(Это я потом сообразил, что она ему предлагала услуги с названиями «Ветка сакуры» и «Нирвана». Про анализы я промолчу, я думаю, читатель догадается. – Прим. автора).
Я ей: «Дочка, не нужны мне твои анализы, мне бы массаж. Только предупреждаю, работы много будет, я к вам каждый день ходить буду, по часу в день. Лишь бы бабка деньги мне давала. А если отпустит меня через десять-то сеансов, так я всех мужиков к вам приведу! У меня кореш в деревне, Петрович, так у него все то же самое. А ему уж девяносто лет, поди, стукнуло».
Раскрыли рты девицы и стоят – ни вздохнуть, ни охнуть.
В общем, что в этих салонах массируют, узнал я, только когда медсестра хотела уже к массажу приступать. Ох и скандала ж было! И крику сколько! Вот после этого случая я в людей и не верю.
Вот ведь капиталисты: пишут одно, а на деле – совсем другое!
Николай ВиноградовЩавель
В середине мая все четыре девятых класса нашей школы повезли на автобусах за город, на речку Керженец, для проведения военно-спортивной игры «Зарница». Я радовался этому событию, как дурак.
В параллельном классе училась Наташка Белова, единственная изо всех девчонок, которую я перерос на целых сантиметров пять, и в которую был давно тайно влюблен. Когда-то давно, еще классе в пятом, по воле завуча школы мы с Наташкой вместе выступали на каком-то праздничном концерте, пели и плясали «Цыганочку». Так здорово выступили, что потом на всех концертах нас объявляли «гвоздем программы». Мы оба так радовались, были на седьмом небе от счастья, и даже один раз поцеловались. Она, кажется, вообще не выросла с тех пор.
Так получилось, что на «Зарницу» мы ехали с ней в одном автобусе и сидели у окна друг напротив друга. Часто, встретившись нечаянно взглядом, оба загадочно и приветливо улыбались и сразу стеснительно отводили глаза на окно. Хотя лично я смотрел в него, ничего не видя. Перед глазами стояло только ее милое, улыбающееся личико.
Рядом с ней сидел Кульпяк – Витька Кульпяков из моего класса – длинная, худая оглобля. Нос у него отрос, загнувшись крючком, и был похож на клюв коршуна. Его уродливо выпячивающаяся вперед нижняя челюсть отпала вниз. Видимо, Витьку укачало, и он заснул сидя, все больше и больше наклоняясь в Наташкину сторону, постоянно тыкаясь своим клювом ей в затылок. Наташка как-то резко повернулась в его сторону и столкнулась прямо нос к носу.
– Ой, мамочки! – перепугалась она от неожиданности и бросилась ко мне на колени, обхватив за шею.
В свою очередь, не ожидая буйной реакции от своего нежного создания, я сразу обомлел от такой великой радости, чуть было не потеряв сознание. Она прильнула губами к моей щеке, и я сразу весь аж затрясся, словно меня током шарахнуло. Чувствовал ее ласковые губы на щеке, ее приятное дыхание, дурманящий запах волос. Моя рука самопроизвольно обняла тонкую девичью талию, и уже вторая рука потянулась прижать маленькую Наташку еще ближе к себе. Но тут кто-то вдруг громко и не вовремя хихикнул, и я, заметив, что весь автобус пялится на нас, нехотя убрал свои грабли и ощутил, как вспыхнули щеки.
– Испугалась? Да он просто заснул, – начал я ее успокаивать. – Он у нас и на уроках всегда спит.
– Так неожиданно, я чуть не померла со страха, – пропела она своим ласковым голоском, опуская руки с моей шеи. – Он чуть в голову меня не клюнул. Давай, пожалуйста, поменяемся местами.
Мы пересели.
– Эй, Кульпяк, харэ дрыхнуть! – ткнул я Витьку локтем в бок. – Сядь нормально и не висни на мне.
– А? Чего? Уже приехали? – очухался длинный. – Нет еще?! Ой, меня что-то всегда в автобусе в сон клонит. Не выспался сегодня.
Пока ехали, я всю дорогу мечтал, как мы с Наташкой улучим момент, чтобы уединиться и поболтать где-нибудь на берегу речки. Я знал, чувствовал, что и она надеется на это. «Может быть, даже удастся ее поцеловать. Хотя бы в щечку», – грезил я до самого конца пути.
По приезде на место все сразу рассыпались по лужайкам, бросились собирать землянику и щавель. Земляники было не так много, а щавеля, этой кислятины, – хоть лопатой греби, все поляны были усыпаны. Мы, как дикое козлиное стадо, за полчаса обожрали этот щавель со всех близлежащих полян. Я сразу заприметил Наташку, ползающую в белой панамке на соседней поляне вместе со своими подружками. Мелкими перебежками, щипля щавель через раз, я переходил на ее поляну. Но, пока добирался до заданного места, Наташка со своими девчонками успевала перебазироваться на новое пастбище. Мне так и не удалось к ней приблизиться до сигнала общего сбора.