– Тьфу, проклятье! У меня за корягу, похоже, зацепилось. Из-за вас все, заболтали меня, – заворчал Толик. – И че теперь? В воду лезть, отцеплять? Пиявок своей кровью кормить? Ну уж нет, лучше я леску оборву, у меня запасная удочка есть.
– Дай-ка сюда, рыболов! – выхватил у него удочку Валера. Стал водить удилищем в разные стороны, потягивая и легонько дергая леской. – Оп-па, пошла коряга, кажись! Сейчас вытянем. – Он стал потихоньку вытягивать. – Тяжелая, гадина, как бы леска не оборвалась. Эх, мать честная! Щука! Это же щука попалась, братцы! Вот чудо-то, щука на червя клюнула.
– Вот это фокус! – обрадовался Толя. – Надо ей в пасть заглянуть. Наверняка она какого-нибудь малька заглотила. Огромная-то какая, килограмма на два.
– Ага, на десять! – возразил толстяк. – На полкило, не больше, щуренок совсем. Это так кажется, когда из воды вытягиваешь…
Вдруг Мамонт с удочкой начал откровенничать:
– Не знаю как вы, мужики, но лично у меня – только, чур, между нами – за эти годы совместной жизни на повседневный вид своей Тамарки настолько уже глаз замылился, что никакой реакции в сознании не возникает, даже когда она в одном неглиже по квартире расхаживает. Представляете, она в одних трусиках и лифчике, а мне хоть бы хны.
– За потенцию свою беспокоишься? Не пукай, Халера, это с мужиками часто! Приелась просто, – откликнулся Винни-Пух, стараясь строить из себя бывалого. – Со мной сто раз такое случалось. Эх, нам бы сейчас сюда тройку дурочек в купальниках лет тридцати пяти, я бы посмотрел у тебя под пузом, какой ты импотент.
– Я тут недавно телепередачу по каналу Дискавери смотрел, – взял слово овдовевший Кощеюшка. – Там какое-то племя аборигенов из Папуа-Новой Гвинеи показывали. Дикие люди! Представляете, все бабы у них там вообще без лифчиков бегают, в одних набедренных повязках, – и ничего! Их мужики – страшные такие все, низкорослые, еще худее меня – даже глазом на это дело не ведут, будто так и надо. Срам-то какой! Наверное, у них уже мозоль на глазах от такой порнографической картины образовалась. Как раз в это время леща копченого ел. Их наготу увидел, аж кость в горле застряла. «Эх, – думаю, – повезло кинооператору с командировочкой! Меня бы туда, вождем племени».
– Во-во, у меня то же самое в последнее время происходит, что и у этих страшных мужиков-аборигенов, – чистосердечно апеллировал к друзьям Валера. – Че-то здесь не клюет совсем. Эй, Толян, у тебя там клюет хоть че?
– Иди сюда, я здесь прикормил, половину батона искрошил. Жор идет – успевай закидывать только, – позвал друга Толик. – Ну и че дальше про Тамаркины трусы-то? Она у тебя ничего, интересная женщина, видел однажды.
– Видел? И когда же ты ее видел, интересно спросить? – сразу взъерепенился пузан.
– Давно, в прошлом году еще. Ты меня в тот день в шахматы пригласил поиграть, помнишь? – вспоминал Толик. – Я пришел, а ты как раз в это время в ванной был. Она предложила пройти в твой кабинет. Раздевался в прихожей, а дверь в вашу спальню открытая была. Ну, а там твоя Тамара как раз в одних трусах и лифчике чулки напяливала. Я тогда чуть на задницу не сел от такого зрелища. Пялился на нее с выпученными глазами, аж рот у меня сам собой расклебянился. Забыл даже, зачем и пришел. Что самое интересное, трусы-то на ней были точь-в-точь как у моей покойной Глаши – обыкновенные семейные трусы, розовые в горошек. Они, похоже, маловаты ей уже были, обтянули все, в телеса врезались. Да и лифчик тоже, хоть и самый большой размер, а бюст все равно весь наружу вылазил. Я тебе тогда не сказал, постеснялся. А че тут такого-то? Подумаешь! – Кощей Скелетович создал на своей физиономии маску обиженного.
– И на че там было пялиться, интересно? Трусы как трусы, многие в таких ходят. Мода, видать, у них на такой фасон пошла, – удивился Валера. – Давай колись, это на что такое ты тут намекаешь? – начал напирать на друга ревнивый муж. Толик уже и сам не рад был, что проговорился.
– Да ни на что я не намекаю, – стал он оправдываться. – Просто у моей Глаши точь-в-точь такие же трусы были. Она же у меня худенькая, и грудь у нее не такая большая, как у твоей Тамары. На моей эти трусы всегда висели, как вот эти плавки на мне. А у меня тогда тоже, как ты говоришь, глаз уже на Глафиру замылился. Дело-то, оказывается, вовсе не в трусах, а в том, как они на женщине сидят. Когда по моей просьбе Глаша купила себе такие же трусы, но на пару размеров меньше, она уже стала выглядеть как твоя Тамара – облегающе. Понял? Ты попроси свою, чтобы она купила трусы большего размера, и увидишь тогда, какой эффект будет.
– То есть ты хочешь сказать, что все дело в трусах? Вернее, в размере этих трусов? – начал успокаиваться толстый ревнивец. – А что, может быть! Надо будет попробовать. Спасибо, Толян, за совет!
– Вы че, недоумки? – вмешался в разговор уже давно протрезвевший Петя. – При чем тут какие-то трусы, не понимаю? Мне вот вообще по барабану, в каких она трусах. Все равно они лишние.
– Эх, е-мое! Это чегой-то на мне такое? – удивленно воскликнул Валера, выйдя из воды, чтобы насадить свежего червя. – Пиявки присосались! Мать честная, сколько их тут! А я-то думаю, чего у меня так ноги чешутся? Всю кровь высосали, вампиры! Ну все, больше я в воду не полезу, с берега ловить буду.
– Не сдирай, Валера, сейчас они запьянеют от твоей крови. В уматину будут, сами отпадут, – засмеялись над ним мужики.
– Ну че, не созрели еще для чарки, рыболовы? – заинтересованно закинул удочку друзьям лидер. – Пора бы и перекусить, а то я что-то уже жрать захотел, грубо говоря. На голодный желудок что-то и рыбалка не в радость идет.
Они снова накрыли стол на травке, разлили по соточке, закусили.
– А вот ты, Халера, какой секс любишь, быстрый или медленный? – спросил вдруг Петя после чарки.
– Я? Я всякий люблю! – немного подумав, уверенно ответил главарь. – Секс – он секс и есть, хоть медленный, хоть быстрый! – изрек неопровержимую истину турецкий татаро-монгол.
– Тю-у, лапоть деревенский! – махнул на него рукой Винни-Пух. – Вот ты и за столом себя так ведешь – лишь бы нажраться побыстрее до отвалу и на боковую, – рассуждал знаток правильного секса. – Надо же не торопясь, постепенно, каждое блюдо сначала немножечко попробовать, посмаковать, ощутить всю прелесть вкуса, ткскзть, – закатил он глаза мечтательно.
– А хрен ли тут смаковать-то? Я ща еще соточку махну и один весь этот общий стол опустошу, – заржал своим густым басом Мамонт. – И все равно голодным останусь. Бабы любят сильных, а сильные любят пожрать!
– Вот и поговори с этим животным о прекрасном, – возмутился седой адвокат.
Уже вечерело, подул свежий ветерок, клевать стало плохо. Рыбаки уложили в куканы свои уловы и положили в воду у берега, рядом с водкой. Прибрали поляну от мусора, натаскали сушняка для будущего костра и приготовились ставить палатку.
– Смотрите, едет сюда кто-то! – пропищал своим голоском Петя, тыкая кривым пальцем в сторону шоссе. – Кого это нечистая сюда тащит, интересно? На «Лендровере», похоже, катят.
Этот гнусавый возглас застал всех врасплох. Троица сразу побросала свои дела и уставилась на подъезжающих гостей. Джип остановился метрах в пятнадцати от лагеря рыболовецкой артели, из него вышли две женщины бальзаковского возраста. Мужики пулей бросились напяливать на себя штаны.
– Привет рыбакам! Ну как здесь, клюет? – спросила высокая блондинка в коротеньком сарафанчике, подол которого прикрывал ее трусики сантиметров на восемь.
Минуты три мужики стояли с открытыми ртами, часто моргая глазами, ставшими размером с монету в один доллар Томаса Джефферсона. Специально скорчить более глупое выражения лица никто из них не смог бы при всем желании. Они посмотрели друг на друга, как бы спрашивая: «Откуда такое счастье привалило?»
– Алле, гараж! Вы че, глухонемые? – Женщины стали подходить ближе. – Мы тут хотим пикничок с ночевкой устроить рядом с вами. Вы как, не против? Бухать с нами будете?
Мужики снова переглянулись, стоя на полусогнутых ногах, но продолжали молчать, словно языки проглотили. Наконец главарь маленько очухался и жадно сглотнул.
– А вы что, одни? – самопроизвольно вылетел из него животрепещущий вопрос. Перестав узнавать свой вдруг осипший голос, Валера на всякий случай прокашлялся в кулак. – А где ваши… гм… извиняюсь, мужчины?
– А-а, вон что вас тревожит! – заулыбалась длинноногая блондинка. – Не беспокойтесь, наши козлы дома остались, стиркой занимаются, а мы с Натахой вот решили ночку на природе провести. Не поможете нам провиант выгрузить?
– Вот это мы влипли, пацаны! Канать надо скорее отсюда, – зашептал в панике Петя, таская из машины чужие коробки. – Задом чую, скоро их мужики сюда нагрянут. Приревнуют, не дай бог, поздно будет тогда!
– Ага, а куда канать-то? Они на машине, далеко не уканаешь! – удивил Петю своей рассудительностью Толик.
– Да вы не бойтесь нас, мужички! Мы бабы тихие, не кусачие, – засмеялась вторая дама, брюнеточка Натаха, чуть пониже ростом и немного старше первой леди.
– Куда ж вам столько еды-то? Тут на целую неделю хватит, – осмелился спросить лысый главарь.
– Сейчас еще три девахи подъедут. Торжество у нас, Натаха с зоны сегодня откинулась. От звонка до звонка весь пятерик оттянула, обмывать будем, – радостно объявила блондинка, ничуть не сомневаясь, что эта новость окажется такой же радостной и для мужиков рыбопромысловой артели. Но от этого радостного известия у всей троицы резко подкосились ноги в коленях.
– Поздравляем вас, мадмуазель! – прогнусил Петя. – А мы как раз удочки собирались сматывать. Второй день здесь торчим, нарыбачились по самые ухи. Нас дома жены ждут, мы ж семейные, ткскзть.
– Вы че как неродные, мужики? В штаны навалили, что ли? Ну выпейте хоть по стакану за Натахину свободу, – пристала к ним блондинка в коротеньком халатике.
– Ни-ни, никак не можно, а то на автобус опоздаем. Так что извиняйте, милые дамы, в другой раз как не то, – корча из себя придурка, пропищал адвокат. – Ну че стоим-то? – обратился он к мужикам, продолжающим стоять истуканами с открытыми ртами. – Опоздаем ведь!