Я выбрался из автомобиля и зашагал к стоявшему на крыльце салона дознавателю в штатском. Среднего роста, немного грузноватый, с небритой физиономией и сонными глазами замотанного службой исполнителя.
Ну медведь-шатун тоже случайному человеку может сонным показаться…
— Долго вы до нас добирались, Вячеслав Владимирович!
— А вы, товарищ Могилевский, могли позвонить. Телефон мой у вас есть.
Дознаватель пропустил намек мимо ушей и спросил:
— Были здесь сегодня?
— Да. А что случилось? — уточнил я, оглядев невредимую витрину ювелирного салона. На стеклянной двери с внутренней стороны была вывешена табличка «Учет».
Могилевский достал блокнот и карандаш.
— Во сколько приехали?
— Что здесь случилось? — попытался я прояснить ситуацию, прежде чем отвечать на вопросы.
Дознаватель смерил меня тяжелым взглядом.
— Скоро вы обо всем узнаете. А сейчас отвечайте на вопрос: в какое время вы сюда пришли.
— Около половины одиннадцатого.
— А точнее?
— Не знаю. Я выписал чек, на нем должны были проставить время покупки.
— А ушли в какое время?
— Десять сорок. И не ушел, а уехал.
— Вот так точно?
— Решал, куда ехать, поэтому посмотрел на часы.
Могилевский хмыкнул, попросил показать часы и записал их показания в блокнот. Затем внес туда же данные с экрана служебного чарофона.
— Куда поехали?
— Домой.
— Это туда? — указал дознаватель в сторону пересечения Южного бульвара с Красным проспектом.
— Именно.
— Видели здесь кого-нибудь?
— Передо мной были две женщины. Ушли почти сразу.
Могилевского эта информация не заинтересовала, и он уточнил свой вопрос:
— На выходе никого не видели?
Я ненадолго задумался, потом покачал головой.
— Нет, никого.
— На парковке машины были?
— Точно не было. Спокойно развернулся.
— На чем приезжали? Модель, цвет, регистрационный номер.
Я продиктовал все данные, тогда дознаватель махнул рукой курившему у «газели» подчиненному:
— Варламов! Ходь сюды! — А когда тот выкинул бычок в урну и подошел, потребовал: — Запроси в информационном центре записи с камеры на перекрестке Южного и Красного. Время десять тридцать девять тире десять сорок три. Нужно точное время проезда вот этого автомобиля…
Могилевский протянул подчиненному блокнот и отпустил, а сам крикнул:
— Горин! Твой выход!
Из-за угла салона появился смутно знакомый дружинник, за ним вышли те самые дамочки, что покупали «Пандору». Меня они узнали с первого взгляда и принялись что-то горячо обсуждать между собой.
Что-то? Меня они принялись обсуждать. Меня!
— Запротоколируй показания! — крикнул Могилевский.
— Юрий Васильевич, — проговорил я вполголоса, впервые назвав дознавателя по имени-отчеству, — что ж вы мне дело так откровенно шьете…
— Спокойствие, Вячеслав Владимирович, только спокойствие. Никто вас ни в чем не обвиняет.
Слово «пока» не прозвучало, но произносить его вслух и не было никакой нужды.
Пока ни в чем не обвиняет. Пока.
В кармане задергался чарофон. Я ответил на вызов — звонил Иван.
— Все нормально, набери через полчаса.
— Все нормально? — хохотнул, закуривая, Могилевский. — Да вы, батенька, оптимист!
— Не сказал бы.
— Ах да! — потер переносицу дознаватель. — Как мог забыть! У вас же такая насыщенная жизнь!
— Что за сарказм?
Прежде чем Могилевский успел ответить, распахнулась дверь салона, и к нам вышел криминалист в обычном хлопчатобумажном комбинезоне и бахилах поверх туфель. Он стянул с рук медицинские перчатки, убрал закрывавшую кудри прозрачную пластиковую шапочку и объявил:
— Одни ножевые.
У меня мороз по коже побежал, до того обыденно это прозвучало.
А ведь «ножевые» — это как минимум один труп. Как минимум…
— Вячеслав Владимирович, нож с собой носите? — спросил Могилевский.
— Всегда, — ответил я, не видя смысла врать.
— Можно посмотреть?
Но тут уж я отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что в этом есть необходимость.
— Мы ведь просто просим, — улыбнулся дознаватель, и вновь явственно прозвучало «пока просто просим».
Я пожал плечами, достал из кармана штанов выкидной нож и утопил кнопку.
— Микротек Хало, — пробормотал криминалист, взглянув на выскочивший из рукояти клинок, и посветил на него непривычного вида фонариком. — Нет, сомневаюсь, что это орудие убийства.
— Почему?
— Свежих следов крови нет, а такой нож полностью очистить просто нереально. Плюс, похоже, работали обоюдоострым клинком. Официальное заключение позже будет.
— Понятно, — промычал Могилевский.
— Нож изымать будете? — поинтересовался тогда криминалист.
— На фига? — флегматично спросил дознаватель.
— В коллекцию.
— Хрен вам, — выдал я, втянул клинок в рукоять и сунул нож в карман.
Криминалист фыркнул, спустился с крыльца и закурил.
— Кого убили? — спросил я тогда Могилевского.
— Не готов это обсуждать, — ответил тот.
— Убитых сколько?
Дознаватель просто отвернулся.
Я оглядел топтавшихся в отдалении цеховиков, их микроавтобус у парковки и предположил:
— Цеховики первыми на место прибыли?
Могилевский лишь неопределенно пожал плечами, но в ответе не было никакой нужды. Порядок на Южном бульваре, где большинство заведений принадлежало участникам Торгового Союза, обеспечивал именно Цех.
В этот момент боковая дверца «газели» следственной группы сдвинулась, и на тротуар спрыгнул Варламов.
— Камера зафиксировала автомобиль подозреваемого…
— Свидетеля! — вскинулся я.
— … в десять сорок одну. По фотографии из личного дела оператор опознал Хмелева Вячеслава Владимировича, одна тысяча девятьсот…
— Точно в десять сорок одну? — перебил подчиненного дознаватель.
Варламов кивнул.
— И вызов цеховикам поступил в десять сорок одну?
— По их часам в десять сорок три, но они на две минуты спешат. Так что в десять сорок одну.
— Вряд ли я мог оказаться в двух местах одновременно, так?
Могилевский хмуро глянул на меня и криво усмехнулся:
— Мы посекундную проверку сделать можем.
— А я сделал, — влез в разговор Варламов. — Машина пересекла перекресток через двадцать секунд после вызова.
— Вот как? — удивился дознаватель и оглядел бульвар. — Где разворачивался?
— Прямо тут.
Могилевский переглянулся с подчиненным и уставился на меня:
— Тогда, получается, грабители должны были зайти внутрь, как только машина отъехала от салона! Точно никого не было?
— Там рельсы, поэтому не отвлекался и по сторонам не смотрел.
Дознаватель выругался.
— А теперь, Вячеслав Владимирович, поскольку вы были в магазине непосредственно перед грабителями, придется пройти внутрь и рассказать нам обо всех изменениях. Варламов, протоколируй.
— Только не натопчите там! — крикнул криминалист. — И не трогайте ничего, еще отпечатки пальцев снимать!
Я вслед за Могилевским поднялся на крыльцо салона и не удержался от не относящегося к делу вопроса:
— А камеры на всех улицах стоят?
— Какой! — досадливо махнул рукой дознаватель. — Кроме Южного бульвара, почти нигде нет. Торговый Союз с финансированием тянет.
Варламов открыл дверь, запуская нас внутрь, и первое, что бросилось в глаза, — это опустевшие витрины. Грабители унесли абсолютно все. Пол был усыпан мелкими осколками рассаженных стекол. Касса стояла открытой, на прилавке в беспорядке валялись выписанные чеки.
Ага! Вот как на меня вышли!
По чеку.
— Зачем было разбивать стекла? — удивился я. — Могли взять у консультанта ключи от витрин.
— Запиши! — приказал подчиненному Могилевский. — Товар был на месте, когда вы уходили?
— Разумеется!
— Много было свободных мест?
— Не обратил внимания.
— Проходите! Осмотритесь.
Я вышел в центр торгового зала и вдруг заметил торчавшие из-за стойки консультанта ноги. Штанины задрались, открыв черные носки, каблуки мужских туфель были стоптаны с внешних сторон.
Не спрашивая разрешения, я заглянул туда и отступил, не в силах побороть гримасу отвращения. Охранник едва ли успел хоть что-то почувствовать — его убили чисто, распахнутый пиджак открывал окровавленную в районе сердца сорочку, — а вот макияж девушки-консультанта оказался смазан, словно кто-то зажал ей рот, прежде чем ткнуть ножом под левую грудь.
— Вячеслав Владимирович, — словно специально выгадал момент для очередного вопроса Могилевский, — чек выписан в десять тридцать четыре, а ушли вы отсюда только в десять сорок. Что вы делали эти шесть минут? Вы же не курите, так? Флиртовали с убитой?
Я решил, что шила в мешке не утаишь, и ответил вопросом на вопрос:
— Гравер, что с ним?
— А почему вас это интересует?
— Я был у него, обговаривал детали заказа. Хотел сделать дарственную надпись.
— Сделали? — прищурился Могилевский.
— У него было слишком много работы, — ответил я. — Договорились на следующую неделю.
Варламов оторвался от блокнота и многозначительно заметил:
— Отличное объяснение вашим отпечаткам пальцев в служебных помещениях!
— Спросите мастера!
— Он убит.
У меня заныло в груди.
— Убит? Но как?!
— Грабители решили взломать сейф в кабинете заведующего и наткнулись на него по пути. Подтвердить ваши слова он уже не сможет.
— Идите к черту! — выругался я. — Оба! Ясно вам? Нужно подтверждение моих слов — спросите Ольгу Александровну.
— Ольга Александровна — это…
— Заведующая салоном, — пояснил я. — Она подтвердит, что я всегда заказывал гравировку!
— Не горячитесь так, — попросил Могилевский. — Никто вас ни в чем не обвиняет. — Он сделал паузу и вздохнул. — И даже не подозревает.
В этот момент на улице послышался рык мощного двигателя, и к салону подъехал огромный внедорожник. Поначалу я решил даже, что это невероятным образом провалившийся в Приграничье «хаммер», но смутила непонятная эмблема на непривычной на вид решетке радиатора. Распахнулись дверцы, из машины выбрались бойцы в серьезной на вид броне, круглых шлемах с забралами из бронестекла и чарометами на изготовку.