— Стоять! — возмутился я, прихлопнув постановление об обыске ладонью к стойке. — В документе придомовая территория не указана!
Среди дружинников послышались смешки, парни явно расслабились и перестали вести себя так, будто вломились в воровской притон.
— Давай не будем доводить все до абсурда, — вполголоса попросил Могилевский.
Я беззвучно выругался и указал на заднюю дверь.
— Три человека.
— Больше и не надо, — недобро сказал Наумов, распахнул дверь и вышел во двор. Вслед за ним поспешил парень с хрустальным шаром.
— Присмотрите тут за порядком, — попросил я дружинников. — Пиво за счет заведения!
— Иди уже! — подтолкнул меня на выход Могилевский.
Мы вышли во двор, и я с интересом и некоторой тревогой начал наблюдать, как понемногу разгорается сиянием насаженный на металлический штырь хрустальный шар. Бородатый чародей пошел с ним вдоль дома, миновал угольный люк, дошел до превращенной в гараж арки, и я прочистил горло.
— Там мои владения заканчиваются. Хоть всю казну Братства найдите, один черт — изъять не получится.
Брат Петр побагровел от злости и велел подчиненному проверить баню. Я вздохнул и пошел отпирать каретный сарай.
На душе было неспокойно. Действия Наумова напоминали откровенное сведение счетов, но при этом не оставляло ощущение, что я чего-то не принимаю в расчет. Чего-то чрезвычайно важного.
Ни в бане, ни в каретном сарае поиск ничего не дал, тогда вернулись в бар. Сначала проверили кухню и кладовую, потом спустились в бар. Пришлось даже отпереть сейф, и я порадовался, что хватило ума оставить таблетки в «штабе». Пусть искали явно не их, но у Могилевского могли возникнуть неудобные вопросы.
Бородач с явственно мерцавшим в полумраке шаром ушел в помещение для созревания пива, и я не отказал себе в удовольствии залезть под шкуру Наумову.
— Брат Петр, вы бы сказали, что ищете, — елейно улыбнулся я. — Подсказал бы, где спрятал.
Наумов сделал вид, будто ничего не услышал.
Вернулся чародей, прошелся вдоль стены с хрустальным шаром в одной руке и чарофоном в другой. Возле стеллажей он остановился и объявил:
— Здесь тайник!
Представитель Братства расплылся в довольной улыбке.
— Юрий, зовите людей ломать стену.
— Я вам взломаю! — разозлился я. — Совсем обалдели, что ли?
Я утопил потайной рычаг и легко сдвинул стеллаж в сторону. Штампы для монет хранились в банковской ячейке, а ничего другого криминального внутри быть не могло.
Чародей проверил комнату и отрицательно покачал головой, но тут помещением заинтересовался Могилевский.
— Вячеслав Владимирович, а что это за агрегат?
— Пресс, — спокойно ответил я. — Кроненпробки выбивать.
Дознаватель оглядел листы жести и пластиковую подложку и хмыкнул.
— Допустим, а к чему такая секретность?
— Тайник от прежних владельцев достался, — легко нашелся я, сдвигая стеллаж на место. — Еще вопросы?
Вопросов не было, и мы отправились на второй этаж. Там Наумов сразу нацелился на комнату гимназисток, пришлось остудить его пыл.
— Юрий Васильевич, вы в Гимназии постановление не завизировали, а жилье их учащихся обладает экстерриториальностью. Я договор аренды надлежащим образом зарегистрировал.
Чародей провел вдоль двери хрустальным шаром, и тот сыпанул искрами.
— Стандартная защита колдунов, — оповестил он Наумова. — Если снимать, то под вашу личную ответственность.
Петр побагровел от злости и зло выговорил дознавателю:
— Как вы вообще оформляли документы?! Да это какая-то филькина грамота!
— Как руководство задачу поставило, так и оформил! — не полез за словом в карман Могилевский. — Не вам об этом судить!
Отношения между Дружиной и Братством никогда не отличались особой теплотой, и я терялся в догадках, каким чудом вообще увидело свет это постановление. По всем раскладам его должны были спустить в мусорную корзину еще в организационном отделе на стадии визирования.
— Ладно, — не стал лезть в бутылку Наумов. — Здесь что?
Я молча отпер дверь спальни. Чародей первым переступил через порог и прошелся по комнате. Возле превращенной в бар магнитолы хрустальный шар заметно потускнел, но бородач на это никак не отреагировал. Обогнув кровать, он заглянул в ванную комнату, встал у шкафа — и вдруг шар сыпанул искрами, совсем как у комнаты гимназисток, только всполохи были не сиреневыми, как там, а серебристыми.
— Есть! — азартно выкрикнул бородач, отдергивая шар от шкафа. — Внизу!
Он начал опускаться на колени, но Могилевский немедленно очутился рядом, ухватил его за плечо и заставил выпрямиться.
— Дальше мы сами! — объявил дознаватель, не слушая возражений Наумова.
Я на какой-то миг просто оцепенел, потом захотел взять дробовик и перестрелять всех к чертям собачьим, но, к счастью, порыв моментально схлынул, оставив ощущение тягостного недоумения.
Могилевский натянул резиновые перчатки, опустился на колени и пошарил под шкафом. Послышался треск отклеивающегося скотча, и в руках дознавателя оказался пластиковый пакет.
— Это ваше, Вячеслав Владимирович?
— Первый раз вижу.
— Как оригинально! — не сдержал радости Наумов.
Я повернулся к нему и, с трудом сдерживая клокотавшую внутри злость, объявил:
— Мне это подкинули.
— И кто же?
— Тот, кому принадлежит идея устроить обыск!
Петр Наумов только рассмеялся.
— Это было мое решение!
— Вячеслав Владимирович, — подступил ко мне Могилевский. — Для протокола: это ваше?
— Нет.
— Знаете, что внутри?
— Нет.
— Знаете, как это попало в вашу комнату?
— Нет.
— Придется снять ваши отпечатки пальцев.
Я поморщился.
— Вдруг там какая-нибудь ерунда, а? Опять дело шьете?
— Резонно, — согласился с моим доводом Могилевский и достал из кармана складной нож. — Господин Наумов?
— Не возражаю!
Дознаватель выложил пакет на стол и аккуратно вспорол его боковину, так чтобы не просыпалось содержимое. Внутри оказались микросхемы. Точнее — нечто, внешне микросхемы напоминающее. Ровный слой прозрачно-желтого янтаря полностью покрывал медный диск, наружу проглядывали только выполненные из этого же металла ножки.
— Для протокола: вам знакомы эти предметы?
— Нет, — ответил я.
— Да! — заявил Петр Наумов. — Это собственность Братства, украденная из спецхранилища.
Могилевский вздохнул.
— Ну что ж, тогда начинаем оформляться. — Он указал сначала на меня, потом на Петра. — Или вы желаете решить свои разногласия без привлечения Дружины? По-братски?
Наумов глянул на меня в упор.
— Последний шанс, брат Вячеслав.
— Для протокола, — передразнил я Могилевского, мысленно кляня себя за то, что не догадался проверить после покушения комнату, — это не мое. Я не знаю, что это. Никогда этого не касался и не приносил в свою комнату. Также я не знаю, кто это мог сделать. Об этом лучше спросить у представителя Братства, который инициировал обыск.
— Это откровенное передергивание! — возмутился Наумов.
— Господа! — остановил нас Могилевский. — Обсудим детали позже. Для начала надо разобраться с процессуальными вопросами.
Мы спустились на первый этаж, и дознаватель позвал курившего на улице помощника.
— Варламов, оформляй изъятие. Надо снять пальчики и остаточные следы ауры.
Пришлось приложить ладони к переделанному в чарофон планшету, кожу укололо холодом, на экране остались папиллярные линии, сбоку побежали данные о моем индивидуальном энергетическом отпечатке.
А вот с пакетом такой номер не прошел: на плотном пластике не оказалось ни отпечатков пальцев, ни следов ауры. Ничего.
Могилевский колебался недолго.
— Вячеслав Владимирович, вам надлежит явиться завтра в пятнадцать ноль-ноль в Центральное отделение Дружины для дачи показаний, — объявил он, выписывая повестку. — Пакет со всем содержимым будет приобщен к делу. Уведомление о явке подпишите…
— Как так?! — возмутился Наумов. — Нам были даны гарантии!
— Ничем не могу помочь. Я связан процессуальными нормами, — официально ответил Могилевский и велел дружинникам идти на улицу.
Брат Петр с закаменевшим от напряжения лицом двинулся следом.
— Кто дал наводку! — крикнул я ему в спину. — Подумайте об этом! Хорошо подумайте!
Наумов обернулся и со значением произнес:
— Скоро увидимся! Очень скоро!
Он развернулся и вышел на улицу, а я выругался, теперь уже в голос, и накачал полбокала пива. В несколько глотков выдул его, поставил на прилавок и заблокировал входную дверь деревянным клинышком. Заблокировал — в открытом состоянии, оставив нараспашку. Нервы нервами, но деньги зарабатывать надо…
Первым посетителем оказался Стас Кудрин.
— Привет! — оторвался я при его появлении от газеты и взглянул на «Омегу». — Оксаны нет еще. Через полчаса подойти должна.
Брат огладил бородку и с некоторой долей смущения признался:
— Да я не к ней…
— По пиву?
— Нет, Климова ищу. Не заходил он?
— Нет. Вчера заходил, сегодня не было. Что сказать, если появится?
Стас покачал головой, но сразу передумал и произнес:
— Пусть рассчитывает на меня. Увидимся!
Он вышел за дверь, а я вернулся к чтению. Точнее — вновь уставился в газету.
В голове безостановочно крутилось: «Баран, баран, баран…».
Какой же я баран! Ну почему не проверил комнату, почему там все не обыскал?
Это ведь на поверхности лежало! Самого по себе факта самоубийства было недостаточно, чтобы связать меня с налетом на ювелирный салон, требовались вещественные доказательства. Вот их и подкинули. А я проморгал такой очевидный ход…
Потом пришла тетя Маша, и стало не до самокопания, нашлись дела по хозяйству. А там и ранние посетители потянулись. Все, теперь до вечера не продохнуть. А завтра?
«Завтра» ничего хорошего не сулило. По итогам допроса могут и в камеру отправить. Но даже если нет — Братство тоже со счетов сбрасывать не стоит. Тут хоть круговую оборону занимай…