И снова молодой байкер исполнил порученное ему с ювелирной точностью. И минуты не прошло, как о приезде медиков напоминал только бардак кругом, да стойкий запах нашатырного спирта, от которого до сих пор разъедало нос и глаза.
Стася в его руках медленно, но верно начала успокаиваться. Не сразу, конечно же, но Владислав ее не торопил, продолжая обнимать, аккуратно поглаживая по напряженной спине. С вопросами он тоже не лез, да и, чего греха таить, все это время пытался успокоиться сам. Что ни говори, а за девушку он испугался жутко…
— Белка!!
— Илья! — вырвавшись, Стася моментально бросилась к влетевшему в кабинет брату на шею. — Илья, они приходили, снова…
— Тихо, тихо, Белка, — не обращая внимания ни на что остальное, рыжий байкер стиснул сестру в объятиях так, что казалась вот-вот и он ее раздавит. — Все хорошо, они свалили и больше не придут. Я тебя не отдам, слышишь?
— Я не сумасшедшая, — прижимаясь к Харлею, Станислава снова заплакала. — Я не сумасшедшая, скажи им…
— Я знаю. Белка, знаю, — продолжая обнимать сестру одной рукой, второй байкер вытащил из кармана… тонкий инсулиновый шприц, заполненный наполовину. Стася, от которой не укрылось это движение, опустила голову… и, расширив глаза, дернулась в сторону.
— Нет!
— Тихо, — дернув девушку на себя, Харлей фактически уткнулся носом ей в макушку, негромко и четко проговаривая. — Белка, ты знаешь, что так будет лучше. Сюда никто не войдет, тебя никто не заберет. Ты просто поспишь, а я отвезу тебя домой. Домой, слышишь?
— Но…
— Белка, мля, ну мне-то ты доверяешь?
— Я… Хорошо, — неуверенно кивнув, девушка протянула руку, доверчиво глядя на собственного брата мокрыми от слез глазами, в этот момент, как ни в какой другой похожая на маленького испуганного ребенка. — Только… обещай, что ты меня им не отдашь. Обещаешь?
— Обещаю, — серьезно кивнув, Добрынин ловко и вполне профессионально вколол в подставленное хрупкое плечо тонкую иглу. После чего, отбросив шприц, подхватил сестру на руки. — Не волнуйся, Бельчонок. Я тебя больше не отдам.
Когда Харлей устроил Станиславу на всем том же диванчике в углу, она уже крепко спала…
А Влад, хмурясь все больше и больше, присев на корточки, взял в руки опустевший шприц. Лекарства, особенно жидкие хранят в ампулах, стерильных и запечатанных и никак иначе. Значит, набрать снотворное в шприц Харлей успел заранее, и вряд ли у него было время для поездки в аптеку… По всему выходило, что нечто подобное рыжий байкер предвидел и предусмотрел, и нужная ампула со шприцом всегда находились у него под рукой.
Лекарство, слова о сумасшествии, дикая реакция на врачей, обморок при виде ребенка — пожалуй, все это зашло слишком далеко…
— Да уж, млять, — выпрямившись, второй директор мрачно ругнулся… и тут же едва не задохнулся от резкого удара об стену. — Цепеш, какого х…
— Заткнись, Харлей, — оборвав того на полуслове, Владислав сжал пальцы на горле байкера чуть сильнее, глядя прямо в полные удивления карие глаза. Пускай в габаритах он главарю банды слегка уступал, но ростом был выше, да и намного, намного злее. — Просто заткнись. Или ты мне сейчас расскажешь все, как есть, или я за себя не отвечаю…
Пожалуй, первый раз за всю свою насыщенную самыми разнообразными событиями жизнь, Владислав Алехин находился в состоянии почти неконтролируемой ярости.
Глава 17
Разговор состоялся этим же днем, в доме Харлея.
Первым делом байкер перенес спящую сестру в машину. После чего, раздав указание Шуту, нарычал на только что объявившихся в клубе Санька и Жеку, с трудом сдержался, чтобы не намылить шею финансисту, и сам полез в машину. Непривычно молчаливая Неаполь, качающая головой в ответ на действия своего буйного рокера, покорно заняла место за рулем — вести машину в таком состоянии Добрынин явно был не способен.
Впрочем, Владислав чувствовал себя ничуть не лучше и, чтобы держать себя в руках, потребовались немалые усилия. Разговаривать в клубе рыжий байкер отказался наотрез, и все, что оставалось Алехину — это неотрывно следовать по дороге за немецким внедорожником одного из владельцев «Максимуса».
Только разместив Станиславу в ее комнате, Харлей поманил за собой потенциального зятя, попросив неформалку присмотреть за сестрой. Для разговора байкер выбрал собственный кабинет, находящийся на первом этаже напротив лестницы и, первым, что он сделал — открыл бар.
— Присаживайся, — рухнув к офисное кресло, жалобно скрипнувшее под немалым весом, рыжий махнул рукой в сторону небольшого диванчика рядом со столом. Развернувшись, байкер опустил жалюзи на окне, погружая комнату в полумрак, и, выудив из бара в виде глобуса пару пузатых бокалов, хмыкнул. — Разговор затянется.
— Спасибо, я постою, — опершийся спиной на стеклянные дверцы книжного шкафа, Владислав хмыкнул, складывая руки на груди. Скопившееся нервное напряжение явно давало о себе знать, и сидеть на одном месте он чисто физически был не способен. — У Стаси погиб ребенок, поэтому она ненавидит врачей?
— Дебил, что ли? — обалдело посмотрел на него Харлей, так и не донеся коньяк до рта. Никогда не отличавшийся суеверием, мужчина натурально сплюнул через плечо и трижды постучал пудовым кулаком по лакированной деревянной поверхности. — Не ляпни еще где-нибудь! Жив Макс, слава богу.
— Значит, ребенок все-таки есть, — вскинув бровь, констатировал Владислав, получивший подтверждение мысли, терзавшей его всю дорогу до таунхауса. Выходит, что едва заметные белесые полоски на животе у Стаси ему не показались, и это действительно растяжки, а не следы от неудобных джинсов, как она пыталась его уверить…
Тогда на подобную мелочь юрист со стажем не обратил внимания… а стоило бы!
— Есть, — сделав приличный глоток крепкого алкоголя, даже не поморщившись, отозвался Харлей, не глядя на своего собеседника. Вторая, не занятая тарой рука при этом машинально сжалась в кулак. — Щас ему… Да, как раз три года. Ровесник Марьи.
— Он остался у мужа? — старательно отодвигая охватившие его эмоции на задний план, только и спросил Владислав. — Он и есть тот рычаг давления, о котором ты говорил?
— Ну да… Млять, — все-таки скривившись, байкер залпом опрокинул в себя содержимое бокала. — Как тебе ж объяснить-то…
— Начни по-порядку, — посоветовал Цепеш, все-таки присаживаясь на диван, попутно прихватив со стола налитый ему коньяк. Любителем выпить он никогда не был, но подобный разговор явно не шел насухую…
— По порядку, — налив себе еще алкоголя, рокер невесело усмехнулся. — Я надеялся, что подобный рассказ вообще никогда не всплывет. Не судьба, ёпт! Короче… с Глебом Зеленским у тебя уже знакомство состоялось. Белка рассказала, что он за хрен?
— В красках и лицах, — подтвердил Влад, задумчиво глядя на коньяк, плескающийся в бокале в его пальцах. — Говорила об измене и обмороке… Обмороке… Она уже была беременна, ведь так?
— Угу, — невесело отозвался Харлей. — Ток сама не знала. А когда все выяснилось… короче, не смогла она уйти. Свекруха отговорила, этот клялся, что исправится… У Стаськи даже на минуту не мелькнула мысль избавиться от беременности. В шоке, конечно, была, не без этого, но потом… Для нее это был типа шанс, что все изменится к лучшему. Да и возвращаться с пузом она сюда не хотела, хотя я звал. Самостоятельная, засранка! Надеялась, что ребенок все исправит.
— И?
— Да ни хера, — усмехнулся рыжий рокер, щелкая зажигалкой. По небольшому кабинету тут же поплыл крепкий табачный дым. — Не, первое время этот черт был мальчиком-зайчиком, а потом пошло по накатанной. Белка с размаха треснулась о те же грабли, я вообще удивлен, как она Маську выносила. Беременность не из легких, а этот овощ ей нервы мотал. В этот раз аккуратней, собака, от меня огреб и от матери, но один хер… Короче, довыкобенивался, придурок, у нее роды раньше времени начались. Мелкий здоровым родился, а вот Белка…
На некоторое время рокер замолк, пуская дым и тяжелым взглядом глядя куда-то в пустоту. Было видно, как отчетливо напряглись его плечи, глаза сузились, а кулаки снова сжались. Да и что скрывать — у самого Влада по спине скользнул неприятный холодок.
— Ты в курсе, хуже всего воспитаны дети учителей, а дети медиков ловят самые редкие болячки, — прошло прилично времени, пока Добрынин не заговорил вновь. И уже намного тише и тяжелее, но все так же коротко и зло. — Так и тут, млять. Осложнения начались, а врачи не сразу чухнули. Когда кровотечение открылось, спохватились, в реанимацию сунули… но поздняк метаться. Я млять, не в курсе был, Белка сообщить не успела, благо свекруха ее смс кинула. А этот долбоящер… Короче, врачи никаких прогнозов не давали, там шансов выжить почти не было. И пока я туда летел, этот утырок, побоявшись огласки, уговорил предков записать ребенка на них. Когда я приехал в больницу, Белка была еще в коме, а по документам Макса уже рожала другая баба… Недомуженька я тогда на больничную койку вместе с врачом отправил.
— Как юрист, я понимаю их действия, — сухо прокомментировал это Владислав, сам не замечая того сжимая хрупкое стекло так, что оно едва не хрустнуло. — Как человек…
— А я, млять, понимал, что ли? — снова не глядя на него, откликнулся Харлей. Резко затушив окурок в пепельнице-черепушке, он потянулся за бутылкой. — Я как чуял, выкарабкается Белка. Она Макса уже до рождения любила безумно, только ради него и очухалась, к шоку всех коновалов и псевдородни.
— В таком случае, почему она оставила его там?
— А у нее выбор был? — огрызнулся Добрынин. Откинувшись на спинку кресла, он резко сдернул с головы привычную бандану с черепами, отшвырнул ее на край стола и нервным жестом запустил в волосы пятерню, зачесывая их назад. — Она сама признала, что логика в их действиях была, а когда мелкого увидела, так вообще забыла обо всем. Мля, Влад, да она выздоравливала ударными темпами только ради того, чтобы сына поскорее нормально увидеть! Ожила вся, расцвела, светилась, как лампочка… Я ее такой даже при покупке ее первого байка не видел. Тут даже не сравнишь! Маська