— Благодарю, милая Кобаями, за тёплый приём. Жаль, что в этот раз вы не предложили мне напиток. Я бы не отказался от чего-нибудь, — хмыкнул Вася, подходя ближе к секретарскому столу.
Кобаяси-сан незаметно нахмурилась и посмотрела прямо в глаза Василия.
— Я вам не милая, Богатырёв-кун, — сделала акцент она на приставке, отчего у Васи взлетели брови вверх. Не думал он, что она попробует так его унизить. Хотя и была использована вежливая форма, но этот суффикс предполагал, что Кобаяси относится к Василию, как к нерадивому дитя. Хотя бы не по имени обратилась, и то хлеб. — Чуть повежливее, если можно. Вы не в школе. Как могли заметить.
Васе понравилась реакция, и он лишь сильнее улыбнулся. Неплохо-неплохо. А что ещё она может показать? Вася на короткое мгновение действительно почувствовал себя исследователем, который проверял объект на прочность. И чем дальше, тем интереснее становилось.
— А не то что? — и с ухмылкой навис над Кобаяси-сан.
Вася думал, что в этом случае она наконец покажет свой хорошо спрятанный страх. Но Кобаяси и в этот раз удивила Василия. Не моргнув и глазом, она лишь бросила взгляд на его руки, которые опирались на стол, и подумала, что придётся попросить провести уборку кабинета у уборщиц. Но страха не было. Кобаяси понимала, что Василий-сан лишь развлекался. И лучше бы поддаться на его игры, тогда он бы потерял интерес. Но она не могла так легко сдаться. Не в её характере. Пусть ему поддаются глупенькие девушки. Кобаяси была выше этого.
— А не то, поверьте, вам лучше не знать последствий, — сказала она и посмотрела в экран своего компьютера, больше не обращая внимания на Василия, который рассмеялся и покачал головой.
Занимательно. Она всё же не так проста, как хочет казаться. Интересно, Рю об этом знал? Скорее всего, да. Лишь Вася не понимал этого. Сколько ещё интересного скрыто в «Аэда»? На первый взгляд могло казаться, что здесь были недалёкие люди, которые могли действовать лишь в рамках своей работы и не выходить за её поле. Но по факту… Да, теперь Вася больше понимал, почему учитель так яростно отстаивал своё детище.
Об этом думал русский, пока направлялся обратно к Тецу. Но не к нему конкретно. Его интересовала та, кто как раз-таки и была одним сплошным секретом, как и её подруга.
— Добрый день ещё раз, Богатырёв-сан, вы снова пришли к господину Аракаве? — встала из-за стола Анеко и вежливо склонила голову.
Тут, в «Аэда», она вела себя совершенно по-другому. Но хитрый блеск в глазах не могла скрыть. Да уж. Эта хакерша та ещё штучка. Хотя бы быстро пришла в себя после того, как её спасли. Это радовало.
— Не к нему, — Вася стал серьёзнее, — найди мне записи с этих улиц. Быстро.
Василий бросил бумагу на стол, достав её из кармана. Анеко, не беря её в руки, поняла, что это что-то вне слежки за корпорациями, и скривилась.
— Хорошо, но с тебя ужин. Я давно нигде не бывала. Сделаю к вечеру, — кивнула Анеко и одним движением убрала бумажку в верхний ящик стола.
— Для тебя всё что угодно, — улыбнулся Вася. — Выберу хорошее место, о великий секретарь.
Кабинет Макото Торияме
Несколько дней спустя
— Хватит уже задавать глупые вопросы, Мицуха! Я же тебе ясно дал понять, что с министром образования нужен лучший сервис! А ты забронировала какое-то дно. Не такой ресторан нужен по уровню обслуживания! — выговаривал Макото своей секретарше. — Хочешь, чтобы он подумал, что у меня недостаточно средств⁈ Я же вроде ясно выразился! Никогда ты не станешь выше по положению, если желаешь большего….
Мицуха покорно склонила голову, признавая свою ошибку, но не забыла встать в более выгодную позу, чтобы показать господину Торияме, что он мог потерять, если слишком сильно разозлится. Да, её ошибка, но ведь вечером он мог наказать её совсем по-другому…
— Прошу прощения, господин Торияме, — почти детским голосом добавила Мицуха. — Я сейчас же всё исправлю… А пока сделаю вам капучино, как вы любите…
Торияме, ещё мгновение назад злившийся на поведение секретаря, тут же успокоился. Взглянул на девушку, совсем недавно закончившую институт словно другими глазами, и шумно сглотнул.
— И как на тебя долго злиться, вот скажи? — девушка мило захихикала, а Макото шлёпнул её по заднице, скорее отправляя на рабочее место. — Быстрее принеси кофе. Так и быть, прощу тебя в этот раз.
Мицухе не нужно было повторять дважды, но она всё же набралась смелости и в дверях посмотрела на своего начальника.
— А вы долго… Будете разводиться с женой? — девушка захлопала длинными накладными ресницами.
Макото же усмехнулся с этого вопроса. Он лишь однажды упомянул при Мицухе, что планирует развестись, а эта дурочка сразу поверила. Хорошо, что базовую работу она могла делать, а сложные задачи выполнял его верный помощник, который и сейчас находился в кабинете, но отвернул голову, чтобы не видеть поведение своего начальника.
— Конечно, я люблю лишь тебя, — тут же заворковал Макото. — С ней мы давно живём в разных комнатах. И вообще лишь из-за детей. Как только я добьюсь поста, то сразу же с ней разведусь. Юрист уже готовит все документы.
Этой собы Мицухе хватило, чтобы радостно убежать на рабочее место, а сам Макото тут же принял безразличный вид. Скорее всего, скоро он поменяет секретаря. Но пока девушка выполняла свою роль и не лезла в его дела. Этого должно хватить. По крайней мере, до конца предвыборной политики.
— Вы действительно планируете развестись с женой, Торияме-сан? — спросил его помощник, вежливо поклонившись.
Макото тут же вспомнил, что в кабинете он находился не один. Порой он действительно забывал, что его помощник умел скрываться как тень и следить за обстановкой. Это был не первый раз. И не только с самим Торияме. Но и с другими. Это делало его незаменимым. В отличие от Мицухи.
— Ты говоришь глупости, — отмахнулся Макото. — Она ещё не до конца сыграла свою роль, как ты знаешь. Как и мой брат. Пока я не планирую их трогать. Пусть думают, что хотят.
Родители жены в своё время дали Торияме неплохо подняться. Как и сейчас они помогали, создавая благоприятный образ в определённых кругах Токио. И только ради этого можно было терпеть жену. Для плотских утех у него были секретарши, которые сменялись раз в год. А если быстро надоедали, то и раз в полгода. Чем меньше они лезли к Торияме, тем дольше держались на своих местах. Жаль, что немногие это понимали.
Помощник больше ничего не сказал. Он-то отлично понимал ситуацию и лишь ещё ниже склонил голову.
— Так, на чём мы остановились? — встрепенулся Макото, выходя из своих мыслей.
Помощник сразу же заглянул в расписание.
— Сейчас идёт встреча с Иноске-саном, — сверившись, сказал он. — Подарок я уже подготовил. Сигары, как он любит…
— И что бы я без тебя делал? — хмыкнул Макото и весело рассмеялся. — Нужно задобрить своего противника. Конечно он не дойдёт до конца кампании. Но сейчас…
Глава 27Нужно что-то делать…
Сижу и злюсь. Уже скучаю по времени, когда просто наслаждался жизнью. С этим Химурой нужно что-то делать. Совсем в край оборзел и не видит берегов. И это ещё мягко сказано.
Вот зачем нам сейчас каллиграфия? Нет, спору нет, это полезное времяпрепровождение, если ты не можешь освоить базовые медитации, но хочешь словить дзен… Но не в нашем же возрасте!
Как там говорил мой учитель по каллиграфии раньше, когда я этим заинтересовался сам, а не потому что так меня заставили обстоятельства?
В каллиграфии решающее значение имеет внешняя сила кисти-мазка, в её языке главное — не осязание, не проникновение, а жест, танец…
Сила мазка, ага. Сейчас как мазану Химуре прямо по лицу. Будет знать, как вводить бесполезные занятия и новые правила!
Я не шутил, когда говорил, что занятие максимально бесполезное. Потому что дети не могут оценить всю прелесть каллиграфии. Это во взрослом осознанном возрасте понимаешь, что ты рисуешь иероглифы не просто так. Что-то из серии правильного питания. Когда ты действительно осознаешь, что то, что ты засовываешь себе в рот, идёт тебе во благо, и иногда позаботиться о себе — это набить рот чипсами. Правда, иногда и набить. Но я это к чему? А к тому, что если просто взглянуть на лицо Коя, то можно было прекрасно оценить, что ему нужно просто вазюкать краской по листу, а не пытаться фудэ, кисть, засунуть в суми, тушь. Он всё больше и больше злил Хинату, которая оказывалась вся в брызгах.
Другие дети показывали примерно такую же реакцию. Единственный, кто более-менее наслаждался — Шо, но и у него был предел. Ему всё же хотелось рисовать то, что душе угодно, а не то, что просят.
Но рано или поздно всё заканчивается. Но начинается что-то похуже. Или получше, но в меньшей степени. Мы пошли гулять, но и тут была засада. Прогулки нам сократили.
— Как думаешь, Рю… — ко мне аккуратно подошла Мисаки, не привлекая к себе внимание воспитательниц, которые с каждым днём становились всё более озабоченными появившимися новшествами. Не я один понимал, что такая политика садика вела нас непонятно куда. Вернее, понятно. К ёкаям. — А нам вернут занятия со способностями и рассказы про них? Я очень скучаю по тем урокам…
Мисаки грустно на меня посмотрела. Как и Тацуки, которому теперь запретили приносить еду в садик. Я серьёзно посмотрел на ребят и попробовал их приободрить.
— Не волнуйтесь, — сказал я и внимательно взглянул сначала на Мисаки с Тацуки, а после и на воспитательницу Хаяме, выглядящую очень решительно. — Скоро всё изменится. Нужно лишь немного подождать…
Как только я найду способ разобраться с директором Химурой.
Я понимаю, почему подруга была так расстроена происходящими изменениями. Занятия со способностями почти убрали из нашего расписания. Оставили лишь общие разговоры о них, делая упор, что детишки в садике всё равно маленькие, и им сложно понять такую важную вещь.
Хах, способности… И это сказал человек, у которого их вообще нет! Что он вообще знал о способностях? Детям давно всё понятно. И их образова