– Не лги. За жизнь свою боишься?
– Что стоит жизнь несчастного евнуха? С этой жизнью я расстаться не против. Быстрее перерожусь прекрасной девочкой, буду молить великих богов о восстановлении справедливости. Но умереть в пустыне я не могу. Среди песчаных барханов наши боги не обитают. Они могут меня не найти– и останусь витать над этой мёртвой землёй бесприютным духом. Вот чего я боюсь.
– А где обитают ваши боги?
– В высоких горах, Принцесса. Мой покровитель Шива – в далёком Тибете, на горе Кайлас вместе со своей невестой Парвати, она же Ума, она же Тара, она же Кали…
– С невестой? – прервала его объяснение удивлённая Принцесса. – Ты хотел сказать – с женой.
– С невестой. Иногда они сливаются в один облик и получается полумужчина-полуженщина. Тогда он называется Ардханаришвара. Этой ипостаси хиджры и поклоняются. Вот он, смотрите, – и Джит достал из потайного отделения бумажника заламинированный образ.
Принцесса с ужасом уставилась на синюю слева и жёлтую справа фигуру полуголого существа с одной увесистой женской грудью.
– О, Всевышний! Хамса-хамса-хамса! Чур меня! Убери это немедленно. Твой бог развратнее, чем сегодняшние циркачи! Если бы мой отец знал, как выглядит твой покровитель, он бы тебя даже на порог своего дома не пустил. Худосочный христианский бог с выпирающими рёбрами и впалым животом в сравнении – просто невинное создание!
– Какой есть, – обиделся Джит. – Я вам своего бога не навязываю. А Хамса-Хамса называют гуся Брахмы, другого нашего бога. Ему, правда, мало кто поклоняется.
– Нет бога кроме Аллаха и Мухаммад – пророк его, – скороговоркой проговорила Лейла.
– Вы пропустили два слова, Принцесса.
– Какие?
– Вводные. «Для мусульман нет бога кроме Аллаха и Мухаммад – пророк его».
– Закрой свой скверный рот или я порву его! Ты поклоняешься демону!
– Может быть. Некоторые считают Шиву демоном гор. Но хиджрам больше надеяться не на кого.
– Вон отсюда, нечистый!
– Я готов немедленно исполнить Ваше приказание, Принцесса, но у меня для этого нет возможности. Без паспорта и денег человек в современном мире не может перемещаться.
– Я имела в виду – вон из комнаты!
– Но смею заметить – это вы, Принцесса, пришли в мою комнату. Если я выйду за пределы апартаментов, меня могут спросить удостоверение личности, а у меня в наличии только ваше.
– Верни его сейчас же!
– Не могу, Принцесса. Ваш уважаемый отец категорически запретил отдавать вам ваш паспорт. Вы же уже однажды пытались бежать из своей чудесной страны, не так ли?
– Ах так! Я скажу брату Абдулле, и он отберёт его у тебя.
– Не отберёт. Ведь это он пособничал вам при попытке бегства. Ваш высокочтимый отец запретил мне передавать документ достопочтенному Принцу Абдулле.
– А если на обмен?
– Что значит – на обмен?
– Твой паспорт сейчас в сейфе у Абдуллы. Ты ему – мой паспорт, он тебе – твой.
– А деньги?
– Какие деньги?
– Моё жалование.
– Наличных денег у меня с собой нет. Могу дать пару своих колец.
– Да, и потом заявить в полицию, что я у вас их украл! Нет уж, благодарю!
– Хорошо, я попрошу денег у Абдуллы.
– Интересно, что он потребует от вас взамен?
– Это не твоё дело, грязный кяфир! Шукран! Хватит! Я и так осквернила свои глаза тем, что видела, свои уши – тем, что слышала.
Принцесса схватила со столика бутылочку «Виши-халяль», открутила крышку, омыла лицо и руки, сливая воду прямо на ковёр, и найдя в потолке стрелку, указывающую на Мекку, села и раскачиваясь, начала произносить девяносто девять имён Аллаха, чтобы очиститься от скверны. Джит плохо знал арабский, но помнил все девяносто девять имён в порядке их упоминания – прислугу в доме заставляли учить Коран и молиться. «Божественный, Всемилостивый, Милосердный, Владыка Судного Дня, Чистый от недостатков, Миротворящий…» Джит посмотрел на раскачивающуюся спину Лейлы, сел спиной к её спине. Не рискуя снова вынимать образ Ардханаришвары, поставил перед собой полураскрытый бумажник, и сев в позу лотоса, стал шёпотом произносить сто восемь имён Господа Шивы: «Ом Благому, Ом Великому, Ом Благосущностному, Ом Увенчанному Луной, Ом Прекрасному, Ом Необычноглазому, Ом Спутанноволосому, Ом Темно-красному, Ом Синешеему, Ом Грозному, Ом Губящему…»
Когда Джит закончил и обернулся, он увидел, что Лейла наблюдает за ним с изумлением.
– Ты что, молишься бумажнику?
– Бумажник из кожи змеи, а змей – это гнев Шивы, побеждающий зло.
– Змей – это скверна, образ змей принимают джинны, я так и знала, что твой Шива – шайтан!
– Как вам будет угодно, Принцесса, – кротко ответил ей Джит. – Паспорт и деньги – и я немедленно растворюсь в ночной тьме, вместе со скверной. Судя по звукам в соседней комнате, уважаемый Абдулла получил полное удовлетворение, и вы можете рассчитывать на его благосклонность.
– Нет уж, подождём до утра. У него сейчас вся кровь от головы отхлынула, он плохо соображает.
– Вот и хорошо, что плохо. Стучите, говорите: «Паспорт Джита и десять тысяч баксов срочно – утром объясню». А когда он опомнится – меня здесь уже не будет.
– Почему десять? За полгода тебе положено девять тысяч.
– А обещанная золотая цепь за моё сводничество? Она тоже денег стоит. Тысячу, не меньше. Деньги, паспорт – и ваша свобода у вас в руках. Ради этого стоит рискнуть!
– И утром он меня прибьёт.
– Не прибьёт. Пообещайте ему, что пролоббируете перед отцом его медсестру.
– Эту непристойную женщину?!
– Эту бесстрашную женщину с глубоким знанием анатомии и физиологии. Она станет лучом света во мраке саудовской ночи. Достопочтимый Принц-отец добудет уважаемому Абдулле разрешение на брак с иностранкой, медсестра примет ислам…
– Думаешь, она может искренне поменять веру?
– Конечно! Как только узнает, что финальная перспектива загробной жизни в исламе оптимистичнее.
– А чем она оптимистичнее христианской?
– У христиан муки ада – вечные. А у вас, отбыв срок, всякий верующий в Аллаха в отличие от неверных все равно попадает в рай. Заметьте, Принцесса, – попадает туда в теле. И предаётся там безнаказанно чревоугодию и прелюбодеяниям. А у христиан – только души, и только избранные, попадут в рай бродить бесцельно в сказочном пейзаже и наслаждаться близостью Бога. Чувствуете разницу?
– Слава Всевышнему, что дал мне рождение в истинной вере! А тебе, Джит, разве не хочется попасть в мусульманский рай? Что ты так держишься за своего страшного бога?
– Мне, Принцесса, было бы скучно вечно жить в неизменных условиях, пусть они и райские. Мне больше нравится перспектива переродиться. Сейчас я безвестный хиджра, а в следующей жизни, может быть, стану кинозвездой, и на рекламе зубной пасты будет моё улыбающееся лицо. Или членом индийского парламента, замешанным в коррупционном скандале. И тогда обо мне напишут все газеты. Или брахманом…
– А если ты родишься нищим калекой? Или собакой?
– Есть способы избежать этого.
– Какие?
– Зачем вам это знать, Принцесса? Вам же перерождаться не придётся.
– А если тебе надоест перерождаться?
– Тогда надо умереть у горы Кайлас, где, собственно, и обитает Шива. Теперь это очень просто. Китайцы построили скоростную дорогу, прямо к подножию. Высота большая, для нас, индусов, непривычная. Горная болезнь косит паломников, мрут там целыми делегациями, не успев даже закончить церемонию парикармы. И восседающий на вершине Шива отправляет души умерших приверженцев прямо в великое небытие. Нирваной называется.
– А в нирване что?
– Ничего. Полный покой.
– Ла-ла-ла, это же скучно.
– Не волнуйтесь, Принцесса, вам нирвана не грозит. Сходите лучше к уважаемому брату, пока у него кровь обратно к голове не притекла. А я быстро упакую чемодан. Потом сделаем маленький обмен – и разбежимся.
Джит скрылся за портьерой. Принцесса глубоко вздохнула, поправила перед зеркалом платье и решительно постучала в дверь.
– Открывай, брат, безотлагательное дело! – услышал Джит из своего укрытия.
За дверью послышалась возня, шлёпанье босых ног, щёлканье замка. Дверь открылась. На пороге стоял Абдулла, завёрнутый в одеяло. Царапины на его щеках уже потемнели и покрылись корочкой. За его плечом виднелась голова и шея медсестры Маши. На шее отчётливо светились синяки. «Вот так боги и богини становятся синешеими», – пришла в голову Джита неожиданная мысль. «В результате удушения. Видно, когда Брахма с Вишну поспорили, кто главнее, и перед ними возник бесконечный лингам Шивы, они попытались Шиву придушить».
– Глубокая ночь, почему не спишь, сестра? – поинтересовался Абдулла у Лейлы.
– Срочно нужен паспорт Джита и десять тысяч долларов.
– Зачем?
– Судейская бригада запросила от него, как от тренера документ, удостоверяющий личность, и гарантийный взнос.
– Ночью?
– Нет, ещё днём. Но тебя же не было. Завтра с утра нужно внести, а ты же любишь с утра поспать.
– Сейчас, жди.
Абдулла скрылся в глубине комнате, и Лейла осталась лицом к лицу с Машей, стоявшей перед ней в одноразовых гостиничных тапочках и своём откровенном медицинском халатике. Девушки быстро просканировали друг друга. Находящемуся в укрытии Джиту было видно только Машино лицо. На нем отразилась сложная гамма противоречивых чувств, сложившихся в результате в натянутую улыбку.
– Привет!
– Как тебе пациент? – поинтересовалась Лейла.
– Ооо! – односложно протянула Маша. Она наморщила лоб, силясь выцарапать из памяти ещё какие-нибудь слова, но не смогла. – Окей, – в конце концов охарактеризовала она пережитой опыт.
«Да, – подумал Джит, – трудности вербальной коммуникации налицо».
Вернулся Абдулла с деньгами и паспортом.
– Вот! – и он протянул Лейле пачку. – Проследи, чтобы Джит паспорт вернул.
– Да, брат. Конечно, прослежу.
– А я не понял, что за залог?
– Долгая история. Завтра объясню.
– Хорошо. Иди ложись спать, уже поздно.