– Кто-кто кричит? – Влада подалась вперед, в изумлении глядя на Снежанну, ведь та несла какой-то бред с абсолютно серьезным лицом.
– Снегурочка, дорогая моя, ты не ослышалась. Вот мы и подошли к самому интересному. Только позволь для полноты картины все же задать мои вопросы до конца. Говорят, ты организовала агентство «Новый год», зачем?
– Просто люблю этот праздник. И что тут странного?
– Ничего, кроме того, что ты не упомянула: только в Новый год ты по-настоящему счастлива, так?
– Ну и что же тут странного, я знаю многих, кто…
– Я снова перебью, извини. А ты никогда не замечала, как реагируешь на некоторые природные явления, например снег?
– Нормально реагирую. По-разному. Разве что… именно когда идет снег, мне почему-то всегда грустно.
Жанна, не мигая, смотрела на девушку и улыбалась одними уголками губ. И Владе вдруг на секунду показалось, что у странной гостьи кожа отливает голубым, будто подсвечивается изнутри с помощью синей лампочки. Опять галлюцинации. Она тряхнула головой, зажмурилась, а когда открыла глаза, видение пропало.
– Ты ошибаешься, Влада. Это снег идет, потому что тебе грустно, а не наоборот. Каждый раз, когда снегурочки грустят, начинается снегопад. А летом, осенью и весной льет дождь. Ты не совсем обычный человек, Влада. Ты – снегурочка. Добро пожаловать в корпорацию Деда Мороза. И поздравляю с посвящением!
Доманья… Горные вершины, уходящие в небо, и махровые сказочные ели такого насыщенного темно-зеленого цвета, что на них хочется смотреть бесконечно, настолько радуют глаз. Успокаивают, убаюкивают, завораживают. Плотным кольцом укрывают небольшой поселок, заслоняя от внешнего мира. Где еще мог спрятаться Арсений, как не здесь, в этой идеальной, пробирающей до самого донышка души картинке, будто нарисованной самой гениальной природой для глянцевой рождественской открытки. Младший брат всегда отличался хорошим вкусом. Ишь ты, с одной стороны – Европа, которую он так любит, а с другой – первозданное лоно природы, лишь слегка откорректированное людьми для своих нужд. Где так сладко дышится, так вольно думается и никуда не хочется уезжать. Такому месту не грех было подарить свою силу. Значит, Арсений лишился дара…
Владимир стоял на вершине горы и медленно, наслаждаясь, дышал полной грудью. Горы и ели. И каждая молекула воздуха пропитана магическим даром, который брат отдал природе, создавая нужный ему климат. Знает ли он, что теперь никогда не сможет подолгу жить нигде больше? Что теперь Доманья – его дом и одновременно тюрьма? Что рассеянная в воздухе родовая магия будет магнитом держать его, подпитывая жизненные силы? Наследники династии Деда Мороза, в которую входят и младшие сыновья, могут жить почти до ста десяти лет, ледяной ген дает такое преимущество. Но если лишиться дара, то организм будет вести себя под стать настоящему возрасту. И за пределами Доманьи Сеня станет обычным стариком. Со всеми недугами, присущими почтенным семидесяти годам. Знает ли он об этом и куда отправился сейчас?
Брата тут нет, теперь это чувствуется особенно остро. Там, в их с Луизой кафе, Мороз безошибочно нашел столик, где Арсений проводил много времени. Но уже через двадцать минут понял – не удастся увидеться. Да и Луизы на месте не оказалось, иначе сразу бы примчалась. Ей всегда так нравились милые шалости Мороза, типа узоров на стенах внутри помещения. Все просила и Сеню научиться рисовать. Она бы сразу поняла и появилась. Так где же они?
Хотя не в этом суть. Владимир боялся признаться самому себе, что план рухнул. Он приехал, чтобы попросить прощения. И передать управление брату. Что бы там ни говорила Маша, ему самому уже никогда не править так, как раньше. Душевная рана не даст. А Арсений смог бы еще несколько десятилетий воодушевлять снегурочек, а главное – переводить часы, и священная обязанность осталась бы в семье. Но брат утратил силу. Значит, придется сделать так, как задумал давно. Просить Николаса. Передать главную функцию европейской династии.
Санта-Клаус уже наверняка почувствовал, что Мороз на его территории, и ждет визита. Полететь во французский офис сейчас? В компании Санты, как и в корпорации Деда Мороза, тоже стартовала предновогодняя гонка. Руководство сейчас должно быть там, в Париже, в главном офисе Николаса.
Горную тишину нарушило резкое пронзительное карканье, и три вороны шумно пролетели почти над самой головой Деда Мороза. Солнце медленно падало за горизонт. Пора было идти обратно, на главный склон, где еще работал подъемник, и спускаться вниз. Пожалуй, он повременит с визитом. Владимир вдруг почувствовал, что впервые за много лет получает удовольствие. Он так долго просидел в Устюге, так давно не покидал пределы России, что сейчас словно проснулся и с удивлением посмотрел по сторонам. Когда-то они с Валентиной и маленьким Володей любили путешествовать. Больше всего сына привораживала Лапландия, каждую зиму просился в гости к «дяде Николаю», в финское имение. А потом Вали не стало. И Володи тоже…
Черная тоска, такая привычная и неотъемлемая спутница, уверенно дала о себе знать, заскребла острыми коготками по загрубевшему сердцу. И снова Мороз удивился – бороздки от ее изобретательных когтей, как обычно, заныли, но уже не так остро, не так пронзительно, как раньше. Пожалуй, он сделает себе этот прощальный подарок – путешествие. Ведь больше вряд ли удастся. Когда дар будет передан Санте, Владимир точно так же превратится в обычного семидесятипятилетнего старика. И уже окончательно прирастет к своему любимому креслу-качалке в имении в Устюге, будет встречать в новогодние праздники туристов, сажать на колени детей, чтобы услышать их заветные желания, и никогда больше не захочет никуда ехать. Да, Лапландия. Еще один дивный уголок, подаренный земле создателем. Он полетит в Лемменйоки. А дальше видно будет.
Стекла задрожали от внезапно поднявшегося ветра и хлестких ударов тополиной ветви, которая жила напротив кухни. В солнечные дни эта ветка удачно заслоняла от яркого света, а в дождливую и ветреную погоду всегда сиротливо стучалась в окно, словно просила об укрытии.
– Ого! Как резко испортилась погода! Даже если б в этом доме жили десять снегурочек и все одновременно жутко разозлились, все равно б такой ветер поднять не смогли. – Снежанна хмыкнула и пояснила: – Когда работаешь в корпорации Деда Мороза, начинаешь забывать, что погода может меняться сама по себе. Без чьих-либо просьб или приказов.
Влада хмуро смотрела в окно и молчала, скрестив руки на груди.
– Понимаю, ты в шоке. Не так-то просто переварить новость о существовании магии. Хотя мы ведь никакие не волшебники! Совсем не умеем превращать камни в золото и летать на метлах, так что улыбнись! Служить Новому году, радовать людей снегом и узнавать друг друга по свечению – не такой уж и страшный диагноз.
– Дед Мороз… в смысле… ну, настоящий Дед Мороз… тоже существует? – Влада наконец отошла от окна и села за стол напротив Жанны.
– Разумеется. Его настоящее имя – Владимир Владимирович Морозов, владелец корпорации, живой человек, семидесяти пяти лет от роду.
– Тот самый олигарх, который прячется от прессы и лет двадцать не дает интервью?
– Как бизнесмен интервью не дает. Но каждый год, 31 декабря, на Красной площади, напротив кремлевских часов именно он поздравляет страну в прямом эфире, сразу после президента.
– Всегда думала, что это актеры.
– Да нет же. С Новым годом поздравляет истинный наследник рода, представитель древнейшей династии ледяных магов, которых пару веков назад стали величать Дедами Морозами.
– Я думала, Дед Мороз – это бессмертный волшебник, а не бизнесмен, ворочающий миллионами.
– В сказках – да. А в реальной жизни – реальный человек. Разве что обладающий ледяным геном и передающий этот ген по наследству. Современный Мороз – это хранитель праздника, меценат, занимающийся новогодней благотворительностью, именно для этого однажды была создана корпорация. И немного маг, поскольку умеет вызывать бури, похолодание, вьюги, метели. Может сделать так, чтобы и в сердцах людей жила вера в чудеса, чтобы люди радовались празднику.
– А снегурочки откуда берутся?
– Этого никто не знает. Просто в любой момент в любой семье на свет может появиться девочка с ледяным геном. Так же, как никто не в курсе, почему одни дети рождаются с идеальным слухом, а другие до конца жизни не могут научиться различать ноты.
Влада, казалось, была абсолютно спокойна и внимательно слушала Снежанну, медленно помешивая ложкой чай в стакане. Но вдруг она посмотрела на гостью, улыбнулась и четко, почти по слогам, сказала:
– Я тебе не верю. Ты сумасшедшая. И пожалуйста, уходи!
Глава отдела посвящений в изнеможении откинулась на спинку стула и закатила глаза.
– Слушай, мне тоже надоело. О’кей, придется подключать тяжелую артиллерию. Давай сюда твой чай.
Снежанна потянулась в сторону Влады, решительно отняла стакан и обхватила его ладонями.
– Фокус в действии, можешь смотреть внимательно.
Сначала в стакане с чаем появились какие-то хлопья, затем на поверхности образовалась тонкая пленочка, как пенка от молока, и уже через две минуты вода превратилась в лед.
– Понравилось? Что еще сделать? Можешь открыть воду, фокус с сосулькой из крана тоже довольно впечатляющий. Какие еще требуются доказательства? Посмотри на меня внимательно, сейчас я злюсь, и, значит, появилось свечение. Посмотри на мою голову! – Снежанна почти кричала, и Влада инстинктивно вскочила и отошла в сторону, в ужасе глядя то на стакан со льдом, то на девушку, от которой действительно исходило голубоватое сияние. Словно мириады микроскопических снежинок, парящих в воздухе. Точь-в-точь как у той девушки в метро.
– О господи, – прошептала она и устало опустилась обратно на стул, обхватив голову руками. – Это какой-то сюрреализм, в жизни так не бывает!
– Да ну тебя! Не пойму, что за проблема? Откуда такая реакция? Ты радоваться должна! Тебе больше никогда не придется прятаться от жары, потому что корпорация заботится о своих сотрудниках, наши северные поселения прекрасны! Никогда не придется мучиться от своей непохожести на других, выдумывать новогоднее агентство, чтобы творить сказки своими руками. Ты теперь будешь всегда в самом эпицентре, самом сердце праздника, среди таких же, как ты! Это счастье, а не трагедия!