– Вот, накиньте. – Он протянул ей пиджак и коротко улыбнулся, заметив ее нерешительность.
С большой благодарностью, которую решила не показывать, Кэсси взяла пиджак, тяжелый, словно вырезанный из цельного куска древесного угля, и прикрылась плотной тканью на подкладке, как щитом или одеялом, вдыхая слабый запах табака и одеколона.
– Итак, прошу, выслушайте меня. Мне искренне жаль, что вас привезли сюда рано утром. Понимаю, немного тяжеловато. – На его лице появилось нечто среднее между улыбкой и гримасой, будто от легкого разочарования некомпетентностью подчиненных. – Вам наверняка интересно узнать, зачем.
Она медленно пожала плечами: ответ очевиден.
– Я нарушила соглашение. Юридические вопросы. Мне запрещено возвращаться в Игру Воображения.
Положив локти на подлокотники, Освальд переплел пальцы.
– Гм, юридические вопросы. Да, соглашение вы нарушили… вкупе с некоторыми другими моментами. – В его голосе почти звучало сожаление, когда он перечислял ее проступки. – Вы солгали о своих полномочиях при получении доступа к нашим ведущим сотрудникам; пытались получить секретную коммерческую информацию о наших продуктах; использовали поддельный пропуск для проникновения в исследовательский центр… не совсем по вашей части, поэтому… полагаю, действовали не в одиночку, да? И еще – поддержание контактов с сотрудниками IMAGEN…
Кэсси почувствовала, как у нее округлились глаза, но постаралась сохранить спокойствие. Харри? Неужели Харри настолько подозрительна, что сообщила о визите подруги и о ее вопросах? Не тогда ли IMAGEN и начала активно интересоваться ею, отслеживая каждый шаг? С трудом верилось, что преданность Харри компании могла настолько перевесить их дружбу. «Компания старается развивать у сотрудников чувство, что IMAGEN – одна большая семья, – сказала ей Харри. – Но это была всего лишь твоя работа».
Освальд все еще говорил. Теперь он смотрел не прямо на нее, скорее всего, сверялся с информацией, которая подавалась ему на линзу. Это всегда заметно. Выглядит, будто один из собеседников перестал слушать другого, хотя они по-прежнему смотрят друг на друга.
– Краденый приемник… использование незаконно модифицированной биопрограммы… несанкционированное использование чужого аккаунта… Но! – Его руки разомкнулись в открытом жесте. – Не стоит слишком беспокоиться обо всем этом. По крайней мере, сейчас. На самом деле, вы здесь потому, что у меня есть предложение, которое я хочу сделать вам. Ничего сложного для вас; вы помогаете нам, а мы, естественно, – услуга за услугу – поможем в ответ вам.
Она нахмурилась, изо всех сил стараясь сосредоточиться на таком неожиданном повороте: был разочарованный директор, стал энергичный переговорщик.
– Продолжайте.
– Все очень просто: мы хотим, чтобы вы помогли нам провести коррекцию Игры Воображения.
– Мне же туда нельзя.
Взаимное замешательство длилось несколько секунд, и Освальд неожиданно усмехнулся:
– Нет, речь идет не о подключении. Коррекция. Только небольшая коррекция функционала Игры Воображения.
В голове роилось так много вопросов, что она не могла выбрать, какой задать первым, и, прежде чем успела хоть что-то сказать, он поднял руку:
– Знаю, вы не нейробиолог, не компьютерщик, не синтетический биолог и считаете, что мы ошиблись адресом. Нет, не ошиблись, и вы именно тот, кто нам нужен. – Он наклонился вперед. – Кассандра, между нами, хотя мы и не были близко знакомы… я знаю о вас довольно много. – Его слова, наверное, можно было принять за угрозу, но они прозвучали совсем не так. В его голосе появилась нотка восхищения. – Вы проработали в IMAGEN три года, верно? Первые два года ваша работа в компании была безупречной. За тот период у вас выдающийся рейтинг. Вы последовательно достигали все поставленные цели и даже превосходили их. Вы получили максимальный годовой бонус.
Она внимательно наблюдала за ним, не сомневаясь, что он снова читает с экрана линзы. Но он смотрел на нее в упор, даже не мигая. Он знал о ней всё, запомнил наизусть то, чего больше никто не знал и не хотел знать. Он понял, насколько эффективно она работала.
– Известно ли вам, что IMAGEN готовится к международной экспансии? Мы надеемся, что очень скоро запустим Игру Воображения в США, и почти готовы к запуску этого продукта в Японии и Южной Корее. Мы находимся на ранних стадиях вывода новых продуктов на рынок в Великобритании. А значит, нам нужен хороший персонал, поскольку мы продолжаем расти.
Зачем он говорит это ей? Ее внимание привлекла деталь, которая, как она знала, не соответствовала реальному положению дел.
– Но это же не так. Вы не растете. Вы уменьшаетесь.
Она ожидала, что он выкатит реплику о запланированной консолидации. Но он только кивнул, явно впечатленный ее вызовом.
– Поговорим об этом позже. Сейчас я хочу подчеркнуть, что таких сотрудников, как вы, тем более настолько преданных своему делу, очень мало. И хотя ясно, что IMAGEN не несет – не может нести – никакой ответственности за случившееся, в отношении вопросов, которые привели к тому, что вас уволили, – он тщательно подбирал слова, – мы тем не менее признаем: такого вообще не должно было случиться.
– То есть я не была виновата. – Сощурив глаза, она пыталась прочесть выражение его лица. – Вы это хотите сказать?
– В том, что случилось, вы не были единолично виноваты.
Потому что она устала. Сразу перешла от Игры Воображения и Алана к этому непонятному разговору, да еще и в таком месте, куда бы никогда больше добровольно не пришла, предварительно не поспав хотя бы двадцать минут. Из-за серьезного выражения лица Освальда и неожиданной мягкости его тона. Вот почему она закрыла глаза и плотно сжала губы.
Он наверняка ждал, что она заговорит. Если бы она была уверена, что голос не подведет, то попросила бы Освальда озвучить его предложение. Но вместо этого всеми силами приходилось унимать дрожь при дыхании.
– Юристам нетрудно составить и новое соглашение, – наконец произнес он, – где будут улажены все вопросы. Вы сразу получите дополнительную месячную зарплату, и мы выплатим ваш бонус, право на который вы утратили в связи с увольнением. Достаточно, чтобы вы переехали в новую квартиру, если захотите. И всё будет выглядеть так, будто прошлого года никогда не было. Его можно стереть. – Освальд сделал паузу, затем продолжил еще более вкрадчивым голосом: – Посмотрите. Вон туда. Уборщик уже полирует ваш стол, прямо сейчас.
Она открыла глаза. Разрешила себе посмотреть.
– Вы сможете вернуться в офис так быстро, как захотите. Вернуться к своим коллегам. С некоторыми из них вы уже работали. Допустим, на следующей неделе. Всё зависит только от вас.
Она смотрела на свой рабочий стол, переводила взгляд на столы, места за которыми через несколько часов займут ее прежние коллеги. Ранние пташки – Фил, Эмили, Лотта – будут на месте ровно в восемь. Последней прибудет Каролина, взбодренная кофе и переполненная извинениями. Поздоровавшись, все привычно рассядутся за своими столами, жалуясь на предстоящий день, сочувствуя друг другу по поводу назначенных встреч, сроков и переполненных почтовых ящиков, и будут пребывать в благодатном неведении, как им повезло: у них есть место, куда можно прийти, работа, команда, частью которой является каждый из них.
Она кашлянула, прочищая горло.
– А что насчет Игры Воображения? – Какой смысл скрывать от него, как сильно она хочет вернуться, как далеко зашла, сделав еще один шаг?
– Игры Воображения? Ну, конечно, мы вернем вас туда. Ваш аккаунт можно разблокировать практически немедленно. Да я сам могу это сделать.
Его предложение… было слишком замечательным для правды. Если это не сон… Кэсси поджала пальцы в кроссовках и почувствовала, как грубая ткань трется о кожу. Если это не сон или что-то еще…
– Вы, наверное, устали. Я попрошу Лахлана принести нам кофе, – сказал Освальд, поднимая планшет. В голове промелькнула мысль, что именно она заставила его произнести эти слова. Ей никогда не удавалось создать силой воображения тающий шоколад и запах кофе.
– Если не трудно.
Пальцы до боли вцепились в рукава пиджака Освальда. С высоты своего «насеста» она наблюдала за уборщиком: вот он брызнул спреем на ее стол, вытер, пошел дальше. Она вполуха слушала Освальда, который расписывал, как скоро она сможет вернуться в отдел, как хорошо впишется в команду маркетологов. За последний год появились новые лица, но некоторые бывшие коллеги еще работали…
Если эта смесь лести и подкупа – Игра Воображения, то какая-то жалкая. Да и сама Кэсси выглядела жалкой, со своей фантазией о счастливом конце.
Вошел Лахлан и поставил на стол две кружки. Кэсси сразу взяла кружку с кофе и поднесла ее к самому лицу, закрыла глаза и сосредоточенно прислушалась к своим ощущениям. Вдох, выдох.
Запах, какой и должен быть: глубокий, черный и сильный. Совершенно реальный.
По другую сторону стола Освальд ждал ответа на свое предложение, в обмен на твердое обещание всего, чего она могла пожелать. Держа кружку двумя руками, Кэсси пыталась понять, что все это значит.
Алан и то, что они с ним сделали. Какое отношение она будет иметь к тому эксперименту, если вернется в лоно IMAGEN.
Как сотрудник, она занимала бы идеальную позицию, чтобы получить побольше информации. И придумать, как помочь.
Но ей известна только половина предложения. Она узнала, что Освальд предлагает, но не знала, что он хочет взамен.
– Хорошо, – сказала она. Он глубоко выдохнул и опустил плечи, не скрывая, что его прежнее, казалось бы, расслабленное поведение – всего лишь тонко сконструированный расчет. – Нет, подождите. Хорошо – это о развитии ситуации: вы обозначили, что получу я. А как насчет вас? Что получает от меня IMAGEN?
– Что мы получаем. Сейчас расскажу. – Он кивнул, словно выкраивая себе мгновение, чтобы собраться с мыслями. – Итак, Кассандра, необходимо понимать, что у вас есть одна особенность. Не эксклюзивная, конечно, у других людей она тоже встречается. Но, в силу разных причин, вы – идеальный вариант, чтобы помочь нам исправить небольшую ошибку, вызывающую незначительные осложнения.