Несчастный продавец все еще сидел в нем, и чрезмерный энтузиазм выталкивал его обратно на поверхность. Добавив дату и положив ручку поверх бумаг, она подтолкнула их к Освальду. Он вернул ей один экземпляр.
– Ваш экземпляр. Два – для меня, один – для вас. Теперь у нас все получится, согласны? Следуйте за мной, пожалуйста.
Они снова куда-то шли, как в кошмаре: она заблудилась, ходит по кругу, еле переставляя ноги. Ей никогда не выбраться отсюда. Единственное желание – лечь на холодный жесткий пол, прямо здесь, в коридоре. И он покажется мягче пуховой перины, а она сразу провалится в сон. Но Кэсси держалась прямо и продолжала двигаться. Освальд снова говорил на ходу, но на этот раз обращался к ней:
– После ввода обновления, для изменения вашей сети потребуются целые сутки. По сути, это переписывание набора команд для каждой биомолекулы. За эти двадцать четыре часа мы все подготовим для вашего возвращения в Игру Воображения. В течение недели, пока вы будете активным носителем, мы собираемся распространить обновление как можно шире, поэтому отвезем вас в ряд стратегических для нас мест. – Он остановился и посмотрел на нее. – Не волнуйтесь, все будет совсем не так, как сегодня утром. Серия коротких подключений, все управляются с приемника, мы будем держать ситуацию под контролем. А вы таким образом выполните свою часть соглашения.
Повернувшись, он приложил ладонь к панели системы безопасности и открыл дверь в другое, гораздо более просторное помещение.
– Эй, есть кто-нибудь? – крикнул он в тишину.
Они вошли в тускло освещенную лабораторию. Один ряд ламп дневного света тянулся яркой полоской по выложенному плиткой потолку; три другие ряда спокойно спали. В дальнем конце лаборатории открылась дверь, и появилась маленькая фигурка – мальчик, подросток, с короткой стрижкой, в белой рубашке и темных брюках. Когда мальчик заговорил, Кэсси поняла, что это женщина.
– Проходите, – пригласила она.
Они прошли мимо множества скамеек: одни уставлены непонятными приборами, укрытыми на ночь, словно птицы в клетках, на других стояли стеклянные ящики, похожие на аквариумы, в которых отражались бледные пятна их лиц. Темный пол усеян множеством разноцветных пятнышек. Моргая, Кэсси старалась остановить мельтешение цветов. Вслед за Освальдом, она прошла в смежное помещение, настолько заполненное оборудованием, что едва хватало места для трех человек. Женщина набросила на плечи лабораторный халат. Вблизи она хорошенькая и выглядела совсем не по-мальчишески. Усталая, но красивая.
– Все готово. – Женщина, указала на тележку из нержавеющей стали, с непонятными штуками, которые выглядели как медицинские принадлежности, запечатанные в стерильные пакеты. – Еще со вчерашнего вечера… – Прикрыв рот рукой, она бросила на Освальда обиженный взгляд и преувеличенно зевнула. Затем, будто впервые заметив Кэсси, прищурила глаза. – Привет, похоже, не только я не спала всю ночь.
Пол под ногами Кэсси накренился, как палуба корабля во время шторма.
– Вот. – Женщина, ловким движением развернув, подставила ей стул. – Садитесь, это не займет много времени. Кстати, меня зовут Сэм, приятно познакомиться.
Взяв Освальда за руку, она отвела его к двери.
– Какая официальная версия? – Голос Сэм звучал тихо, но в небольшом помещении Кэсси слышала ее хорошо.
– Зачем вам официальная версия? – задал Освальд встречный вопрос. – Какое отношение она имеет к вашей работе?
– При чем тут моя работа? Я всего лишь проявляю… человеческую заботу. Да ладно, она и так уже не в себе. Что с ней случилось?
– С ней все хорошо. И будет еще лучше, когда ее отвезут домой, так что давайте поскорее закончим наше дело.
– Лучше бы вы привезли ее позже, в другой раз.
– Нет. Мы все сделаем сейчас.
– Посмотрите на нее. На ее состояние. Я, правда, считаю…
– Хватит разговоров, приступаем.
Пауза, короткое замешательство. Сэм отвернулась. Подошла к своей тележке, поправила и без того ровную стопку чего-то похожего на стерильные повязки.
– Ладно, давай покончим с этим, и тебя отвезут домой, – обратилась она к Кэсси. – Для начала давай-ка умоемся и, пожалуй, уберем волосы в хвост. Там, дальше есть туалетная комната. Идем, я покажу.
Они прошли через лабораторию, затем немного по коридору и вошли в женский туалет. Сэм набрала в раковину горячей воды, добавила в нее мыло и взбила пену.
– Мыло, конечно, грубовато для кожи лица, но нам нужно привести тебя в порядок.
Опустив руки в воду, Кэсси зачерпнула пригоршню воды и ополоснула лицо. Теплая вода, с запахом розы, но все это казалось таким далеким, будто лицо, которое она мыла, не ее, и сама она находилась не здесь.
Сэм протянула ей рулон бумажных полотенец.
– Извини, он мой босс.
Кэсси вытерла лицо, шею. Стряхнула капли воды с пиджака Освальда.
– Классный пиджак, – заметила Сэм, – мне нравится.
В зеркале взгляд Кэсси скользнул в сторону от ее разбитого отражения, пока не пересекся со взглядом Сэм. Как мило, что она беспокоилась. Не хотела делать того, что велел Освальд, даже если все равно придется.
– Все в порядке, у меня нет выбора, – произнесла Кэсси. – Я подписала их бумаги.
Сэм нахмурилась:
– Мне ничего не известно об этом… Я здесь только для гарантии, что все будет сделано правильно, – вздохнула она. – Ладно, идем. Похоже, ты нуждаешься в постели больше, чем я, поэтому давай продолжим.
Вернувшись обратно, Кэсси сделала, как ей велели, – села на раскладное кресло, которое занимало большую часть помещения, вытянула ноги и запрокинула голову на подголовник. От одноразового покрытия пахло чем-то склизким, медицинским. Сбоку кресла есть шторка, готовая отгородить девушку, но Сэм не стала задергивать ее.
– Убери, пожалуйста, волосы с лица, – попросила она.
Пальцы Кэсси путались в давно нечесанных прядях, пока она убирала их назад. Мягкое сиденье кресла словно вернуло ее в машину. Она услышала глухой металлический звук и вытянула шею, пытаясь увидеть, что делает Сэм. Мельком ей удалось разглядеть довольно большой серебристый цилиндр. Еще один звук: дважды мягкий щелчок одноразовых перчаток. Сэм осторожно что-то извлекла из цилиндра. Повернулась к Освальду и протянула ему для осмотра. Штука, которую она достала, совсем не напоминала фирменные баллончики со спреем, активирующим Игру Воображения. Скорее, она похожа на короткий тупой шприц… и Кэсси вспомнился не-Алан, запертый в палате. Как он возбужденно пытался отбиться от нее кулаком, кричал, царапал рану на голове, а она молча выжидала, боясь позвать врача, чтобы ему сделали укол. Кресло пришло в движение, раскладываясь горизонтально. Кэсси крепко сжала подлокотники.
– Надо, чтобы ты лежала, – объяснила Сэм.
Она опускалась ниже и ниже, пока ноги не оказались выше головы, а взгляд не уперся в потолок. Моргнув несколько раз, Кэсси закрыла глаза.
Что-то влажное коснулось ее ноздрей. Вата, резко пахнуло дезинфицирующим средством. Может, теперь ее собственный запах будет не так заметен; лицо Сэм совсем близко, и Кэсси старалась дышать с закрытым ртом.
– Как ни странно, но через секунду все закончится. – Пальцы Сэм в латексных перчатках, холодные, умелые, убрали упавшую прядь волос. – Смотри, чихать нельзя. Если будет щекотно, и почувствуешь, что вот-вот чихнешь, хорошенько так ущипни себя за нос. Ладно?
Вот и всё. Как только Сэм введет препарат, Алан исчезнет. Она заставила себя не шевелиться, крепко держась за подлокотники, а тело – не сопротивляться. Закрыв глаза, мысленно представила Алана, как делала много раз в Игре Воображения. Но сейчас получалось с большим трудом: в голове все перепуталось, мозг отказывался работать, и ей никак не удавалось сосредоточиться. Эти усилия напомнили ей те первые попытки, когда в мыслях удерживались только фрагменты его, какие-то части; и, когда внимание переключалось на воображение других частей, уже созданные теряли четкость и исчезали.
Затупленная игла осторожно скользила по ноздре, пробираясь высоко внутрь. Кэсси затаила дыхание. Алан… прости… Алан…
Слышно, как двигался поршень, и по носу растекалась холодная, словно подтаявшее мороженое, струйка. На мгновение в передней части головы возникла боль. Щекотание нарастало, и Кэсси сильно сжала переносицу.
– Умница! Отлично. Продолжай щипать. – Сэм ходила неподалеку – снимала перчатки, убирала на место инструменты. – На всякий случай полежи-ка ты здесь еще пару минут. Неприятных ощущений больше не будет. Они появляются только в первые секунды, когда спрей вызывает желание чихнуть…
Ее слова доносились будто сквозь высокий комариный писк, от холода звенело в ушах. Кэсси почувствовала покалывание в мягком нёбе, пульсацию в деснах, в корнях зубов, холод просачивался в пазухи и расползался по голове. Откуда ты знаешь? Именно этот вопрос хотелось ей задать. Ведь Сэм никогда не испытывала ничего подобного. Кэсси – первая. Так разве им не следовало расспросить ее об ощущениях? Ладно, неважно. Все это пустяки. Она первая и единственная. Эксперимент без продолжения… пока она работала. Пока она выполняла свою работу. Неважно, какие еще последствия он мог иметь, этот холодный щекочущий спрей, который растекался внутри нее. И неважно, были ли у него побочные эффекты и какие.
Она подписала соглашение. Сложенные пополам бумаги лежали у нее на животе. Она касалась их, проверяя. Держалась за них.
В голове все еще ощущалось холодное щекотание, когда она шла за Освальдом по лабиринту коридоров. Когда сидела на заднем сиденье другой машины, мечтая только о постели и сне. Когда стояла, уже без пиджака, на тротуаре в 6:30 утра, а Освальд отъезжал, заверив, что вернется за ней через двадцать четыре часа, как только обновление начнет действовать.
Она нажимала на кнопку звонка квартиры Льюиса снова и снова, надеясь, – о Боже, ну пожалуйста! – что он дома. Она еще не успела договорить свое имя до конца, а дверь уже распахнулась, и он выбежал ей навстречу. Он так сильно сжал ее плечи, что его объятия стали больше похожи на ограничение свободы, но крепость его рук утешала… и поддерживала ее в вертикальном положении. Облегчение заполнило ее, когда она рассеянно глядела в знакомое лицо, с широким ртом и темными глазами. Облегчение и осознание чего-то важного, о чем ей следовало рассказать ему, но она чувствовала, как, даже в его объятиях, силы оставляли ее. Ладно, в другой раз. Поэтому она только помотала головой на его вопросы, на его