– Ладно, давай выкладывай, что там у тебя.
– Сначала трудное. Система IMAGEN. Их компьютерная сеть, их сервер. Как, по-твоему, сможешь взломать его?
– Можно попробовать. – Ответ Никола прозвучал небрежно, словно он соглашался поменять лампочку.
– Нужная мне информация серьезно защищена.
– Отлично, нам повезло, что я профи в своем деле.
Его ответ был похож на «да», но она хотела знать наверняка, что он понимает, во что ввязывается.
– Никол, хочу предупредить: если дело пойдет наперекосяк и им удастся выследить тебя, они не позволят тебе уйти безнаказанным.
Он остановился и повернулся к ней лицом. Хвост Леи мягко скользнул по ее ноге.
– Слушай, подруга, я не новичок в скриптинге[22]. И знаю, как это работает. Если то, что ты ищешь, там, я найду эту информацию задолго до того, как они обнаружат мое присутствие. А если не найду… Скажем так, я знаю людей. У меня есть связи. Люди, которые думают, как я. И они нам помогут.
Нам. Она моргнула, когда до нее снова дошло, как ей повезло, что он ответил на ее звонок.
– И еще одно… Наверное, для тебя это несложно. Мне нужен адрес. – Она назвала ему имя. Скорее всего, в какой-нибудь старой адресной книге.
Он понимающе кивнул:
– Заметано. И это вся твоя куча? Тогда я домой и сразу займусь ею.
Ее «спасибо» прозвучало грубее, чем ей хотелось бы. И, когда он отошел, она не помахала ему на прощание. Вместо этого Кэсси засунула руки в задние карманы джинсов, чтобы не смущать их обоих попыткой обнять его.
Глава тридцать седьмая
Кэсси поежилась, наблюдая, как исчезает в темноте Никол. Немного из-за холода, но в основном от накатившего одиночества.
Присутствие твердо стоящего на земле Никола, да еще и с Леей, заставило ее почувствовать себя почти нормально. Выбирая, что рассказать ему, она превратила свое смятение чувств в историю – причины, следствия, и ничего больше. Теперь ее мысли находились под контролем и было четкое представление о том, что ей нужно выяснить и как это сделать. Скоро Никол будет работать допоздна по ее поручению. Она представила, как, вернувшись домой, он усядется перед компьютером, разбудит экран и погрузится в его голубоватое сияние, а Лея устроится у него в ногах. А пока он будет копать по ее заданию, ей надо сделать кое-что самой.
Освальд лгал, когда расписывал, какой она ценный сотрудник, как сильно он хочет вернуть ее в компанию. При мысли об этом унижении ее чуть не вырвало. Она бы даже поверила ему, если бы ее единственная ценность на самом деле не оказалась случайностью: развитое состояние ее биомолекулярной сети, ее активная способность подключаться к другим пользователям, чьи сети находились на том же уровне развития. Во всех остальных отношениях она была обычным расходным материалом. Хотя вполне возможно, что в какие-то моменты Освальд все-таки говорил правду. Если обновление действительно предназначено для уничтожения способности подключаться к другим пользователям, не принимая во внимание остальное, то, выполняя свою часть соглашения, она все равно сделает для Алана все, что в ее силах. И вот сейчас ей нужно выяснить правду о том, что произойдет, когда и если она распространит обновление. В то же время какие бы процессы ни развивались внутри нее, она не могла контролировать их. И нельзя позволить им сводить ее с ума. Даже когда рука вдруг непроизвольно поднималась, чтобы потереть голову, она заставляла себя опустить руку.
Судя по часам на церкви, которая возвышалась над мокрыми крышами, сейчас четверть первого. Дожидаясь нужного времени, Кэсси шла пешком и вела велосипед рядом, выбирая улицы более-менее наугад, но всегда стараясь держаться редеющей толпы. Меньше чем через час ее планшет зажужжал – пришло сообщение от Никола: адрес, который она просила найти.
Теперь на дорогах было тихо. Изредка проезжали автобусы, иногда такси. На протяжении всего пути светофоры оставались зелеными, пока она ехала, преодолевая ухабы и колдобины, огибая особенно большие лужи. Когда начались богатые внутренние пригороды, асфальт стал ровнее, и Кэсси могла уже не так внимательно следить за выбоинами, чтобы своевременно объезжать их, поэтому она позволила себе еще раз провернуть в уме свою дикую затею. Раз, по мнению IMAGEN, ее ценность – в способности подключаться к другим пользователям, значит, стоило заставить эту способность сослужить ей хорошую службу. К тому времени, когда она добралась до своей цели – широкой, обсаженной деревьями улицы, – у нее уже созрел примерный план, что делать дальше.
Дома в этом районе обозначались названиями, а не номерами. И располагались довольно далеко от дороги, прячась за деревьями и высокими живыми изгородями, обращая внутрь свои закрытые жалюзи окна-глаза. Когда живешь в таком районе, не требуется никаких усилий, чтобы остаться наедине с собой. Не то что в муравейнике ее квартала, где за тонкими перегородками стен многоквартирных домов сбились в кучу множество жизней, прижатых друг к другу. Здесь же, наоборот, надо приложить усилия для соединения своей жизни с чьей-то другой.
Подъездная дорожка, посыпанная гравием, перекрыта, но никакой охраны, только высокие кованые ворота, которые легко открылись, пропуская ее внутрь. Кэсси остановилась, намечая самый тихий путь к дому – через лужайку. Она уже собиралась сделать первые шаги, как внезапно оказалась в потоках света. Замерла, – казалось, свет лился отовсюду: от дома, травы, деревьев и дорожки, – и быстро отступила за ворота. Но жалюзи на окнах не поднялись, и дом не открыл глаза. Световая сигнализация сработала по какой-то внешней причине.
Лиса. Она увидела, как зверь неторопливо пробирался по лужайке, не обращая внимания на свет. Вот она застыла в траве, словно уловив в воздухе запах. Пот человека и адреналин. На секунду ее взгляд, пустой и дикий, скользнул по Кэсси. Зверь прямо искрился энергией, словно его мех был наэлектризован. Кэсси не сводила с лисы глаз, пытаясь впитать этот заряд, эту смелость, переходящую в наглость, ее власть над ночью, пока свет не выключился, и она не потеряла ночную гостью из виду, привыкая к темноте. И, когда лиса снова включила свет, скачками направляясь к живой изгороди и ограде за ней, девушка была готова идти к дому.
Теперь она знала свой маршрут и не пугалась, когда вспыхивал свет, потому что никто не следил за ней. Мир богатых спал, завернувшись в толстое фальшивое одеяло безопасности. В ярком свете ламп она быстро пересекла лужайку и остановилась, добравшись до гравия перед домом. Она старалась ступать как можно легче, но камешки все равно шуршали под ногами. Каждый шаг заставлял ее сердце биться быстрее. Она пыталась двигаться равномерно в надежде, что если кому-то не спится, то ее шаги примут за шум от соседской машины. Хорошо бы, чтоб в этом доме все крепко спали! Обогнув фасад здания, она с облегчением перешла к его темной стороне. Гравий по-прежнему хрустел под ногами, но здесь, в нешироком проходе между двумя домами, она чувствовала себя в большей безопасности.
Световая сигнализация позволила разглядеть на первом этаже единственное окно. Маленькое, с матовым стеклом, чуть-чуть приоткрытое. Скорее всего, в ванной комнате. Кэсси подняла руки к каменному подоконнику, но он оказался слишком высоко. Так ей не залезть. Она прошла дальше по дорожке, пока не попала в сад, исчезающий в темноте за домом. Гравий сменился бесшумными плитами, и, когда она ступила во внутренний дворик, вспыхнула еще одна лампа, и ее сердце чуть не выпрыгнуло от внезапного ужаса. Неподвижная фигура человека замерла рядом с ней. Кэсси заставила себя осторожно, дюйм за дюймом, поворачивать голову, пока в черном зеркале стеклянной пристройки не оказалась лицом к лицу с этой фигурой. С собой. С широко раскрытыми глазами на бледном, застывшем лице. Кроме нее, никого не было. Она отступила назад, еще шаг… прочь от себя и от всего, что скрывала эта личность, словно за этим лицом воображаемый некто, невидимый по ту сторону зеркального стекла, смотрел на нее сквозь ее собственное отражение… и наткнулась на тяжелое садовое кресло.
Вот идеальное решение. С трудом она перетащила кресло в боковой проход между участками, шатаясь под его тяжестью и слишком громко шурша гравием. Поставив кресло под окном, она проверила его устойчивость и забралась на сиденье. Просунула руку под приоткрытое окно и изо всех сил стала давить на рычаг запорного механизма. Рычаг никак не поддавался. Обливаясь потом, она тянула и толкала его, пока, наконец, он с грохотом не отскочил от шипа. Рама медленно повернулась внутрь.
Благодаря креслу оконный проем теперь находился на уровне груди. Забравшись на подоконник, Кэсси полезла вперед, пока ее туловище не оказалось внутри ванной, а ноги все еще болтались снаружи. Впереди ждала покрытая темнотой неизвестность. Шип запорного механизма вонзился в низ живота, подоконник больно давил на диафрагму, так что она едва могла дышать. Кровь гулко пульсировала в голове, и Кэсси почувствовала, как в ней зарождается паника. Перед глазами возник образ предателя Льюиса, с его шлемом и яркими шортами, вспыхивающими светоотражающими полосками. «Будь как лиса», – приказала она себе и продолжила пробираться вперед, пока руки не коснулись твердой эмалированной поверхности. Ванна. Когда она вылезала из окна, локти, колени, голова больно бились о твердую поверхность, сердце колотилось, готовое разорваться, и стреляло разрядами боли. Но она все-таки пробралась внутрь. Она пробралась в дом.
Она посидела, собираясь с силами. Прислушиваясь, не разбудил ли шум кого-нибудь из обитателей дома. Сосчитала до тридцати, потом до шестидесяти. Ничего. Ни шаркающих шагов, ни щелканья выключателем, никаких «Кто там?». Ни одна собака, к счастью, не почувствовала незваного гостя и не подняла весь дом возмущенным лаем.
Ее руки, влажные от пота, скользили по поверхности, пока она выбиралась из ванны. Развязав шнурки, она сняла кроссовки, теплый пол приятно грел ступни. Ручка беззвучно повернулась, и дверь ванной открылась, скорее, со вздохом, чем со скрипом. Кэсси сделала шаг в коридор, который казался высоким и просторным.