— Ты раньше сталкивался с тварями изнанки?
— Тетя Ева даже водила меня на охоту. Правда, охотилась она, я просто наблюдал… ну что, пойдем?
— Пойдём. Надеюсь, ты знаешь, как выбраться из тени, — сказала Катя.
— Упс, загвоздочка вышла. Как выйти, знаешь ты, а не я.
— Но разве я…
— Знаешь, знаешь. Просто вспомни то ощущение, как ты вытаскиваешь из тени образ японской девушки.
Катя начала будто бы наносить штрихи на лицо невидимой кисточкой. Я увидел, как пространство раскрылось, вышел сам, потянув ее за собой. Какая-то женщина испуганно шарахнулась, когда мы внезапно объявились у нее на пути.
— Извините, мы не хотели.
— Развелось магов, — недовольно буркнула женщина, поправила цветастую шаль на плечах и прошла мимо.
Мужик торговец с разбойничьей рожей, увидев нас, обрадовался.
— Гляди-к-ты, живые. А уж думал, твари вас пожрали.
— Вы их видели?
— Как же их увидишь, когда они невидимые. Только сивон чувствуешь, как он морозом по позвоночнику, а так ни шиша не видишь.
— Понятно. И часто у вас эти твари прорываются?
— На моей памяти второй раз. Тогда два человека погибло. А в этот раз пронесло. Только у охотника ездового подрали. Уж он сокрушался. Говорит, больше года на нем за куполом ездил, а твари его вот здесь подловили.
— Я так понимаю, завтра шашлык будет из конины?
— То не конь был. Варан. У его мясо вкусное. Приходите.
— Спасибо.
Мы вернулись в лицевой мир, покачиваясь от усталости. Находились досыта.
— В следующий раз извозчика наймем, — сказала Катя.
— Если он будет, этот следующий раз.
Над городом опустился поздний вечер. Стемнело. Мы не рассчитывали застать в баре никого знакомого, но Сергей был здесь. Он сдувал с кружки пивную пену и глядел на нас с укоризной.
— И где ж вас носит?
— Мы по городу гуляли.
— Гулены… устроились к Боленскому?
— Устроились. Завтра с утра велено быть в канцелярии.
— А что же мне не сообщили? Я вас жду.
— Так ты не сказал.
— Сами не могли догадаться?… ладно, вот, — пошарив в кармане, Сергей достал и выложил на столик наборный браслет по виду медный.
— Что это?
— Мобила для города Солнца… Губу не раскатывайте. На один день даю. Завтра, чтоб были со мной на связи.
— Как пользоваться?
— Вот эту пимпочку поворачиваешь, — Сергей начал показывать, — Браслет выдает список абонентов. Я первым номером записан.
— Интерфейс непривычный.
— Уж какой есть. И этот браслет четыре с половиной кворка. Не вздумайте потерять.
Я вздохнул и надел браслет себе на руку.
— Неловко получилось, — сказал я, когда мы с Катей сели в машину, — Сергей нас ждал.
— Надо было предупреждать, — возразила Катя, — Так-то это ему надо. Нам важнее, чтоб Прилипа не грохнули. А к Боленскому пусть сам устраивается.
— И то верно.
— Мог бы сразу дать нам браслет. Давно бы дул пиво со спокойной душой.
— Едем домой? — предложил я, — В офис ехать уже поздно.
— В офис мы сегодня не попали. Да и плевать. Не хочу видеть рожу Натужникова.
Доехав до дома и зайдя в здание лофта, уже по привычке стукнулись в кабинет «мастера участка», но он был закрыт. Баба Зина отлучилась по каким-то комендантским делам. Поднялись на свой четвертый. Я хотел предложить Кате приготовить ужин, но в моем холодильнике кроме пельменей и яиц ничего не осталось. А Катя выглядела уставшей.
— Макс, я, пожалуй, пойду спать, — сказала она, — Вымоталась за день.
— Отсыпайся, завтра трудный день.
Отпустив Катю спать, сам все же решил сварить пельменей. За ужином включил новостной канал на телевизоре. Диктор сообщал, что в Японском Токио завтра пройдёт саммит джи-двадцать, на который Россию не пригласили.
Тут я с диктором не согласен. В лицевом мире, может, и не пригласили, а в изнаночном я завтра буду переводчиком нашего представителя на саммите.
Я не собирался звать Шишка, но почувствовал его желание пообщаться.
— Привет, Шишок.
— Привет, Максим. Как дела?
— Сегодня на нас напали твари изнанки. Невидимые, как ты, но при этом способные нападать. Ездового варана до смерти загрызли. Слышал про таких?
— Возможно это химеры.
— Химеры?
— Твари хаоса, — пояснил Шишок, — Они как бы не полностью материализуются в нашем мире. Остаются за невидимой пленкой другого мира, поэтому их не видно.
— А как они тогда нападают? Разве можно цапнуть кого-то, оставаясь за гранью другого мира?
— Они на мгновение просовывают пасть, чтобы укусить. Как комар просовывает хоботок, чтобы выпить кровь. Эти твари тоже паразиты. Тебе нужно было позвать меня, — укоризненно сказал Шишок, — Я бы попытался помочь.
— А ты способен проникать на изнанку?
— Даже легче, чем сюда, — сообщил Шишок.
— Ладно. В следующий раз позову.
На следующее утро Катя была собрана и деловита. Я пытался усадить ее за чашку кофе с бутербродами, но она первым делом обновила мой японский образ, который успел сильно стереться.
— Вот теперь можно и кофе, — сообщила она, с удовлетворением рассматривая плоды своего труда, — Как там японцы друг к другу обращаются?
— Приглашаю вас на чашку кофе, Гранеска-сан.
— С удовольствием принимаю ваше предложение, Максим-сан.
— Надо по фамилии. Каратоси-сан.
— Как скажете, Каратоси-сан.
За завтраком мы изображали японцев, но в конце Катя рассмеялась.
— Макс, как ни тужься, за своего среди японцев я не сойду.
— Этого и не нужно. Главное, чтобы ты сходила за японку в глазах Боленского. А для этого достаточно неизменной подчеркнутой вежливости.
— Ну это я смогу. Ну что, едем?
— Едем.
Глава 17
В половине девятого мы с Катей сидели в приемной Боленского старшего. Сам он пришел позже нас.
— Переводчик уже здесь, — отметил он удовлетворенно.
— Здравствуйте, — мы с Катей поднялись с места, демонстрируя японскую вежливость.
Вообще-то по этикету нужно еще и кланяться работодателю, но тут уж дудки. Я, живя в Японии никому не кланялся, а этому хамлу тем более кланяться не собираюсь.
— Здравствуйте, — бросил через плечо Рудольф Иваныч и прошел в свой кабинет.
Мы так и не поняли, заходить следом или ждать в приемной. Постояли несколько секунд в расчете, что секретарь подскажет, но секретарь у Боленского такой же как он сам. Делает вид, что не замечает затруднений другого человека. А, может, в самом деле не замечает, что тоже чести ему не делает.
Я подал Кате знак, что заморачиваться не имеет смысла. Мол ни к чему метать бисер перед свиньями. Свиньи этого не оценят. Я плюхнулся обратно на диван, демонстративно закинув ногу на ногу. Изображать японца перед Боленским, как изображать манеры потомственного лорда перед разбогатевшим ковбоем. Он просто ничего не заметит.
Через пару минут в приемную забежал сын Вольдлемар.
— Папан здесь? — спросил он у секретаря с французским прононсом и, не дожидаясь ответа заглянул в кабинет.
— Пап, я здесь. Карета, эт самое, подана. Ты готов?
— Иду-иду, — послышалось из кабинета.
Вольдемар засунулся обратно в приемную, оставив дверь кабинета приоткрытой. Рудольф Иваныч почти сразу вышел, весь расфуфыренный, пахнущий бьющим по ноздрям одеколоном. Вольдемар сморщился, дух одеколона ему явно неприятен.
Он посмотрел на нас с Катей и снова нахмурился, будто тужась что-то припомнить.
— А это кто такие? — спросил он у отца.
— Помогать будут, — так же в третьем лице отозвался о нас папан, — Это переводчик, как его… Макусима какой-то… а это референт.
— Референт, говоришь, — Вольдемар задержал на Кате сальный оценивающий взгляд, — Ну-ну…
— Сказал же, референт, — огрызнулся папаша, пресекая сыновьи намеки, — Специалист по японской культуре… все, выходим.
Вольдемар отвел от Кати взгляд, направившись к выходу. Мы с Катей осторожно с облегчением выдохнули. Пока ехали в карете вместе с Боленскими, я припомнил, как Сергей советовал не попадаться сынку на глаза. Любопытно, как он себе это представлял. Если б не Катина маскировка, давно бы спалились.
Японский сектор выглядел, как принято говорить, аутентично. Характерные черепичные крыши в японском стиле. Брусчатка выметена чуть не до блеска. Люди на улицах вежливые, сдержанные и соблюдающие дистанцию.
Карета остановилась возле здания с претензией на японский императорский дворец, хотя на дворец не тянет. Все-таки свободного места в японском секторе маловато. Дворец не должен быть зажат между другими зданиями.
Рудольф Иваныч вышел из кареты первым. За ним сынуля. Затем вышел я, подав Кате руку. Встречающий нас японец в черном костюме и белых перчатках проводил к двери и церемонно ее для нас открыл.
В зале японского дворца уже собралось несколько десятков гостей, одетых в артефактный очень дорогой шмот. Боленские тоже этой публике не уступают, упакованы артефактами по самые макушки.
Всем гостям предлагали шампанское на подносе. Мы с Катей по понятным причинам брать не стали. У меня на руке вдруг завибрировал выданный Сергеем медный браслет. С перепугу я себе чуть левую кисть не оторвал. Мог бы гад предупредить, что у браслета есть функция виброзвонка.
Я украдкой подтянул рукав и прочел «смс-сообщение» из одного единственного слова: «приглядываю», — ну, приглядывает и молодец, что приглядывает.
Через какое-то время среди гостей я заметил кузину. Она прошла как бы невзначай мимо нашей компашки, но я сообразил, что прошла она специально, чтобы привлечь внимание Вольдемара. Вольдемар ее увидел, неумело сделав вид, что не заметил. Кузина заняла стратегическую позицию в двадцати шагах от Боленского младшего. То есть она имела с ним зрительный контакт, при этом находилась от него достаточно далеко. Прям какие-то шпионские игры.
К гостям вышел распорядитель японец и пригласил всех в соседний зал.
— Что он сказал? — спросил Рудольф Иваныч.
— Пригласил в соседнее помещение, — ответил я.