Наверх мы вылезли буквально взмыленные. Но если пройденный участок пути был просто неудобен, то предстоявший - по-настоящему опасен. Выход из западного тоннеля находился на высоте тридцати с лишком метров - это уровень одиннадцатого этажа. Вроде бы и немного, мы могли бы спуститься по верёвке, но главная опасность заключалась не в высоте даже, а в том, что нас мог подстрелить снайпер, прикрывавший подходы к северной грани пирамиды. Чтобы попасть в "мёртвую" для обстрела зону, нам с Прошей следовало оказаться на южной стороне. Чтобы сделать это максимально быстро я в предыдущие дни провёл кое-какую подготовку. По моему приказу один из жрецов при помощи специальных медных крючьев поднялся на вершину пирамиды и закрепил там конец каната. Другой конец завели в отверстие западного коридора. Я рассчитывал пробежать по грани пирамиды, держась руками за канат.
Мы всё не раз уже отрепетировали с Прошей, но тем не менее сейчас я ощущал себя не в своей тарелке. Развлеченьице предстояло ещё то !
На самом выходе из тоннеля мальчик сел мне на плечи и я прижал его ноги к торсу плечами ; такое размещение позволяло мне контролировать положение его тела. Отвязав канат от каменного блока, я вцепился в него правой рукой и полез наружу, вон из пирамиды.
Ветер пустыни обдал лицо холодком. Ущербный месяц заливал всё вокруг ровным молочным светом. Белый песчаник облицовки, наклонной стеной уходивший вверх и вниз, казался покрашенным мелом. Я ясно видел стену, окружавшую пирамидный комплекс ; тень, отброшенная ею, казалась прорисованной углём. Пустыня просматривалась на многие километры ; там можно было различить мельчайшие расселины и кучи щебня. Долину и канал я видеть не мог - они находились с восточной стороны пирамиды.
Я осторожно вылезал из тоннеля. Вот левая рука потеряла опору и я поспешно схватился ею за канат. Теперь я держался за него обеими руками и эта зыбкая опора приняла на себя основной вес моего и мальчика тел. Канат завибрировал, пошёл волной. Я покрепче уперся коленями в камень и толкнул себя вперёд, точно ныряя в воду.
- Держись, Проша !- сказал я мальчонке.
- Держусь, дядя Глеб...- он двумя руками охватил мою голову, за лоб и нижнюю челюсть.
Я стоял, упираясь ногами в наклонную грань огромной пирамиды на высоте тридцати с лишним метров над землёю. На плечах моих сидел мальчик, в руках я сжимал канат, который только и мог гарантировать наше спасение. И я помчался со всех ног к юго-западному ребру пирамиды, от которого меня отделяли шестьдесят ( если не больше !) метров.
Расчёт мой строился на том, что снайпер просто-напросто не увидит моего стремительного забега, а если и увидит, то не поймёт, что же именно он видит. Всё-таки нас разделяли почти двести метров ! Мне надо было выиграть всего-то десять-пятнадцать секунд, а там я перескочу на южную грань и меня уже никто не достанет !
Этот забег оказался самым невероятным в моей жизни. Я преодолел нужное расстояние на одном дыхании. Очутившись на ребре пирамиды, я на секунду остановился, пытаясь охватить взглядом удивительную панораму, открывшуюся мне : небольшую южную пирамиду, соседку Ломаной, широкую мощёную площадь между ними, стену, долину на юге и востоке, начинавшуюся за стеной. Это было по-настоящему потрясающее зрелище. Хотя, допускаю,что восприятие увиденного сильно зависело от ракурса, под которым я на всё это смотрел.
Очутившись на южной грани пирамиды, я начал спускаться вниз. Теперь можно было уже не спешить, здесь нас никто подстрелить не мог. Только спустившись во двор и сняв с плеч Прохора, я почувствовал усталость в руках и плечах, но сознание того, что мы не можем растрачивать полученную фору, погнало меня вперёд.
- Давай, Проша, не задерживаться ! Дальше-дальше !- скомандовал я и рванули со всех ног.
Специально для нас возле южной пирамиды-спутницы египтяне заблаговременно уложили лестницу. С её помощью мы преодолели стену и спустились на плато. Бегом припустили вглубь пустыни, ведь возможность погони не следовало сбрасывать со счетов. Мои бывшие коллеги, грабители могил, сообразив, что лишились возможности вызвать "яйцо", вполне могли возжелать мести.
Мы добросовестно отмахали без остановки метров четыреста, затем перешли на шаг, чтобы Прохор мог перевести дыхание. Ни на секунду не останавливаясь, отошли ещё метров на пятьсот и опять побежали. Нам следовало уйти на несколько километров, чтобы гаранитровать свою недосягаемость, ведь лазерный луч маяка, нацеленный в зенит, наверняка, окажется замечен снайперами на стене.
Минут через сорок, отдалившись от Ломаной пирамиды километра на четыре, я распаковал рюкзак Первого и воткнув "маяк" в щель между камнями, активировал его. Труда это мне не составило, управление прибором оказалось интуитивно понятно, да и кроме того, я не раз видел, как это проделывал Первый. Затем в том самом месте, где находился "маяк", из воздуха материализовалось сыпавшее искрами "яйцо", и мне впервые удалось понаблюдать его остывание от начала до конца. Уже через пару минут я открыл створки аппарели ключ-картой, изъятой у Первого, и мы поднялись внутрь.
Прохор, остановившись на секунду в проёме аппарели, не забыл помахать рукой чёрной пустыне и звёздному небу над ней :
- Прощай, Египет ! Тут интересно, но дома лучше...
Я же обошёлся без сентенций. Уселся в кресло Первого, развернул к себе дисплей. Управление активировалось автоматически при его движении. Дождавшись загрузки управляющего блока программы, подтвердил активацию протокола паролем, накрепко отложившимся в моей памяти : 12041961. День Космонавтики !
- Дядя Глеб, а ведь если они хотели убить нас в Древнем Египте, то наверняка захотят сделать то же самое и в Петербурге,- неожиданно проговорил Прохор.
Молодчина, малец, как же правильно ты всё понимаешь !
- Наверняка,- согласился я.- Только мы постараемся остаться в живых...
Я не стал ждать Прохора на лестнице, помчался наверх один. Всё внутри клокотало от напряжения и ярости, ведь мне предстоял сущий праздник - встреча с Калитиным. Двадцать четыре пролёта я преодолел одним махом, но вот перед тамбуром остановился, дал себе тридцать секунд на то, чтобы восстановить дыхание. Сейчас мне должны были понадобиться всё внимание и быстрота - от них зависело очень многое.
Провёл картой по щели считывателя, потянул дверь на себя, в тёмном тамбуре ещё раз проверил пистолет - снятый с предохранителя и с патроном в стволе, он лежал в незакрытой кобуре. На то, чтобы выхватить его и открыть огонь мне хватит двух десятых секунды. Что ж, я, вроде бы, готов действовать !
Присев пониже, я ударом предплечья распахнул вторую дверь.
Прямо перед нею стоял Калитин. Он всегда стоял на этом месте, встречая поднимавшуюся из подземелья бригаду. Заместитель директора по общим вопросам ничего не успел понять - я снёс его с ног ударом в печень. Отброшенный к стене, он сполз на грязный пол подвала, жутко выкатив глаза и беззвучно хватая ртом воздух. А воздух в лёгкие не шёл - сильный спазм диафрагмы не позволял вдохнуть. Несмотря на слабое освещение лампы-сороковки, я мог хорошо видеть как наливалось кровью лицо "терпилы" ; наконец, на десятой секунде из глаз его закапали слёзы. Нет, это был вовсе не плач раскаяния - просто физиология. Тяжело перевалившись, Калитин оперся руками в пол ; теперь он стоял на четвереньках, всё так же безуспешно пытаясь сделать вдох.
Бедолага, глядишь, ещё сознание потеряет !
Я приблизился к Калитину и, пользуясь его беспомощностью, живо похлопал по всем местам, где могло быть спрятано его оружие. Обнаружив сотовый телефон, разумеется, его забрал. Ничего существенного более не отыскав, я борцовским приёмом - одновременным рывком за руку и за ногу - опрокинул Калитина на спину. Придавил грудь коленом и от души отвесил пощёчину, самую обычную, открытой ладонью. Принимая во внимание массу моей руки и умение бить, эффект она всегда производила прекрасный.
- Хочешь, я тебе, козлина, ухо оторву и съесть заставлю ?- я отвесил Калитину вторую пощёчину.
Разумеется, уши рвать я не собирался, но любой правильный допрос всегда начинается с психологического подавления.
- Нет... Чёрт, что ты делаешь ?!- Павел Михайлович смог наконец вздохнуть.
- Мы профессионалы : вы - разведчик, я - офицер спецназа, поэтому давайте признаем честно, что я сумею развязать вам язык за четверть часа. Согласны ? Или хотите поспорить ?- спросил я и, поскольку Калитин промолчал, продолжил.- Вопрос ставится так : сколько вам надо сломать пальцев на руках, чтобы вы согласились с этим : один ? два ? все десять ? или ни одного ?
- Ни одного.- выдохнул пленник.
Голос Калитина хрипел, он часто и натужно дышал, восстанавливая дыхание.
- Тогда отвечайте на мои вопросы быстро, чётко, не задумываясь,- потребовал я.
- Что вы хотите знать ?
- Откуда вам стало известно о женщине, получившей от меня три ушебти ?
- Мне об этом сообщила дама... назвалась Алёной... она сказала, что один из моих сотрудников занимается хищениями имущества компании... я не поверил... она заслала мне по электронной почте фотографии... три фотографии... трёх маленьких фигурок... я показал их нашим... специалистам... все признали их подлинными... из эпохи Среднего Царства... В общем, мы решили, что нам надо установить личность похитителя... Алёна просила денег... я их ей вручил... в ответ были названы ваша имя и фамилия...
- Врёшь !- я не мог поверить в то, чтобы Катюша вот так цинично, за бабло, "слила" меня моим убийцам.
Услышанная история представлялась недостоверной хотя бы потому, что Катя понятия не имела не только о месте моей работы, но даже о моей фамилии ! Как она могла выйти на Калитина, да тем более, узнать его электронный почтовый ящик ?!
- Клянусь, нет ! Какой смысл мне скрывать анонимного информатора, которого я вовсе не знаю ? Расплатился я интернет-деньгами через систему "e-gold", деньги отправил в дв