— Джун, давай я лучше тебя курить научу, — вечный вейпер решил видимо добить меня сегодня, — Вот смотри, тут зажимаешь, вдыхаешь, потом выдыхаешь.
— А потом умираешь?
— Нет, потом расслабляешься.
— Да я и так расслабляюсь, когда вижу, как ты себя медленно убиваешь. Смотри, наша корпоративная страховка не покрывает онкологию.
Маршрут номер три. Офисные центры, где люди в костюмах смотрели на меня, как на муравья, приползшего из дикого леса в их стерильный мир. Сегодня я вёз посылку в «Global Finance Inc.». Лифт поднимался на пятидесятый этаж, а я вспоминал, как когда-то такие лифты возили меня в мой кабинет.
— Эй, курьер! — окликнула меня секретарша с эталонной внешностью, тыкая пальчиком с длинным красивым ногтем в планшет с пришпиленными документами. — Подпишите тут. И быстрее, у нас скоро совещание.
Я подписал и протянул ей обратно ручку, которую она взяла салфеткой, будто я прокажённый. В углу зала мелькнул экран с графиками и диаграммами — так знакомыми мне из прошлой жизни. Теперь же мой единственный график — это маршрут между складом и почтовыми ящиками.
Передавая посылку секретарше, замечаю её презрительный взгляд. Вспомнив, как раньше вёл переговоры, резко меняю тактику:
— Вам ведь нравится, когда курьеры исчезают сразу после доставки? — спросил я у неё, делая паузу. — Как призраки.
— Ч-что? — секретарша теряется.
— Ничего. Просто призраки тоже когда-то были людьми. — Сказал я улыбнулся ей так, будто знаю её пароль от соцсетей.
Девушка, покраснев, пробормотала «спасибо» и схватила коробку. На обратном пути я поймал её взгляд вслед мне, но она покраснела и быстро отвернулась.
Отдав посылку, решаю найти туалет. Указатели ведут меня по бесконечным коридорам. Пятидесятый этаж. Туалет только для сотрудников уровня S. Сорок девятый этаж, туалет на ремонте, используйте туалет на сорок восьмом этаже. Дойдя до сорок восьмого, вижу очередь из десяти человек. Внезапно срабатывает смекалка: снимаю рабочую куртку с логотипом и вешаю на ее на ближайший стул. Сам же, оставшись в рубашке и брюках, делаю лицо кирпичом, расталкиваю очередь и уверенно заявляю:
— Срочное совещание! Пропустите!
Люди расступаются, принимая меня за старшего сотрудника. Выйдя из кабинки, я поймал восхищённый взгляд молодой симпатичной уборщицы:
— Вы гений!
— Нет, — ухмыляюсь я. — Просто курьер. А мы умеем находить выходы из любой ситуации.
Возвращаясь на склад, я наткнулся на Огивару-сан. Он проверял мои показатели на компьютере, который, кажется, ненавидел его так же, как и я.
— Канэко! — он ткнул в монитор. — Ты сегодня обработал двадцать семь посылок. Средний показатель — от тридцати пяти. Ты — позор команды!
И тут я, вспомнив тренинги по управлению гневом, решаю применить их на Огиваре-сан:
— Огивара-сан, — поклонившись под сорок пять градусов, я продолжил. — Ваша критика — как удар молота кузнеца. Без неё я бы остался бесформенным и бесполезным куском сырого железа.
— Э-э… Ну… Старайся лучше! — пробормотал начальник, покраснев, и поправляя галстук.
В самом начале моего подъема по карьерной лестнице, я совершал те же ошибки в общении, что и он сейчас. Но вместо того, чтобы сказать, в чем именно он не прав, я всего лишь поклонился и выдавил из себя:
— Постараюсь улучшить.
— Ты на это не способен! — он плюхнулся в кресло, и я поймал себя на мысли, как легко было бы его унизить, сказав, что его «управление» — это клоунада. Что его склад работает минимум на тридцать процентов медленнее, чем мог бы. Что если переставить конвейер…
Но я промолчал. Потому что Канэко Джун — не топ-менеджер. Он курьер. Человек-невидимка.
— Ты либо гений, либо психопат, — прошептал стоявший в стороне и наблюдавший за этим Харуто.
— Оба варианта, — ухмыльнулся я.
Дома Момо встретила меня, тычась мордой в карман с угощением. Я упал на диван, глядя в потолок.
— Знаешь, что самое смешное? — спросил я у собаки, разворачивая онгиги. — Раньше я думал, что смерть — это конец. А оказалось, конец — это начало, вот только стартовая точка почему-то стала еще дальше от финиша. Но у меня есть одно неоспоримое преимущество — похожий путь я уже проходил, и все ошибки я уже знаю. А значит, как говорил Великий Комбинатор: «Командовать парадом буду я!»
Глава 4
Момо, свернувшись калачиком на моей единственной чистой и выглаженной рубашке, приветствовала рассвет гортанным храпом. Я потянулся к шкафу, и тут же услышал предупреждающее рычание:
«Эй, это моё!» — казалось, говорил её взгляд.
— Знаю, знаю. Ты королева моих тряпок. Но сегодня мне нужно выглядеть, — я замялся, подбирая слово, — не как человек, которым вырвало стиральную машину.
Собака фыркнула, демонстративно перевернувшись на спину, и я поклялся себе, что когда-нибудь научу её гладить одежду. Хотя бы лапой или другим местом. Хотя именно этим местом она наверняка уже умеет.
Итак, объявляю операцию «перерождение», надеюсь я перестану быть человеком, которого путают с бомжем.
Магазин секонд-хенда ютился между лавкой с гнилыми овощами и пунктом приёма батареек. Вывеска, изображающая пингвина в шляпе, давно потеряла глаз. Внутри пахло пылью, нафталином и чьей-то несбывшейся мечтой стать модельером.
— Молодой человек! — пожилой продавец, похожий на помесь таксы и гриба, вынырнул из-за стойки. — Ищете что-то особенное?
— Да. Чтобы не стыдно было в гробу лежать, — пробормотал я, разглядывая полки. — Ну или хотя бы не было похоже, что я сплю в подсобке.
Рубашки на стойке выглядели, как повешенные предатели. Костюмы времён холодной войны соседствовали с футболками «Я люблю Осаку», которые, судя по пятнам, стали жертвами дешёвых соусов с едкими красителями.
— Может подойдет что-то, э-э, экзистенциальное? — продавец в костюме, сшитом из штор эпохи Сёва, подкрался ко мне с неожиданной стороны.
— Скорее хочу создать образ для карьерного взлёта. У вас есть что-что бюджетно-престижное? — с надеждой и вполне серьёзно поинтересовался я.
— Вот! — продавец ткнул в костюм, висящий рядом с зонтом-тростью. — Последний размер! Итальянская шерсть!
— Шерсть итальянцев? — я потрогал ткань. — Если верить этикетке, их шили в подвале где-то между Токио и адом.
— Это же винтаж! — он заговорщически подмигнул. — В девяностых такие носили якудза!
— Отлично. Мне как раз не хватало ауры криминального рецидивиста.
Примерочная была размером с гроб. Пока я пытался натянуть брюки, не разбив зеркало, за занавеской послышалось шуршание.
— Вы живы? — спросил продавец.
— Пока не уверен, — я взглянул в зеркало. Костюм сел идеально, и, к слову, выглядел весьма недурно. Но вот рубашка. Она была цвета «вырвиглаз», но хотя бы без дыр. Когда я смотрел на себя в отражение, в глазах начинало рябить.
— Есть у Вас еще рубашки? — выглянул я из примерочной. — Нормального цвета, без эффекта выжигания сетчатки?
— Но это самый шик! — промурлыкал продавец.
— Ага, если только позапрошлого века, хотя я что-то не припомню рубах в стандартном понимании у самураев. Всё же мне нужен цвет, который не вызовет приступ эпилепсии при моем появлении.
Немного пошуршав стопками одежды на полках, мой недоделанный модельер-манагер протянул мне весьма неплохую сорочку, причем моего размера.
— А галстук? — спросил я, в ответ на что он протянул мне полосатый кошмар с вышитыми утками. — Это что за психоделический кошмар водоплавающих?
— Это символ! — продавец сложил руки, будто молился. — Утки плывут против течения!
Я повязал галстук. Утки ехидно ухмылялись.
— А вот этот уникальный! — Он протянул мне полосу шёлка с вышитыми пингвинами в чёрных костюмах и солнцезащитных очках. Надпись гласила: «Bad Penguins Club».
— Это пингвины-мафиози? — не удержался я от возгласа.
— Нет! Это метафора! — он заговорщически подмигнул. — Бунт против системы! Тем более, вы поймите, костюм без галстука ничто.
— Прошу меня простить, но мне кажется, что именно такая «изюминка» настолько поразит всех, что дальше на меня и смотреть не будут. — тихо пробормотал я себе под нос, а вслух произнес: — Мне, конечно, нужно привлечь к себе внимание, но явно не таким сомнительным путём.
— Тогда я покажу вам лучшее, — продавец вручил мне галстук, от которого глаза начинали дергаться и исполнять нижний брейк. На тёмно-синей ткани золотом были вышиты канцелярские скрепки. Очень много скрепок.
— Это символ! — снова заявил он. Видимо его любимая фраза. — Скрепки объединяют документы, а вы объедините коллектив!
— Или доведу всех до нервного тика, — пробормотал я, но повязал. Скрепки блестели, как намёк на офисное рабство. Если уж это лучшее, то у меня в любом случае не осталось ни терпения, ни времени.
— Сколько?
— Всего две тысячи иен за всё! — махнув рукой сказал он, словно боялся, что я передумаю.
— Восемьсот, — твёрдо заявил я, стараясь железобетонным взглядом придавить его к стенке. — Или я расскажу всем, что ваш «винтаж» пахнет кошачьим туалетом.
Он заметно скуксился, задумчиво почесал затылок, но всё же сдался. Момо бы гордилась мной.
— Ну как? — я покрутился перед Момо дома, ожидая хоть тени одобрения.
Собака обнюхала брюки, чихнула на галстук и уронила на пол мой старый свитер, явно намекая: «Верни всё как было».
— Спасибо за поддержку, — вздохнул я, закидывая свитер обратно в шкаф, где он категорически не хотел долго задерживаться. — Когда-нибудь я научу тебя говорить «ты выглядишь потрясающе, сэнсэй».
Момо фыркнула, свернувшись на моей подушке. Возможно, это её вариант комплимента. Или тонко продуманной собачьей мести, учитывая запах, который она там оставит.
Склад Корпорации встретил меня рёвом конвейера и запахом дешевого кофе, который здесь называли «эликсиром продуктивности». Мои рецепторы подсказывали, что это самая дешёвая робуста, арабикой даже и не пахнет. Я поправил галстук со скрепками, который тут же снова перекосился, будто говорил мне с издевкой: «Ты уверен, что хочешь это делать?»