Мы встретились через пару дней. Я решил выдержать время, чтобы не показаться назойливым. В дневнике об этой встрече у меня всего пять строчек, тогда мне показалось, что не произошло ничего важного. Я буду описывать нашу встречу по памяти, запишу только то, что мне удалось запомнить. – Заходи, – сказал Корр, пропуская меня в комнату, стены которой были завешаны картинами. Часть рам с холстами лежали около кровати, на письменном столе громоздился небольшой мольберт в окружении банок с растворителями, кистей и тюбиков. – Хотел купить квартиру с комнатой для мастерской, но мне показали средний палец, – сказал он. – Три года отпаши – вот тогда можно что-то купить. Корпорация все тут загребла, без ее разрешения даже чихнуть нельзя. – А другой работы в городе нет? – спросил я. – Ты сюда на паровозе приехал? Это корпоративный. Вокзал видел? – он тоже куплен нашей кормилицей. По улице прошел? Все конторы, лавки – это корпорация. Ты или работаешь на нее, или пакуешь чемодан и покупаешь билет. Над обеденным столом висела «Мона Лиза». Именно такая, как описал Цвейг – румяная, веселая, готовая идти под венец. – Класс! – я показал на картину. – Ага, я ее так вижу, как говорят про нас искусствоведы, не к ночи будут помянуты. Не люблю загадочных баб, – начал рассуждать Корр. – Строят из себя невесть что, а поговоришь – внутри пустота. Хорошо, если у нее есть чужие мысли, а часто и таких нет. А с ней, – он показал на картину, – и выпить можно, и про Ван Гога поговорить. Ладно, ты любуйся, а я чайник поставлю. За чаем Корр продолжил рассуждения. – Женщин в корпорации полно, зайди в финансовый отдел – там за каждым столом красотка. У них там сплоченный общими чаепитиями коллектив – все друг за другом следят, но не осуждают. Коллективизм в корпорации приветствуется. Все тут как один кулак. Коллектив – сила. И чтобы без всяких там споров – порядок и единение должны быть в каждом углу. Ты еще не был на общем собрании – вот там увидишь главное. Нам мозги вправляют каждый месяц. Мы не только сотрудники, мы еще и одна семья. Один за всех и все за одного. Ты видел, что для всякой ерунды создается команда. В ней лишние все, кроме исполнителя, но исполнителю дается возможность оценить силу коллектива. Аналитик выступал против, но его быстро поставили на место. Тут не надо выступать против правил. – Ты считаешь, что это нормально? – мне стало интересно, что он скажет про себя. О правилах в корпорации я уже стал догадываться. – Тут хорошо платят за соблюдение правил, и они не такие идиотские. Ты знаешь, какая сейчас главная беда на планете? Индивидуализм. Появился интернет и каждый замкнулся в своем мирке. Не говори, что появилась возможность общаться со всем миром. Это не общение, если ты можешь кого-то мгновенно внести в черный список. Это не общение, когда ты не знаешь с кем реально общаешься. Пишешь письма сексуальной девице, а на другом конце сидит хромой пенсионер и смеется над тобой. Посылаешь поздравления родным по мессенджеру, скопировав поздравление, присланное тебе год назад. Смотришь фильмы, лежа в кровати. Раньше мы ходили в кинотеатры, и ты знал, когда люди хохочут и когда ревут, вытирая сопли. Сейчас ты просматриваешь шокирующие ролики и одновременно жуешь печеньки. Государство пытается всех объединить, дать людям прочувствовать некую идею, ради которой стоит жить, но это сейчас невозможно. Коконы, в которых мы сидим, становятся все прочнее. Все меньше проникают туда чужие эмоции, чужие проблемы. Все беды в мире кажутся кадрами кино. Пусть страшного, но ведь всегда можно промотать неприятное или переключиться на что-то веселое. Я даже заслушался! Такие тривиальные вещи и так красиво изложены! Корр распалился, говорил, как по написанному. – Разве индивидуальность плохо? – перебил я его. – Да и общение в сети не всегда такое, как ты описал. Люди потом встречаются, даже женятся. – Да, встречаются. Этим интернет и привлекает. Нашел партнера, встретился, не понравился, разбежались. Как на рынке – приценился, попробовал, купил или прочь пошел. Идешь вдоль ряда с крыжовником – там ягодку съел, еще попробовал, в конце ряда уже наелся и разочаровался. Идешь такой сытый, на всех смотришь критически – все теперь знаешь, ничем тебя не удивишь. В кокон свой идешь, где тепло, где никто не беспокоит. А что вокруг творится – это неважно. Важно приобрести что-нибудь для своего кокона, чтобы он еще уютнее стал. – И корпорация борется с такой индивидуальностью? На работе – это я понял. А потом? Вышел с работы, прошел пять тысяч шагов, дома почитал книгу для саморазвития, картинку нарисовал. И ты один, в коконе. – Ты еще многого не понял. Вот думаешь, что я пишу картины и меня оставили в покое? Ничего подобного. Через месяц меня заставили выставить картины на выставку в коридоре корпорации, а потом предложили организовать курсы любителей живописи. Сказали, что у меня два варианта: читать лекции по истории искусства или преподавать основы живописи в учебной студии. У тебя куратор Ольга, она у меня полгода занималась. У нее талант, кстати. Нашла свой стиль. – А спорт? – спросил я. – Тебе Иден что-нибудь предлагал? Он у нас один из организаторов. – Велосипед, я помню. Волейбол еще… я понял – там команда. – Ага. И если теннис, например, то обязательно парный. Хоть какая, а команда. А велосипед – это не то, что ты думаешь. Тебе скоро предложат участвовать в командных гонках. Именно в командных. Или еще предложат велосипедные походы. Там человек двадцать будут крутить педали, а потом вместе пить лимонад и жарить мясо у ручья. – Но это не так плохо для одиноких, – сказал я. – Это не так плохо для корпорации. Ты или занят, или в коллективе. Если ты один и ничего не делаешь – начинаешь думать. И думать неправильно с точки зрения корпорации. И она права. Ты тут недавно, тебя пока не трогают. Твои мысли пока простые – ты пытаешь понять, какие тут правила, как пользоваться всеми предоставленными благами. А их много, ты еще не все знаешь. Но будь готов, что через месяц тобой займутся более плотно. Вот какое у тебя хобби? Я напомнил ему, что занимаюсь компьютерными играми и уже загрузил из библиотеки пару книг на эту тему. – Не забудь их полистать, – сказал Корр, – это под контролем. И будь готов, что скоро организуют соревнование по твоим играм. Кто быстрее и сообразительнее. А перед этим тебе придется организовать кружок любителей твоих игр. Иначе, твое хобби не засчитается, в твоем файле появятся минусы и повышение зарплаты не будет таким впечатляющим, или его вообще не будет. – А в личную жизнь корпорация не вмешивается? – поинтересовался я, вспомнив, что говорила Ольга. – Нет, гуляй с кем хочешь. Я уже говорил, что тут полно одиноких женщин, все они будут рады любому общения. Ты можешь даже жениться, но жить вы будете отдельно. Квартиру вы получите только, если оба отработаете в корпорации три года. Ты заметил, что в городе мало детей? Именно по этой причине. Почти каждый решает отработать три года, получить все плюшки и уехать в нормальный город. Тут почти все как в командировке. – И что, все считают, что это нормально? – Не все. Тут Корр замолчал, стал поглядывать в окно. Я понял, что разговор закончен, и начал собираться. – Ты заходи, буду рад, – сказал Корр, когда я стоял у двери.
Северный холм
Движение вперед, высокие цели, успех, солидарность, единый коллектив, человек превыше всего, все молодцы, прибыль зашкаливает, наш потенциал безграничен, непрерывный рост, мы вместе, новые цели, международный уровень, мы первые, с нас берут пример, очередной месяц успеха, мировые кризисы нам нипочем, коллективный ум, все для людей, лучшая в мире забота о здоровье и отдыхе сотрудников, мы работаем на все человечество... – Ты только не захрапи! – Пен толкает меня в бок.…есть резервы, мы горды, наши девизы правильные, мы растем, у нас работают сотрудники из многих стран, единый коллектив, будет еще лучше, наука, технология, инновации, ускорение, открытость, мы впереди всей планеты, мы помогаем планете Земля и всей Вселенной... – Просыпайся, – Пен опять толкает меня локтем. – Скоро заключительные аплодисменты. Я открываю глаза. На сцене стоит очередной докладчик, лица его почти не видно – свет как будто умышленно направлен в сторону. Докладчик в белой рубашке и красном галстуке. Воротник рубашки расстегнут – это знак, что тут можно чувствовать себя как дома в семье. – Кто эти люди? – спрашиваю я Пена. – Разные, с третьего этажа. Сегодня даже Хелен не выступала. Значит, дела совсем плохи. – Это почему? – Чем выше начальство, убеждающее, что все хорошо, тем хреновее идут дела. – Крамольные вещи говоришь! – И не говори! Сам себя боюсь. Раздались аплодисменты. На сцену вышли все докладчики, поклонились, один из них сказал, что мы вместе свернем горы. Потом свет на сцене погас, докладчики исчезли, свет зажегся в зале. Это собрание было единственным ярким событием за прошедшую неделю. Мы шли с Пеном в свой офис, и я обратил внимание, что Корр прав – в корпорации работает много красивых молодых женщин, одетых немного легкомысленно. – Ну да, и все в пассивно-сексуальном дресс-коде, – равнодушно сказал Пен. – Есть где разгуляться любителю. Вечером я решил позвонить Марии. Я не ожидал, что она так обрадуется моему звонку. – Ой, мне сказали, что ты меня искал. Я ждала звонка. – А что сама не позвонила? – спросил я. – Ты не звонил, и я решила, что я тебе больше не интересна. А зачем ты меня искал? – Сам не знаю. Было грустно, хотелось поболтать. – Я сейчас на прогулку иду, пойдем вместе? – вдруг предложила Мария. – Давай! Сходим на Северный холм? – Северный холм… Знаешь, доктор Сильвия мне как-то сказала, чтобы я туда не ходила. Я спросила почему, а она пожала плечами и сказала, что туда ходить не рекомендуется. Но с тобой я не боюсь, пошли! Не знаю, почему я предложил пойти на этот холм. Наверное, потому, что там мы будем одни. Не гулять же нам среди спортивных площадок, где по вечерам толпа из таких же гуляющих? Мы шли по тропе, окруженной зарослями полыни. День выдался жарким, и к вечеру прерия наполнилась ее горьковатым запахом. Солнце висело у самого горизонта, раскрашивая низкие облака. Мария шла быстро – несмотря на ее легкую полноту, она была в отличной спортивной форме. Казалось, что она скользит по земле, ловко лавируя между камнями, которыми была усеяна тропа. Под ногами трещала засохшая трава – этот путь явно не пользовался популярностью.