– Все чисты, как свежий снег, – сказал Иден. – Работа, профессиональный рост, спорт, хобби. Все проверено, задокументировано. У каждого вечером максимум один час неучтенного личного времени.
– Хобби совпадают?
– Совпадают у некоторых. Кулинария – таких трое. Футбол и прочее – это по парам, один раз трое – лыжная секция, но это зимой.
– А летом, что они делают? – спросил Ян.
– Кросс бегают, но там не поговоришь. Я сам бегал, еле дышишь, какие там заговоры.
– Я не говорил про заговоры, – сказал Ян. – Я говорил про неправильные коллективные мысли. А как насчет сообщений?
– Файл готов, надо состыковать с данными Марио.
– Вот и состыкуйте, тогда Марио и послушаем.
Отпустил стыковать. Ожидаемо, что сообщения помощников типа «Давай через час», совпали с их встречей в обеденный перерыв.
– Вот там они рождали неправильные коллективные мысли, – сказал Иден. – Идем к Яну.
Ян сидел за столом и что-то рисовал в блокноте. «Ну?» – буркнул он.
– Самый устойчивый кластер – это помощники кураторов по финансам и производству, – сказал я.
Иден добавил:
– Уточню, они ходят в кружок «Это вкусно!», которым руководит Аналитик, по прозвищу Аник.
– Знаю я такое уточнение, – буркнул Ян. – Теперь все забудьте, файлы уничтожьте, а я пока выпишу вам премии.
Нинель
– Ничего тут не изменится! Иден пришел ко мне в кабинет, достал из бара коньяк, налил рюмку, залпом выпил, подошел к моему столу, сорвал микрофон с монитора, выкинул его в мусорную корзину и плюхнулся в кресло. Я наблюдал за ним, понимая, что сейчас начнется что-то интересное. – Суета мышей в кладовке, бунт рыбок в аквариуме! – продолжил он. – Сытая жизнь, работы мало, зачем мы суетимся? В мире бардак, у нас курорт в степи. Книжки читаем, в волейбол играем. Главное развлечение – вкусно пожрать. А у нас с тобой и вкусно выпить. – Ты это к чему сказал? – я не удивился, скорее, заинтересовался. – Кластеры-хренастеры. Тут нельзя ничего колыхать. Система хрупкая, но продуманная. Палки на шарнирах. Вытащи одну палку – все посыплется. Будем как все – пьянь на улицах, срань в подъездах. Про книжки забудем, останется хоккей по телевизору под чипсы и пиво. Ладно, не обращай внимания, это я выпил. А скоро все будут пить. Настроение никуда. – Угомонись, все нормально, – сказал я. – Премию получил? – Премия… Наверное, я счет не проверял. Я давно деньги не считаю – куда их тут тратить? Иден встал и направился к бару. – Может хватит? – попросил я. – Мы на работе, как-никак. – Ян умотал куда-то, – сказал Иден. – Давай лучше выпьем за светлое будущее. Или лучше за другое. Знаешь, я иногда ночью просыпаюсь и думаю, что наше настоящее и есть наше будущее. Вот так – изо дня в день. Помню, что было вчера, а что случилось позавчера – это уже в тумане. Когда я писал коды, было интереснее. Зацепки в памяти были, программу закончил – в голове что-то отложилось. И смысл какой-то был. А сейчас мы с тобой просто существуем. Все Ольгины попытки что-то изменить – это туфта. Мы или все сломаем к чертовой матери, или система нас вышвырнет на обочину. Ты мне говорил, что тут нет чувства свободы? Или кто-то другой говорил? Не помню. А тебе не кажется, что лучше так, без этого чувства, чем ощущать свободу с голой задницей, проверяя железные запоры на дверях? Придуманный мир всегда кажется лучше того, в котором живешь. – Ольга, как я знаю, ничего не хочет менять, она, просто, хочет во всем разобраться, – я начал возражать, потом понял, что будет лучше закончить этот разговор. – Ты выпил, потом будешь говорить по-другому. – Да, выпил, – Иден еле держался на ногах. – Жизнь такая, что надо постоянно быть выпивши. Тогда смотришь на все с высоты, а с высоты вся эта дрянь кажется даже привлекательной. Подпольщики мы хреновы. Ничего тут трогать нельзя. Я так Ольге и скажу. Нормальная ведь баба, поймет. Это сейчас она исследователь, а завтра… Черт знает, что у нее на уме. И тебе советую угомониться. Так что, не будешь пить? Ну и ладно, сиди, делай вид, что работаешь. Иден закрыл бар, пошел к двери, остановился, повернулся, выдавил что-то похожее на «ну и хрен с ним», ушел. Что с ним случилось? Он не просто выпил слишком много, он явно что-то узнал, о чем не хотел говорить. Ладно, черт с ним, протрезвеет – заговорит по-другому. Лучше подумать, что мне делать. Ольга говорила, что я буду просто наблюдателем, а меня угораздило стать подпольщиком. Таким сытым, обласканным подпольщиком с хорошей квартирой, дорогим автомобилем, выпивкой и вкусной жратвой. Сытый подпольщик, который бесится с жиру. Совет – да? Надо его менять, старики и в самом деле перестали работать, идут у всех на поводу. Идея-то была отличная – сделать город мечты, где все счастливы. Поел, немного поработал, дальше книжки, прогулки, хобби обязательные. Из забот осталась одна – следить за влажностью. Я налил себе коньяку, пригубил. Иден как-то посоветовал выполнять указания Яна с умом. Что-то делать, а что-то пропускать мимо ушей, просто имитировать деятельность. Кластеры… Я, конечно, могу проявить инициативу, разобраться с кластером любителей гастрономии. Знаю я это кластер. В нем – двое парней и Нинель. Круглолицая, улыбчивая, на голове светлые кудряшки, всегда в мужской рубашке и комбинезоне, каждый раз другого цвета. – Знаю, что не модно, – говорила она, – но так я чувствую себя человеком, а не клушей. Пару раз мы даже прогулялись, ругая итальянскую кухню. Я, наверное, тогда выпил, рассуждал, о чем не имею никакого понятия. Про работу мы не говорили. Кажется, она упоминала, что занимается финансами корпорации и говорила, что скоро будет разговаривать не словами, а цифрами. И глаза у нее огромные – это я помню. Смотрела на меня с интересом, я еще подумал, что у Ольги глаза не такие большие, а нравятся больше. Она тоже подпольщица из параллельной организации? Им-то что неймется? У них сытая жизнь в отличных квартирах. Я-то дуриком выскочил наверх, пока даже не осознал, как тут наверху здорово. А у них стаж хорошей жизни. От скуки они что ли подпольничают? А вот даже интересно – что эти любители гастрономии задумали? Я позвонил Анику, уточнил, где мы собираемся в субботу и пришел к Ольге. Мы вышли в коридор. – Помощники кураторов, Нинель… – задумалась Ольга. – Знаю ее. Хохотушка, пару раз пересекались. Я тогда еще удивилась, узнав, что она занимается финансами. Ей бы крючком вязать да пирожки печь. – Пирожки она печет, причем вкусные, – сказал я. – Знаешь, что… – протянула Ольга, – соблазни ее. – В каком смысле? – опешил я. – В кулинарном. Приготовь что-нибудь вкусное, пригласи ее, а я через полчаса появлюсь, как будто мимо проходила. Мы остановились у двери в ее офис. – Как дела у Идена? – вдруг спросила она. – Нормально, – я не удивился ее вопросу, но решил о нашем с ним разговоре не упоминать. – Ну и хорошо, – Ольга коснулась ладонью моей груди и ушла. Заседание кружка «Это вкусно!» проходило в квартире Нинель – точной копии моей квартиры, даже мебель было похожей. Нинель жила в соседнем доме, так что свою кастрюлю я донес еще горячей. Аник открыл крышку, принюхался, сказал, что блюдо засчитано и его можно ставить на прилавок, где уже стояли кастрюли, сковородки, а в стороне лежали вилки, ложки и бумажные тарелки. Дальше началось мое обычное мучение – нужно было восхищаться кулинарным искусством членов кружка. Вы никогда не пробовали описать, чем вам нравится музыкальное произведение? Или картина? Попробуйте и убедитесь, что подобрать нужные слова могут лишь специально обученные профессионалы. А описать запах, вкус? Когда спрашивали меня, то я щепоткой складывал пальцы, подносил их ко рту и с громким чмоком их растопыривал, сопровождая это действие идиотской улыбкой. Аник же раскладывал на тарелке маленькие порции различных блюд, собирал на вилке некую смесь, отправлял ее в рот и потом долго рассуждал о гармонии вкусовых аккордов. Во время дегустации мне не удалось пообщаться с конкурентами-подпольщиками. Два парня, лет тридцати пяти сидели вместе, непрерывно поглощали коньяк и лениво отбрехивались на замечания Аника, что коньяк нельзя закусывать соленой рыбой и жареной бараниной. Нинель же непрерывно рассказывала своим соседям по столу о рецептах пирогов и встрять в этот разговор не было никакой возможности. Шанс появился, когда мы начали собирать посуду. – Мы с вами соседи, – сказала Нинель, вытирая салфеткой край кастрюли. – Можно друг к другу в гости ходить и вообще дружить. «Вообще дружить» звучало двусмысленно, и я решил сразу пояснить, что мне от нее нужно.
– Прекрасная идея! – сказал я. – А то живу один, вечера сейчас длинные, темные, что-нибудь вкусненькое хорошо это скрасит. Нинель сразу кивнула, это, наверное, она и имела в виду. Мы как-то подозрительно легко договорились встретиться у меня завтра вечером, чтобы попробовать и покритиковать мою стряпню.
– Обязательно приду, – улыбнулась Нинель. – Я пирожки с капустой принесу, подойдет к твоему блюду?
– Давай лучше с вишнями, – предложил я, – к чаю будет прекрасным дополнением. Я прикинул, что Ольга появится как раз к чаю, а пирожки с вишнями она любила, хотя каждый раз вздыхала, говоря, что ее весы могут сломаться, если такая радость у нее будет каждый день. – Отлично, – опять улыбнулась Нинель. – Пирожки с вишнями и еще очень хороший чай, в магазинах такого нет.
– Где достала?
– У меня знакомый в снабжении, он за мной ухаживает, привозит подарки. Ольга позвонила, когда мы уже прикончили горячее и Нинель стала раскладывать пирожки на тарелку.
– Извини, – сказал я, – тут Ольга звонит из Отдела социальной безопасности, она мимо проходила, увидела свет, хочет зайти чай попить.
– Ольга, – обрадовалась Нинель, – я знаю ее. Конечно, пусть приходит, пирожков много. Ольга вошла, Нинель подскочило к ней, расцеловала, потащила к столу.
– Пирожки с вишнями, немного остыли, но все равно вкусные. И чай у нас хороший, ты такой давно не пила. Ольга откусила пирожок.
– Мама моя, вкуснотища! – сказала она. – Марио говорил, что пирожки у тебя замечательные. Вот я и попробовала. Вы уж извините, что без приглашения.