— Лужа на асфальте… То есть афиша не соврала в апреле, когда был знак…
Инспектор пожал плечами — ну да, мол, не соврала, и что тут такого? Подошёл к двери и уже оттуда, обернувшись, сказал:
— Отдыхайте и выздоравливайте. Скучно вам, надеюсь, не будет. Ася пока ничего не знает — ночью мы её не стали будить, чтобы не пугать лишний раз, но теперь сообщим, конечно. Так что скоро наверняка заглянет. Ну и я тоже ещё зайду, если не будете возражать.
Он вышел в коридор, а в палату шагнула Катя — взъерошенная и бледная от усталости. Села возле кровати. С минуту они молчали, потом репортёрша буркнула:
— Чего смотришь? Не нравлюсь?
— Не напрашивайся на комплименты, — сказал Иван. — А вообще, ты мне напоминаешь некоторых московских девиц. Тоже стригутся коротко — типа, активные, независимые, лень расчёсываться. А иногда ещё и покрасятся в какой-нибудь вырвиглазный цвет, за километр видно…
Снова повисла пауза. За окном чирикали воробьи.
— И что теперь? — спросила наконец Катя.
— Теперь подойдёт научник. Пару вопросов хочу задать — в том числе тот, который меня волнует со дня приезда. Тебя, может, тоже заинтересует, так что не уходи.
38
Специалист по М-фону — моложавый и до неприличия бодрый — ждать себя не заставил. Едва поздоровавшись, взял быка за рога:
— Насколько я понял, Иван Егорович, ваша ночная вылазка сопровождалась эффектами восприятия, которые вам показались странными. Вы даже употребили слово «видения»…
— Да, было дело. Надеюсь, подскажете, что к чему. Я тогда был весь на эмоциях, фон вокруг дёргался, и вообще… Короче, мне в какой-то момент почудилось, что я смотрю на континент сверху — типа, с орбиты. Только светились не городские огни, а смыслы — я это каким-то образом понимал…
— Вам повезло — люди очень редко такое переживают. Нужна целая комбинация внешних факторов, ну и чутьё словесника, само собой разумеется.
— То есть я действительно видел настоящую структуру М-фона?
— Не уверен, что слово «видеть» — наиболее точное в данном случае. Я бы употребил глагол «визуализировать».
Иван устало вздохнул:
— Знаете, на эту тему у вас тут все говорят сплошными загадками. И пишут тоже. Я в библиотеку ходил, читал, как всё начиналось — первопроходцы, письменность, М-фон и прочее в том же духе. Но так и не разобрался. Почему вдруг пришельцы с моей Земли так легко всех объединили вокруг себя? Вы можете сейчас объяснить — для тупых, на пальцах? Или это всё-таки тайна?
Эксперт задумался:
— Не то чтобы совсем тайна, но, как бы это сказать… Вот в вашем мире, к примеру, широко используют нефть. Наверняка есть куча статей и книжек о её роли для экономики?
— Ну ещё бы. И в новостях ежедневно — цена за баррель и вся фигня.
— Ага, вот видите. И многие ли из этих статей начинаются с химических формул? С перечисления всех веществ, из которых нефть состоит?
— Гм… Ну, если так рассуждать, то да… Но при желании — не проблема, в интернете найти — секундное дело…
— Девяносто девять человек из ста просто не задумаются об этом. Для них достаточно знать, что нефть существует. То же самое и у нас. Но вам я, разумеется, попытаюсь коротко пояснить.
— Внимательно слушаю.
— Для наглядности давайте опять возьмём достижения из вашего мира. Вам ведь встречались иллюстрации на тему того, как функционирует мозг?
— Да, встречались, конечно…
Иван запнулся.
Теперь он сообразил, что ещё напоминала картинка, увиденная с орбиты.
Сеть нейронный связей в мозгу — узлы и соединяющие их линии. Структура, хранящая приобретённые смыслы…
— М-фон, — продолжал научник, — это тоже, выражаясь условно, некая сеть. Письменность же — процесс, активно создающий новые связи. Её наличие структурирует фон по-новому. Усложняет его, но при этом и упорядочивает. А люди, рождённые здесь, воспринимают всё это на физическом уровне — пусть даже неосознанно. Поэтому они сразу и потянулись к тем из переселенцев, которые были грамотны.
Иван молчал, размышляя.
Думал о том, как повезло местным много веков назад. Что было бы, если бы к ним забрёл какой-нибудь князёк-отморозок с верной дружиной? Но, к счастью, этого не случилось. Приходили простые люди, которым хотелось спокойно жить и работать. Которые не делали подлостей и не ждали их от других. И передали эту способность своим потомкам. Вот главное чудо Тихой Руси, а вовсе не магический фон и не волшебные камни…
Хотя, если разобраться, это не чудо вовсе, а норма человеческих отношений. Вот только на старой Земле об этом почему-то забыли — может, не все, но многие. Да и ему, Ивану, жители Верхневейска зачастую казались легкомысленно-инфантильными. А признаком взрослости он почему-то считал цинизм. Ему твердили: «Заранее думать о людях плохо — это ошибка», но он отмахивался, подозревал подвох.
И к чему всё пришло в итоге? Глобальные козни, которые мерещились ему в Верхневейске, оказались мелкой контрабандистской аферой. Да и ту организовали не местные, а какие-то гастролёры.
Нет, это, конечно, круто, что мошенников изловили. Здешняя полиция будет благодарить Ивана за вклад в расследование. И да, он действительно посодействовал. Вот только как-то обидно, что из всех его качеств для этого пригодилась лишь рефлекторная потребность искать повсюду говно…
— Иван, — сказала Катя, — что с тобой? Тебе плохо? Я позову врача…
— Не надо врача. По-моему, опять какая-то хрень с М-фоном…
— Да, — подтвердил научник, — я тоже чувствую колебания. Но их источник сейчас — вы сами, Иван Егорович. Вы как будто барахтаетесь в воде, вместо того чтобы отдаться течению…
— Слушайте, — сказал Иван, — давайте закончим. Не до метафор сейчас…
— Я пытаюсь помочь. Вам нужно за что-нибудь мысленно ухватиться. Вы словесник — значит, подошёл бы знакомый текст…
Катя метнулась к тумбочке и достала оттуда книгу, растрёпанную и старую. Сунув её Ивану, торопливо сказала:
— Вот, держи, притащила ночью, у тебя в квартире взяла. Врач попросил — сказал, что может понадобиться…
— «Незнайка»? — он хмыкнул. — Да, зачитывался когда-то…
Он полистал страницы — те шуршали тихо и по-домашнему. Буквы, наивно-крупные и привычные с детских лет, притягивали, манили. Иван почувствовал, что всплески М-фона вокруг него затухают. Настроение, однако, по-прежнему было мерзким.
— Я вас оставлю, — сказал научник, — не буду мешать.
— Спасибо.
Когда за экспертом закрылась дверь, Катя прошлась по палате туда-сюда, выглянула в окно. Обронила вполголоса:
— Я, наверно, тоже пойду. Скоро Асенька явится, красотуля. Заодно и помиритесь…
— Прекрати.
— Опять начнёшь мне рассказывать, какая она хорошая?
Иван продолжал рассеянно листать книжку. В последней главе взгляд выхватил строчки: «В том-то и дело, что ничего не болит, но тем не менее он серьёзно болен. Болезнь у него очень редкая. Ею болеют коротышки, которые слишком долго пробыли вдали от своих родных мест».
— Чего молчишь? — хмуро спросила Катя. — Язык проглотил?
— Мы с Асей, — сказал Иван, — помиримся обязательно. А вот дальше уже сложнее. Москва — это точно не для неё.
Блеск молний угас, колёса мягко спружинили. Асфальтовая дорога всё так же вела сквозь ельник, но теперь на ней белела разметка. Посредник, обернувшись, спросил у Кати:
— Как самочувствие, сударыня?
— Хорошо, голова только немного кружится.
В зеркале над лобовым стеклом отражались её глаза, горящие любопытством, и ярко-красные короткие волосы, который торчали, словно антенки. Рассказы Ивана о зигзагах московской моды она восприняла с чрезмерным энтузиазмом.
— В начале июля, — вкрадчиво оповестило радио, — в столице ожидается новый температурный рекорд, до сорока в тени. Из-за длительной засухи, как предупреждают синоптики, в области вероятны торфяные пожары…
Внедорожник вырулил на шоссе. Навстречу, завывая и сверкая мигалками, пронеслась полицейская легковушка. Катя проводила её восхищённым взглядом.
— С документами всё понятно? — спросил посредник.
— Да, — кивнула она и заглянула в сумочку. — Паспорт, ИНН, аттестат. А, ну ещё и СНИЛС, который зелёненький.
— Они реально чистые, Свен Аскольдович? — поинтересовался Иван.
— Всё оформлено совершенно официально. Я денег зря не беру.
— Знаю. Это я так, для поддержания разговора. Ты, Катюха, только не ляпни ничего лишнего, когда на работу пойдёшь устраиваться.
— Даже если и ляпну — пофиг, — заявила газетчица. — Я провинциальная лохушка, мне можно. Пробьёмся как-нибудь, шеф.
— Да, блин, с такой энергией ты через пару лет в каждом утюге будешь, не говоря уж о телевизорах.
Услышав этот прогноз, посредник тяжко вздохнул, покосился на Катю в зеркале, но от комментариев воздержался. Прибавил скорость и аккуратно обошёл запылённую, неимоверно длинную фуру. Впереди над деревьями показались утёсы многоэтажек.
Иван почувствовал, как комок подступает к горлу.
Три месяца с небольшим продлилась командировка в соседний мир. Это если смотреть по календарю. А по ощущениям — годы, целая жизнь прошла. Весной он ехал туда, ожидая чего-то невероятного. И городок, где выходит «Вестник», честно дал ему всё: почётную и значимую работу, новых друзей, подруг, отлаженный быт, а в качестве бонуса — возможность любоваться дирижаблями над обрывом.
И даже магия там была.
Тихая Русь оказалась ожившей сказкой.
Но есть проблема — в сказке трудно продержаться тому, кто вырос в реальном мире. Особенно цинику и зануде.
Впрочем, и в обратную сторону, из сказочного мира в реальность — тоже путешествие не из лёгких. Посмотрим, что у Катьки получится. Сама напросилась, никто её пинками не гнал…
Подмосковный город принял машину, втянул в себя. Замелькали пёстрые вывески — кафе, супермаркеты, салоны мобильной связи. Солнце умножало себя в витринах и в окнах, пласталось по капотам автомобилей.