В тот момент, когда я посмотрел на близкие створки лифта, его двери мягко подались вперед, и со скрежетом стал видел длинный коготь чужого, оставляющей борозду на полу коридора. Не дожидаясь появления массы чужих, поднимающейся в шахте, мы с Ричи снова помчались по коридору, продвигаясь к другому лифту. Словно бегуны на дистанции с трамплинами, перепрыгивали искореженные створки гермодверей - проплавленные кислотой и изрезанные когтями и жвалами чужих.
Приближаясь к лифту, по табло понял, что кабина находится на семнадцатом уровне станции в заблокированном состоянии. Нам нужно было на минус третий, где на четвертой взлетной палубе стоял Барсик. На бегу я крикнул Ричи приказ не отставать, и стремительно вошел в шахту без оглядки на створки двери.
Замелькали гладкие серо-стальные стены – при этом на схематической проекции дополненной реальности за ними я видел, как мы пролетали мимо уровней станции. Семнадцатый, шестнадцатый… Оказавшись на первом, активировал портативный антиграв – и полет сразу замедлился. Ричи чуть опоздал – дернувшись в полете, он остановился практически как вкопанный. Я же, чуть изменив направление падения, прилип к стене, тормозя и высекая искры ребром подошвы. Проскользив по стене до нужного уровня, оттолкнулся и выбил створки, появляясь на взлетной палубе.
Здесь царил форменный ад; стены изрешетили рваные дыры, перекрытия исходили струями пара систем кондиционирования и жизнеобеспечения, везде лежали клочья тел – как имперских солдат в форме планетарной обороны, так и изуродованные попаданиями людей чужие. Палуба разгерметизировалась, но искусственная гравитация по-прежнему не была деактивирована – и в пределах станции все предметы помнили, где верх, а где низ. При этом в широких прорехах стен уже можно было видеть, как в пустоте парили тела и обломки обшивки.
Перескочив через оторванную голову чужого с перекошенными жвалами, на которых виднелись обрывки униформы, я побежал к нашему челноку. Лишь оглянулся коротко, убедившись, что Ричи выбрался из шахты и следовал за мной. Петляя между обломками транспортных челноков и гражданских курьеров, мы бежали к нашему ангару, у ворот которого расположились тесной группой пять дроидов – которых подлатали после бойни в резиденции Мелани техники Могильного.
Вооруженные легкими штурмовыми винтовками, положенными по стандартному снаряжению для десантного челнока космодесанта, дроиды успешно держали оборону - модифицированные винтовки «Коготь» не обладали достаточной пробивной силой, чтобы повредить силовой контур станции, поэтому тактическая сеть вполне позволяла вести из них огонь. Чем дроиды и воспользовались, выдав весьма неплохой результат – перед ангаром возвышалась целая баррикада из артроподов, смятых выстрелами. Черная тягучая кровь чужих, словно мазут, растекалась по полу, пачкая наши подошвы.
Заметив поодаль лежащее тело, я чуть изменил направление бега и, упав на одно колено, достал из-под разорванного тела бойца планетарной обороны похожую винтовку. И кинул ее Ричи – почти сразу подбирая вторую. Винтовка засветилась, тихонько загудел зуммер – в полоске визора появились сведения об уровне батарей и количестве зарядов. Вдруг вся палуба вновь осветилась красным сиянием, на этот раз аварийным, и раздался пронзительный звук горна.
Судя по всему, «Антега» была для Империи потеряна – и задействованный только что протокол экстренной эвакуации подразумевал необходимость всем септиколийским подданным покинуть станцию как можно скорее. И это означало, что сняты все ограничения на применение любых видов оружия – бросил я взгляд на винтовку в руках. Найденную тогда, когда необходимость в ней уже отпала. Короткий и резкий удар в выступ перед прикладом, и оружие сложилось в транспортировочное положение, уменьшившись практически вдвое, став похожим на небольшой полуовальный металлический брусок.
Сложенный «Коготь» я пристроил в магнитное крепление на правом бедре и потянул и-за спины привычную штурмовую винтовку – с помощью которой можно двигать горы и свергать правительства в отсталых мирах. Остановившись за спинами своих дроидов, я перестал фокусироваться на реальном мире, сосредоточив внимание на дополненной реальности визора и, переключившись в режим стрельбы по три патрона, начал стрелять по всем тварям, находившимся рядом с обитателями станции.
Ричи устроился рядом со своей массивной снайперской винтовкой – выстрелы из нее были много мощнее, чем мои короткие очереди. Некоторое время мы с кавианцем просто отстреливали тварей, давая время и возможность ближайшим к нам имперцам эвакуироваться. Лишь после того, как доступные цели – подсвеченные алым, опасно близкие к силуэтам живых имперцев – пропали, я дал команду, и мы вместе с дроидами споро бросились к распахнутому люку челнока.
Дроиды очень быстро расположились по стенам, приняв позу эмбриона в походном положении, мы же с Ричи бросились в рубку. Индекс умения у меня был выше, поэтому я приземлился в кресло пилота, а Ричи занял соседнее кресло – одно из двух мест для специалистов по вооружению.
Прозрачного колпака у кабины не было – челнок напоминал глухой, продолговатый и приплюснутый металлический сундук с выступающими дюзами маневровых двигателей спереди и сзади, а также горбом привода гравидрайва на корме. Изображение окружающего пространства появилось передо мной на проекции экранов – и сразу у меня появилось сразу несколько вариантов дальнейших действий.
Приоритетной – до сих пор – была задача прибыть в ближайшее армейское подразделение с целью отправки моего взвода во Внутренние миры. Пунктом назначения значилась находящаяся недалеко планета Каргат, а именно расположение 57 легкодрагунского полка в столице. Но, кроме этого, была возможность выполнения побочного задания по спасению жизней имперских граждан – которых, судя по синим отсветам на проекции, на станции оставалось еще немало.
Когда принимал к выполнению задачу о спасении граждан Империи, Ричи выдал странный негромкий стон – словно я совершил что-то по-настоящему ужасное. Мельком оглянувшись на своего взводного снайпера, я увидел, что и Ричи смотрит на меня – причем не отрываясь. Забрало его шлема было опущено, но в полоске визора были заметны два ярких огонька глаз кавианца.
Глава 6. Ричи. Станция «Антега»
Рядовой космодесанта, штурмовик-бес Кьерц Ричи временно занимал – за неимением других бойцов в подразделении, должность заместителя командира взвода. Именно поэтому ему был ограниченно-доступен командный интерфейс – и рядовой видел, что в приоритете у Стэна стоит задача покинуть станцию с целью прибытия в ближайшее армейское подразделение септиколийской армии для дальнейшей отправки взвода во Внутренние миры.
В тот момент, когда энсин принял к исполнению миссию по спасению выживших на станции, Ричи вцепился в рычаги управления огневым комплексом, пытаясь обуздать противную дрожь в мышцах. Кавианцем овладел вернувшийся застарелый, самый настоящий панический испуг, окутав его словно липкой патиной, лишая силы и воли к действиям. Открыв рот в беззвучном возгласе, рядовой смотрел на энсина, не понимая что происходит – не будучи готовым полностью не просто принять, но и осознать происходящее.
Ричи вырос на орбитальной промышленной станции «Миттерберг» в свободном пределе Фронтира, контролируемым торговцами Батарнской Терции. Свободный предел Фронтира – это территории, где не действуют общегалактические законы и конвенции. И всю сознательную жизнь, сколько Ричи помнил себя, с ним был страх смерти и глухая, безнадежная тоска безысходности. Кроме этого, он был первенцем, необычайно болезненным ребенком – у кавианцев на генетическом уровне эволюционным развитием был заложен алгоритм, что именно первые дети рождались самыми слабыми, в большинстве случаев сразу умирая. В системах Кави практиковалось избавление от выживших первенцев, так называемых тестовых детей – но была и небольшая группа консерваторов, их растивших – если это позволяло обеспечение семьи. Но о том, действительно ли его родители консерваторы, Ричи не знал. Он находился среди пассажиров уничтоженного корабля колонистов из системы Мергаса, и его спасательная капсула была подобрана патрулем дальней разведки конфедератов лишь через несколько лет после нападения пиратов. Первое его осознанное воспоминание приходилось на восемь стандартных лет – когда его вывели из анабиоза, в котором он провел больше трех лет после атаки рейдера. Ричи не помнил, как и кто погрузил его в спасательную капсулу – стандартная процедура которых при отсутствии ближайших перспектив спасения подразумевала включение аварийного передатчика и введение существа в гибернацию.
Оставивший подобранные с места давней трагедии спасательные капсулы и шлюпки на ближайшей орбитальной станции фрегат конфедератов убыл, а маленький кавианец остался ждать идентификации. И не дождался – его данных не было ни в одной из доступных баз Мергаса, Кавиа и Конфедерации – что подтверждало версию о том, что его родители были консерваторами, часто даже не регистрировавшими первенцев до достижения ими совершеннолетия.
Ричи остался на батарнской станции – и в условиях жесткого дефицита ресурсов – воздуха, воды и пищи, он стоял первым в очереди на открытую дверь в случае дефицита ресурсов жизнеобеспечения. В пустоту никому не нужный кавианец не вышел сразу только оттого, что промышленная станция находилась в зоне галактического соглашения о свободной торговле, по одному из положений которого дети до двенадцати лет располагали иммунитетом к свободному правосудию.
Так, едва покинув объятия смерти, маленький кавианец вновь увидел рядом с собой ее тень. И словно насмешка судьбы, рядом с ним горел яркий свет жизни – работая за вирт и еду в обслуге ресторана для внутреннего круга управленцев, видя рядом с собой других обитателей, Ричи завидовал их свободе. Завидовал и ненавидел их легкость общения, беззаботность, здоровые тела и незнание тягости ощущений жажды и кислородного голодания.
Никто из лощеных мужчин и женщин, принадлежащих к торговой касте батарнов никогда не испытывал, какого это - жить с мыслью о том, что надо сражаться со своим телом – искусственно ограничивая каждый глоток воздуха и воды, настраивая дыхательный рефлекс на минимум. Этим веселым и жизнерадостным людям не приходилось дорожить каждой каплей влаги и брикетом безвкусной питательной пасты. Они не знали, как для того чтобы выжить, необходимо планировать наперед не только каждый шаг, но и каждый вздох, рассчитывая лишь на минимальный паек положенный защищенному законом свободной торговли, но никому не нужному существу. Паек, рассчитанный лишь на то, чтобы продлить существование – поддерживая минимальный уровень жизни. Несколько первых, самых страшных лет на станции единственное, что принадлежало Ричи – отходы жизнедеятельности его организма, сдаваемые в биоприемник.