— Ой, чулочки… какая прелесть!.. а как они держатся?
Я с готовностью объяснил, что никакого пояса не нужно, резинка прекрасно держит чулок на ноге и в доказательство предложил примерить.
Аля дернулась, было, но потом взяла себя в руки и вновь приобрела деловой вид.
— Беру все. По пятерке за штуку, могу сразу деньги отдать. Если дороже, придется подождать.
Я прикинул коэффициент — выходило где-то пятнадцать — нормально, и кивнул.
— Заметано!
Она бросила пакет на заднее сидение и, достав кошелек, отсчитала десять четвертных и пять червонцев. Как я успел заметить, в кошельке осталось, как минимум, еще столько же. Интересно, какая у нее зарплата, рублей сто пятьдесят?
— Есть хочется, сил нет! — пожаловалась девушка, убирая кошелек в сумку. — Утром проспала, и позавтракать не успела, в моем организме образовалась углеводная дыра.
— Я когда к тебе шел, в квартале отсюда столовку видел. Может туда?
Она сморщила носик.
— Мне там от одного запаха плохо станет, даже есть не надо. И за этим еще полчаса в очереди стоять?
Машина мягко тронулась.
— И куда мы? — поинтересовался я.
— Есть одно место, — туманно отвечала девушка. Она уверенно лавировала в узких проездах между домами, и я просто позволил себя везти. Никакого плана у меня не было, а была лишь одна, ни на чем не основанная уверенность в себе.
Мы выкатили на Проспект и помчались в сторону вокзала. Альбина вела машину спокойно, без суетливости, соблюдая все правила дорожного движения.
— Хорошо рулишь! — похвалил я. — Давно водишь?
— Второй год. Помню, первый раз как за руль села: боже думаю, сколько вокруг всего лишнего. И руль тебе и рычажки отовсюду торчат и педалей целых три. Это ж три руки и три ноги надо чтоб всем управлять. А потом ничего, привыкла.
— Наверное, ты прирожденная гонщица, — грубо польстил я.
Она скосила глаза, не придуриваюсь ли, но синий взгляд отразился от моего непроницаемо честного лица.
Мне нравилось ехать с ней рядом, поглядывая на точеный профиль, на обнаженные руки, сжимающие тугой руль, на краешек бедра, выглядывающий из-под слегка разошедшегося платья.
— Ты на мне дырку проглядишь, — усмехнулась Аля. — в кино что ли?
— Точно в кино! — вдохновился я. — А ты звезда французского синематографа! Так бы ехал и ехал, сутки, другие, третьи.
— А мы уже приехали, — парировала она и лихо подрулила к обочине перед… рестораном «Лесная сказка».
Опаньки. Я покрутил головой, ища в округе какие-нибудь более скромные заведения общественного питания, но девушка уже заглушила мотор и выскользнула из салона.
— Чего сидишь, как сосватанный? Пошли скорей. Цигель-цигель, Ай-лю-лю!
Путь в ресторан преграждала привычная табличка «Спецобслуживание», но завидев Альбину, к дверям уже несся непривычно бодрый швейцар, улыбаясь траченным жизнью лицом.
— Добро пожаловать, Альбина Львовна! Проходите молодой человек!
— Как здоровье, Борис Маркович? — поинтересовалась девушка мимоходом.
— Вашими молитвами Альбиночка Львовна, — лебезил нам в спину старик, — пыхчу помаленьку.
Надо ли говорить, что я был несколько удивлен подобной обходительностью прожженного ресторанного цербера, но чудеса и не думали заканчиваться. Войдя в зал, девушка уверенно направилась к столу у окна, за который мы и уселись, не обращая внимания на табличку «столик заказан». К нам тут же подскочила официантка и вместо того, чтобы отругать за самоуправство, окружила вниманием и заботой.
— Леночка, — сказала ей Аля, — принеси нам что-нибудь по-быстрому, а то у меня обеденный перерыв скоро заканчивается.
Официантка убежала, радостно улыбаясь.
По дневному времени, зал был полупуст, лишь обедало несколько проживавших в гостинице командировочных.
— Стесняюсь спросить, — сказал я, — чего это они так суетятся? Ты знаешь заклинание, превращающее работников советского общепита в ангелов?
— Нет, — отвечала Альбина, откинувшись на стуле и нетерпеливо покачивая ножкой, — просто мой папа, директор «Золотой долины».
Я тоже откинулся на спинку стула и тоже положил ногу на ногу.
Все чудесней и интереснее. Вот значит, что имел ввиду Генка, когда говорил о птичке высокого полета.
Безусловно, директор самого крутого в городе отеля относится к элите, как и его принцесса дочь. Интересно, почему она согласилась со мной пообедать? Понравился что ли? Непохоже. Видно, что девушка серьезная, к тому же старше меня на несколько лет. Полный кошелек денег, машина, наверняка и жилплощадь имеется.
Невеста завидная — с приданным. Мало того, что красавица, так еще и папаша капитан гостинично-торговой мафии. Наверняка и соответствующие женихи вокруг увиваются. На кой черт ей приблудный пацан? Охотница за приключениями или просто рассматривает меня как дополнительный канал поставки импортного шмотья?
«Вероятность продолжения знакомства с объектом, примерно, сорок процентов, — влез давно молчавший ИКР, — для повышения вероятности, целесообразно включить контроль параметров объекта».
В общем, не знаю, зачем я ей, но она для меня просто подарок судьбы и так просто из своих шаловливых ручонок я крутую девочку не выпущу.
Включай!
Фигура девушки тут же расцветилась контрольными точками: глаза, губы, шейная артерия, грудь, кисти рук. От них тянулись стрелочки к циферкам частоты пульса, дыхания, давления. Сбоку поползла амплитуда голоса, под ней характеристика эмоционального состояния. Впечатляющее зрелище, конечно зрелище, но ведь у нас свидание, а не допрос вражеского разведчика. «Убери картинку, отвлекает. Сообщай словами, типа: „тепло — холодно“».
— Чего молчишь, Незнайка? — возмутилась Альбина. — Не видишь, дама заскучала? Давай, удиви меня чем-нибудь.
— Я — Бэтмен, — буркнул я.
— Чего-о?
— Удивилась?
— Пока нет. А кто это?
— Человек — летучая мышь. У меня есть шапочка с резиновыми ушами, черный плащ, летающий автомобиль и я борюсь со злом в виде говорящего пингвина.
Она глянула своим синим рентгеном на меня и одновременно сквозь меня. Интересное, я вам скажу, ощущение.
— А ты случайно не трепло?
— Ни в коем случае! И вот тому подтверждение, — я достал из сумки солнцезащитные очки в подарочной упаковке. — Обещал, получите.
— Это мне?
Я игнорировал этот извечный женский вопрос — бессмысленный и беспощадный. Но Аля и не ждала ответа, торопливо, но аккуратно раскрепляя красочную картонку. Раскрепив, восхищенно покрутила пластмассово-стеклянное чудо в тонких пальцах, затем нацепила очки на нос и, достав зеркальце, стала разглядывая себя с разных сторон, смешно при этом оттопыривая губки.
— Как вам идет, Альбина Львовна! — искренне воскликнула принесшая нам солянку Леночка. — Тоже такие хочу!
— Обойдешься, — буркнула Аля и повернулась ко мне. — Сколько?
— Просто кинозвезда! — важно подтвердил я.
— Цену набиваешь?
— Обижаете, мадмуазель! — возмутился я. — Примите в дар, так сказать, от чистого сердца! В знак моего восхищения вашей красотой и все такое прочее…
Она глянула на меня с некоторым удивлением, но ломаться не стала, а просто сложила очки и убрала в сумочку.
ИКР тут же сообщил о повышении моих шансов до шестидесяти процентов.
Весь недолгий обед я развивал инициативу по продолжению знакомства, шутил и хохмил, следя за ее эмоциями, чтоб не переборщить и не перешагнуть ту линию, за которой бодрый не по делу собеседник начинает надоедать.
Скажу честно, без помощи умной машины, ухаживание, скорей всего закончилось бы там, где и началось. Видимая реакция Альбины на мой треп была нулевой. Там, где другая бы уже скисла от смеха, эта «царевна Несмеяна» помалкивала и разглядывала меня взглядом орнитолога, обнаружившего новый вид говорящего скворца, то есть с интересом, но каким-то натуралистическим. Если б не ИКР, зорко отслеживающий невидимые глазу реакции контрагента, я бы давно сдулся и потерял волю к победе.
— А ты забавный, — наконец, сказала она, отставляя чашку с недопитым кофе, и непонятно было, то ли это комплимент, то ли констатация факта. Зато понятно, что обед закончен.
— Счет, пожалуйста! — окликнул я официантку и удостоился недоуменного ответного взгляда.
— Какой еще счет? — сказала Альбина, поднимаясь из-за стола, — пошли уже.
Мы вышли из ресторана. Девушка села в машину, меня с собой не позвала, и я понял, что настало время дежурного вопроса.
— А что ты делаешь сегодня вечером?
— Сегодня вечером, я иду на балет.
— Куда? — мне показалось, что я ослышался.
— На балет, — подтвердила она насмешливым тоном, — думал, баба-торгашка только о шмотках может думать? А у нас Кировский театр на гастролях, ты не знал?
Бормоча, что-то вроде, знал, конечно, только забыл и сами-то мы не местные, ну раз так, тогда я позвоню как-нибудь, и стал потихоньку отступать от машины, как вдруг она спросила:
— Хочешь пойти со мной?
— Хочу! — без раздумий согласился я.
— Даже не спрашиваешь, что идет?
— С тобой на что угодно! Хоть на «Ивана Сусанина».
— Забавный, — повторила она. — Тогда в шесть тридцать возле главного входа.
Очень интересная вырисовывалась ситуация: жизнь моя умножилась на два. Я проводил день в прошлом, потом возвращался в настоящее, ночевал, и еще раз проживал тот же самый день. От этого образовалась куча свободного времени, и я не знал, куда ее деть.
Вот и сейчас надо было чем-то занять четыре с половиной часа, и я решил зайти в гости к Генке.
Дверь, как всегда, открыла бабушка. Выяснилось, что оглоед прошлялся где-то всю ночь, явился под утро, до сих пор дрыхнет, и нет на него ни дна, ни покрышки. Тут и Генка выполз из своей комнаты — хмурый, заросший и с похмелья. На лбу запеклась кровью свежая ссадина. Сразу напал на меня с упреками: куда, мол, я вчера запропастился? Они, дескать, все гаражи облазили, обыскали и так по-свински друзья не поступают!