Схарло оказался довольно приятным и респектабельным районом. Двух— и трёхэтажные дома, конторы, магазины, уличные лавки. Вот только на многих зданиях тут и там я замечал шестиконечные звёзды и орнаменты в виде подсвечников. Удивительно было видеть еврейский квартал здесь, на островах, и, тем более, в этом времени, но сомнений быть не могло, это именно он.
Внутри шевельнулось неприятное воспоминание о том, как уходит под воду месье Леви, но я постарался его отогнать и забыть. Здесь, на Кюрасао, могли быть его родственники или деловые партнёры, но шанс повстречать их стремился к нулю, особенно, если соблюдать необходимую осторожность.
— Вон там, минхер Круз, к нему обратиться можете, — советовал лодочник, пока мы плыли вдоль берега. — Или, вон, лавка минхера Коэна, хоть он и жаден изрядно, но вопросов задавать не будет.
— Давай к берегу, а там мы уже решим, — сказал я.
Я расплатился за услуги и мы сошли на берег. Сперва я хотел нанять его на весь день, шлюпки-то у нас всё равно не было, но потом подумал, что проще будет купить новую шлюпку, всё равно она была нужна.
Договариваться насчёт выгодной сделки я решил в первую очередь с минхером Крузом. Во многом из-за фамилии, но в первую очередь из-за рекомендации лодочника. Да и лавка у него с виду была несколько богаче, чем у остальных, а исключительно честными методами так не выйдет, значит, минхер Круз сможет легко закрыть глаза на сомнительное происхождение золота и прочего груза.
Так что вместе с Якобом мы вошли в просторную светлую контору, в которой несколько клерков вяло переписывали какие-то бухгалтерские книги, время от времени перекидываясь ничего не значащими фразами.
— Добрый день, — поздоровался я, снимая шляпу. — Меня зовут капитан Бонапарт, я хотел бы поговорить с минхером Крузом.
Якоб покосился на меня, но перевёл всё точь-в-точь, как я сказал. Раскрывать настоящее имя я не спешил, чувствуя, что слава пирата и головореза здесь явно ни к чему.
Клерки так же вяло переглянулись, явно не желая общаться, но в итоге один всё же поднял на меня взгляд.
— Минхер Круз не принимает. Он занят, — произнёс он.
— Настолько занят, что откажется от сделки на миллион песо? — скривился я.
Клерки переглянулись снова.
— Ждите здесь, минхер, — произнёс один из них, поднялся и пошёл куда-то вверх по лестнице.
Я кивнул и принялся разглядывать обстановку конторы, весьма и весьма представительную. Похоже, у месье Круза явно хватит наличности, чтобы оплатить всё. Вскоре клерк спустился вниз.
— Прошу за мной, — сказал он на французском, так что Якоба пришлось оставить внизу.
Минхер Круз оказался едва ли не карикатурным евреем, весь в чёрном, с длинными чёрными волосами и бородой, крючковатым носом и проницательным взглядом. Клерк представил меня, откланялся и оставил нас наедине в небольшом кабинете.
— Миллион песо? — фыркнул торговец, тоже на французском. — Или вы решили просто произвести впечатление?
— А к вам часто приходят заключать сделки на подобные суммы? — спросил я, машинально отмечая, что мне в голову тут же приходят схемы, как его половчее ограбить. Если для него миллион песо и в самом деле какая-то мелочь, сам Бог велел попытаться его разуть.
— Нет, — произнёс Круз. — Вот мне и стало интересно, у кого хватает наглости заявлять о подобных суммах во всеуслышание. Никогда не слыхал о вас, капитан Бонапарт.
— Я не ищу славы, минхер Круз, я ищу выгодной сделки. У меня есть некоторое количество золотых безделушек и прочих ценностей, которые я хотел бы продать без лишней огласки, — заявил я.
— Некоторое количество? — хмыкнул еврей.
— Скажем, около тысячи фунтов, — приблизительно назвал я, укоряя себя за то, что так и не удосужился взвесить или посчитать добычу.
Еврей застыл, ухватив себя за бороду.
— Думаю, мы сумеем договориться, — выдавил он.
Глава 49
Торговались долго, всё-таки речь шла о фантастических суммах. Насчёт миллиона песо я, конечно, несколько погорячился, но сумма уверенно приближалась к нему. Можно было выбить с минхера Круза ещё больше, но наглеть чересчур сильно я не стал, всё-таки сделка оказывалась выгодной для нас обоих, а не только для него. Даже с учётом того, что Круз предложил цену гораздо ниже рыночной.
Частично даже пришлось согласиться на бартер, закупив у него припасы и порох, потому что еврей заявил, что не располагает такой суммой наличных, но в итоге мы всё-таки пришли к соглашению, хоть и не сразу. Более того, мне пришлось даже возвращаться на корабль, уносить всю добычу в контору Круза и торговаться уже более предметно. Еврей бился как лев, отчаянно торгуясь за каждый грош выгоды, но и я не желал уступать.
В итоге мы всё же договорились, и оба даже остались довольны сделкой. Круз отправился занимать деньги у друзей и соседей, а я отправил Якоба за помощью. Вдвоём всю наличность мы попросту не утащим, да и охрана не помешает. Я всё ждал подвоха, но вскоре Круз вернулся с недостающей суммой и мы принялись считать, едва ли не так же долго, как и торговались. Утомительно. Настолько, что я бы лучше ещё раз повторил свой заплыв.
Но, когда всё закончилось и мы, довольные сделкой, пожали друг другу руки, я наконец осознал, что мы теперь по-настоящему богаты.
— Отметим? — осклабился Шон, когда мы, нагруженные, как ишаки, вышли из конторы минхера Круза.
— Нет. Сначала всё унесём на корабль и поделим, — отрезал я.
— Резонно, — вздохнул ирландец. — За раз даже столько и не пропить.
Вереница пиратов под вооружённой охраной брела к гавани, а я всё ожидал подвоха. Лично я бы просто так не отпустил никого и обязательно попытался бы вернуть свои денежки, но еврей, кажется, оказался приличным человеком. На берегу я просто купил у местного лодочника его корыто, мы загрузились в него и поплыли к бригантине. Пока всё шло гладко.
— Никто не возражает, если золотишко я пока закрою на ключ? — спросил я у команды, когда мы поднялись на борт.
Хоть все и знали, что воровство строго каралось, предосторожность не помешает. Крышу может снести любому. И делить ещё рано, чтобы исключить саму возможность конфликтов.
— Нет, кэп, — ответили флибустьеры, и я закрыл всё золото в пассажирской каюте.
— А теперь отметим? — спросил Шон.
— На Тортуге отметим, — отрезал я. — Дома.
Все разом приуныли, и я всё же немного сжалился.
— Но двойную порцию рома сегодня заслужили все, — добавил я. — Всё готово? Отчаливаем отсюда поскорее.
— Опять ты кого-то обжулил? — хмыкнул боцман.
— Не совсем, — ухмыльнулся я. — Просто мне тут не нравится.
Мы хоть и французские корсары, но местные власти запросто могут испортить нам жизнь, особенно если минхер Круз вдруг решит заявить о том, что мы его, например, ограбили. Местный форт надёжно перекрывал вход и выход из гавани, так что лучше бы нам поспешить и убраться отсюда.
Так что мы подняли якорь, поставили стаксель и аккуратно вышли в открытое море, после чего подняли остальные паруса и взяли курс прямо на север. До Тортуги ещё плыть и плыть, и мне очень хотелось добраться туда без приключений. Только когда побитые ветром скалы Кюрасао скрылись за туманом, я смог вздохнуть спокойно. Никакого преследования не было, но я всё равно приказал глядеть в оба и докладывать о каждом увиденном парусе.
Встревать в какие-либо стычки, когда у нас на борту лежит годовой бюджет какого-нибудь Сомали, я считал опасным, вредным и глупым. Так что даже если на пути нам попадётся какой-нибудь беззащитный пинасс, который задерёт лапки кверху, едва завидев наш парус, я не буду его атаковать. Всех денег не заработаешь, а потерять уже награбленное золото можно в один момент.
Поэтому мы на всех парусах шли в сторону Испаньолы, вернее, к проливу Мона, между Испаньолой и Пуэрто-Рико, старательно избегая ненужных встреч. Команда изнемогала от предвкушения грандиозной попойки и крестового похода по всем кабакам и борделям Бастера, а я мучительно раздумывал, что делать с месье Бартоли. Никакой ясности не было. Я даже не знал, в курсе он про золото или нет, отправил ему Ладрон весточку или не отправил, за чей счёт была эта экспедиция на корвете, и что вообще он думал на этот счёт.
Даже было немного жаль, что корвет пришлось просто спалить вместе со всей его командой, я бы непременно задал Ладрону парочку вопросов. А теперь приходится гадать, поедая себя самого бесконечными сомнениями. Придётся, как обычно, действовать по обстоятельствам, а в таком деле это чревато.
На подходе к Испаньоле выяснилось, что пролив кишит испанскими кораблями, как бродячая собака — блохами, и я решил огибать Испаньолу с запада, растягивая наше путешествие ещё дольше. Поэтому мы повернули, ушли мористее и пошли вдоль берега, всё время держа остров в поле зрения. Главное было благополучно миновать Санто-Доминго и уйти ко французской стороне. Там уже можно будет не опасаться, хотя расслабляться в любом случае рано.
Горы Испаньолы на траверзе напоминали мне о тех временах, когда я копал землю на сахарной плантации, подыхая от жары, москитов и скудной жратвы. Теперь я сам мог купить хоть десять плантаций, но при одной только мысли о запахе тростника, полях и сельском хозяйстве меня начинало потряхивать. А парни наперебой делились планами и мыслями о том, как распорядятся внезапным богатством. Кто-то хотел вернуться в Старый Свет, кто-то планировал жениться и заняться собственным делом, несколько самых отчаянных решили приобрести свои собственные корабли и пиратствовать дальше. И, когда мы наконец-то обогнули мыс Даме-Марие и вышли в залив Гонаив, полностью безопасный для французских судов, то я решил наконец-то поделить добычу.
На палубу вынесли стол, мешки с золотом, я взял перо и чернила из каюты, уселся перед вожделеющей толпой и принялся заново пересчитывать деньги, записывая всё в гроссбух. Деньги любят счёт.
Первым делом, под недовольные возгласы команды, я выделил положенную губернатору долю, которая даже сама по себе могла посоперничать с неплохой добычей с какого-нибудь галеона.