– Ага! – воскликнула Беатрис, сразу повеселев при виде его. Вижу, что старый хрен не зря забрал мое добытое кровью и потом золотишко!
Потому как если джентльмен способный отличить платье от рваного мешка, надетого через голову стоит с таким выражением лица, то вещь стоящая!
Питер, скорее от неожиданности чем повинуясь этикету немедленно отвесил учтивейший поклон, и леди Бет тут же ответила реверансом, окончательно смутив штурмана.
На следующую ночь Питеру приснился странный сон. Нет – это был не тот непонятный кошмар с участием капитана Альфредо. И Беатрис тоже в нем не фигурировала – ни в каких видах. Хотя он увидел себя на палубе пиратского судна – но это было вполне обычный корабль – хотя и старый. Вернее не то чтобы старый – как раз наоборот – судя по всему недавней постройки – но это был флейт – какие стали редкостью еще при его отце.
И увиденное было таким ярким и живым – что нельзя было и подумать что это все происходит не на самом деле. Причем сам Питер видел все как бы глазами другого человека – того, неизвестного…
Он стоял на палубе корабля, сближавшегося с галеоном под голландским флагом. Видимо они застали его врасплох. Слева и справа от него стояли готовы к бою моряки – такие же пираты как Питер (или тот кем он был в этом сне). У его ног стояла небольшая пушка – и Блейк откуда-то знал что именно из нее предстоит ему стрелять.
На палубах голландца поднялась лихорадочная суматоха. Моряки, как муравьи из разворошенного муравейника, высыпали на верхнюю палубу и потрясая кулаками выкрикивали угрозы в сторону атакующего. Но судя по всему они были изрядно напуганы.
Пушки в портах галеона поворачивались, но обороняющимся было трудно стрелять во флейт из-за высокого кормового подзора голландца.
Нестройный залп разорвал сокращающееся пространство между кораблями, но большая часть ядер пролетела в ярдах в пятидесяти от флейта или просвистела над мачтами. Питер присел: порыв ветра сорвал шапку с его головы и унес куда-то. В парусе в шести футах над его головой появилась рваная дыра. Он смахнул с лица длинные волосы и посмотрел вниз, на галеон.
Внимание Питера привлек высокий мужчина в стальном шлеме с бородкой, собравший на полуюте мушкетеров и алебардщиков. На плече у него был вышитый золотом плащ и судя по всему это был начальник – капитан или командир корабельных солдат. Питер отметил как дымятся фитили в серпентах оружия у многих – хотя фитильные мушкеты исчезли из обихода уже давно.
По его приказу солдаты побежали на корму, таща маленькую пушку, почти такую же как у Питера. Как догадался Блейк – это было особое оружие, предназначенное для отражения абордажа. Малый вес и размеры фальконета позволяли наводить его прямо на палубу вражеского корабля – причем бить почти в упор – в сходящегося для последней схватки врага. Бывало такая вот пушчонка позволяла выиграть схватку когда уже оказывалась бессильна вся артиллерия большого галеона или прама.
Питер без команды повернул свой фальконет и сосед протянул ему фитиль… Питер несколько раз взмахнул им в воздухе чтобы раздуть тлеющий огонек.
Пространство между кораблями быстро сокращалось, и Питер прицелился по шканцам на которых уже собралась толпа моряков вооруженных кто чем. Голландский офицер с протазаном наперевес бежал первым, его ярко начищенный шлем блестел на солнце. Питер позволил ему подняться и ждал, когда начнут взбираться его люди.
Первый стрелок, споткнувшись, растянулся на палубе, выронив при этом мушкет. Остальные толпились за ним, не в состоянии продвигаться, пока первый не придет в себя и не встанет. Питер понял – сейчас наступил его шанс.
Приложив щеку к шероховатой бронзе фальконета он прицелился, глядя на сбившихся в кучу людей – нет, не людей – врагов. Даже не врагов а просто лишнее препятствие между ним и добычей. Затем поднес горящий шнур к запальнику – порох зашипел по змеиному, и Питер отпрянул от фальконета. Фальконет громко рявкнув, подпрыгнул, окутав все серым дымом дрянного пороха. Когда серое облако рассеялось, Питер увидел, что с дюжину стрелков упали, и еще столько же раненных лежат или сидят, заливая палубу кровью.
При виде этой картины у Питера невольно замерло сердце – ему случалось уже конечно убивать – но тут был не бой а работа мясника или палача – с той разницей что палач хоть может утешаться тем что приговоренный – злодей или вор.
Но другой человек– тот чьими глазами Питер все это видел лишь удовлетворено хмыкнул. Он свою работу сделал и сделал хорошо. Единственным своим выстрелом он уничтожил голландских мушкетеров, прежде чем те смогли остановить идущих на абордаж.
Питер – или кто-то еще – потянулся за пистолетом, но в это мгновение корабли столкнулись, и выстрел пришелся впустую.
Послышался резкий скрежещущий звук, бимсы трещали, от удара разлетелись окна в кормовой галерее галеона. Посмотрев вниз, Питер увидел на носу полуголого негра: черный гигант раскрутил над головой абордажный крюк, бросил его вперед, следом, разматываясь, потянулся трос.
Железный крюк заскользил по палубе юта, но темнокожий дернул его назад, и он прочно зацепился за ахтерштевень.
Негр схватил другой крюк и швырнул на корму галеона. Остальные набросили еще с десяток крюков. Через несколько мгновений корабли связала прочная паутина манильских канатов; их было слишком много, чтобы защитники могли их перерубить, хотя они и толпились у борта с топорами и саблями.
Корсар еще не использовал свои орудия – верно, капитан приберегал залп на случай крайней необходимости. Ядра не смогут причинить большой ущерб прочному корпусу корабля, да и серьезное повреждение приза не входит в интересы джентльменов удачи. Но теперь, когда корабли сцепились, момент настал.
– Пушкари! – появился из люка главный канонир – Питеру даже показалось что он знает как его зовут, взмахнул тесаком над головой, привлекая внимание.
Все стояли на местах, держа в руках дымящиеся шнуры, и смотрели на него.
– Огонь! – крикнул он и резко опустил саблю.
Пушки грянули единым адским хором. Их жерла почти прижимались к корме галеона, и позолоченная резьба разлетелась в облаке белых щепок и осколков стекла из разбитых окон.
Это был сигнал: приказ нельзя было расслышать в этом реве, жест разглядеть в густом дыму, окутавшем скрепленные корабли. Раздались воинственные крики, и экипаж корсара устремился на галеон.
Стоящий рядом с Питером низкорослый смуглый бородач презрительно расхохотался и пальнул в воздух, предварительно достав из-за пояса еще один пистолет. Корсары с диким ревом перли на абордаж. Грозно рявкнула четырехфунтовка на шкафуте и триумфальные крики атакующих смешались с воплями и стонами раненых и умирающих.
Выпущенная с близкого расстояния картечь производит страшное опустошение в рядах противника. Кровь льется рекой, повсюду изуродованные тела и оторванные конечности. Одно из ядер снесло часть квартердека, проделав рваную дыру в верхнем углу капитанской каюты Но это уже не могло помешать пиратам – они и Питер вместе с ними обнажив тесаки и шпаги, бросились на палубу, где развернулось ожесточенное сражение. Исход схватки казался предрешенным, но кто же будет заниматься подсчетом шансов в горячке боя?
Клубы порохового дыма окутывали палубы двух кораблей, и отбивать или наносить удар часто приходилось наугад, вслепую… Не имея возможности перезарядить пистолеты и мушкеты они отмахивались тесаками направо и налево. Питеру достался в противники здоровяк под семь футов роста, быть может похуже его владеющий искусством фехтования, но куда более сильный физически. Он шаг за шагом оттеснял его все дальше, и Питеру приходилось пятиться назад, прилагая неимоверные усилия, чтобы просто отражать его выпады. Вдобавок клинок у него был длиннее и намного тяжелее обычной шпаги какую держал в руках Питер. Очередной удар высек искры из его тесака и с такой силой обрушился на гарду, что Питер смог его удержать внезапно онемевшей рукой. Наблюдая как вращается клинок Питер вдруг поймал себя на мысли что не может сообразить – дерется ли он сам или просто смотрит как бы со стороны, чужими глазами на все происходящее.
Невзирая на панику на борту, голландец не сдавался, но моряки ворвались на кормовую галерею, как волки в стадо овец или клубок бешеных хорьков в курятник. Они вскарабкались на корму и перебирались через ахтерштевень, закрытые от пушкарей голландца клубами дыма. Другие пробегали по реям и прыгали на палубу.
Обороняющимся удалось сделать всего три или четыре выстрела, и голландские мушкетеры были сметены. Пираты без сопротивления поднимались на полуют галеона.
Голландский офицер попытался собрать своих отступающих людей, но те бежали спускались по трапам на полуют. За ними, чуть отставая, как стая голодных волков, учуявших оленя, бежали корсары. Но ситуация вновь изменилась – выбравшиеся из трюма голландские мушкетеры дали залп с близкого расстояния и с обнаженными саблями ринулись на морских разбойников. А капитан с несколькими офицерами восстановил порядок, и зуботычинами и бранью развернул оробевших матросов и те вступили в схватку.
Палуба галеона была заполнена сражающимися.
Теперь во главе абордажников бился боцман пиратского корабля.
Вращая тяжелую арабскую саблю легко как тростинку, он буквально косил врагов. Первому же вставшему на его пути человеку он отрубил голову, а в это время из облака дыма, крича, как дьяволы, и размахивая саблями, показались остальные матросы. – Сдавайтесь, придурки, иначе я перебью всех! – завопил здоровяк. – Спасайте свои шкуры! Бросайте оружие!
Пираты набросились на уцелевших и изрубили их, работая саблями, так что кровь окрасила их руки по локоть и запятнала ухмыляющиеся лица.
Позади прогремел голос капитана.
– Хватит! Нам нужны люди, чтобы управлять «Нетопырем»! Сохраните мне десяток, проклятые головорезы!
Впрочем – даже слова капитана не остановили убийц. Когда бойня закончилась, в живых оставалось девять матросов. Связанные по рукам и нога