– Как видите, я сдержал слово, – произнес палач, обращаясь к своим новым знакомцам, когда те, распрощавшись с товарищами, спрыгнули на землю, а вельбот повернул к кораблю. – Что ж, идем?
Каменная Башка ответил земляку крепким рукопожатием.
Они направились вдоль берега к устью, где палача должна была ожидать шлюпка.
И точно: минут через двадцать троица обнаружила возле утеса это суденышко, возвещавшее о своем присутствии светом небольшого сигнального фонаря. В шлюпке сидели восемь солдат с мушкетами, полдюжины гребцов и офицер.
– Кто идет? – окликнул их этот последний, а солдаты вскинули мушкеты.
– Бостонский палач с подручными, – отозвался бывший каторжник.
– Садитесь.
Пока рыжебородый и корсары усаживались в шлюпку, офицер, державший в одной руке фонарь, а в другой – пистолет, пристально их разглядывал.
– А ну, покажите, что у вас под плащами! – приказал он.
Все трое послушно распахнули полы плащей.
– Вроде ничего подозрительного. Ладно. Садитесь на корме, и чтоб ни слова!
– Боитесь разбудить пеликанов? – не удержался Каменная Башка.
– Кто такой?
– Первый помощник палача. Если будет нужда, вас я и сам могу вздернуть, без подручных.
– Молчать! – взорвался англичанин. – Я не собираюсь угодить в плен к мятежникам из-за твоей болтовни. Этот проклятый корвет одним выстрелом может разнести шлюпку в щепки.
– Какой там! – отозвался Каменная Башка. – На корвете, должно быть, все спят без задних ног.
Шестеро гребцов приналегли на весла, и вскоре устье реки Мистик осталось далеко позади. К счастью для англичан, орудия «Громовержца» молчали. В отдалении мерцали сигнальные огни английских кораблей, в большинстве своем старых и плохо вооруженных. Лишь фрегаты могли сравниться с пиратским корветом.
Спустя час с лишним шлюпка подошла к берегам острова Джеймс, на мысу которого стоял форт Джонсон, чьи орудия наносили серьезный урон укреплениям Чарльзтауна.
Прислушавшись к мнению полковника Молтри, пользовавшегося немалым уважением среди повстанцев, командиры ополченцев решили захватить и разрушить форт. В их распоряжении находилось около трех тысяч солдат, три-четыре сотни лазутчиков, пятьдесят орудий разного калибра, а также несколько крупных баркасов.
Возглавив отряд отважных разведчиков, полковник Молтри совершил несколько вылазок на остров, заставив английские корабли отойти подальше в море, а гарнизон – поспешно запереться в стенах форта, но полковник не осмелился атаковать грозную крепость. Нечего удивляться, что американские военачальники находились в замешательстве.
– Мы на месте? – спросил Каменная Башка.
– На месте, – кивнул палач.
Офицер заменил в сигнальном фонаре красное стекло на синее, выбрался из шлюпки на берег и нетерпеливо прикрикнул на бретонцев:
– Вылезайте!
– Стоит ли так кипятиться, мой любезный господин? – откликнулся боцман. – Мы не моряки, нам приходится под ноги смотреть. Так что извольте подать мне руку.
– Подать руку палачу? Никогда! – воскликнул англичанин. – Этак живо накличешь на себя беду.
– Это почему же? Напротив, наши веревки приносят удачу. Могу уступить одну по сходной цене.
– Уж точно не мне, – поморщился офицер. – Давайте сходите, пока волны не захлестнули шлюпку. Вода прибывает.
Малыш Флокко первым спрыгнул на песок. Бостонский палач проворно последовал за ним. Однако Каменная Башка, изображая неуклюжесть, пошатнулся и ухватил офицера за плечо, словно боялся упасть.
– Ты что, нарочно?
Англичанин так резко освободился от хватки бретонца, что лодку качнуло и насмешник едва не очутился в воде.
– Ты до меня дотронулся! – негодовал офицер.
– А вы предпочли бы, чтобы я нос себе сломал? – с наигранным простодушием спросил Каменная Башка.
– Ты навлек на меня беду!
– Можно подумать, будто мы, палачи, слеплены из другого теста, чем вы!
– Ступайте уже! Я не желаю больше торчать здесь из-за вас! – не унимался офицер.
– Так посветите нам. Я очень волнуюсь за свой нос.
Следуя за офицером, бретонцы вскоре оказались у мостика, перекинутого через ров перед земляной насыпью, охраняемой двумя орудийными расчетами при пушках. Позади вала высился частокол с воротами, которые сторожили мушкетеры. Офицер обменялся парой слов с караулом, и мушкетеры расступились, пропуская бостонского палача и его «подручных» внутрь форта.
– Господа из Бостона! – отрекомендовал их сопровождающий, когда они предстали перед начальником форта.
Сидевший за столом комендант внимательно оглядел бретонцев:
– Кто из вас палач?
– Я, – шагнул вперед бывший каторжник.
– У вас есть бумаги от генерала Хау?
– Вот они, господин комендант.
Комендант брезгливо принял скрепленные сургучом бумаги, развернул и прочел.
– Все в порядке, – наконец обронил он холодно. – Казнь назначена на завтра, за час до заката. Утром возведете виселицу. У нас нет опыта в таких делах. Все необходимое вам предоставят. Вы не голодны?
– Благодарим вас, мы уже поужинали, господин комендант, – вставил Каменная Башка.
– И тем не менее я прикажу принести вам что-нибудь. Этой ночью будете спать в комнате, которую вам укажут. Там в углу поставлены койки.
И, не глядя на палача и его спутников, он махнул рукой: аудиенция закончена. Определенный в провожатые офицер стал теснить бретонцев к дверям, и они вышли вон.
20. Господин Гони Монету
Для ночлега «господам из Бостона», как их в насмешку назвал сопровождающий, выделили комнату, по-видимому служившую складом. Она была завалена мешками с песком и плетеными корзинами-габионами, которые, забив их землей, применяли для сооружения фортификаций вокруг батарей. Еще там громоздились старые колеса от пушек, бухты канатов и мотки веревок. Правда, помимо всего этого добра, здесь имелся стол, а в углу нашлось с полдюжины сломанных коек.
– Во имя Иль-де-Ба! Хорошо же здесь встречают служителей правосудия! – возмутился Каменная Башка. – Вот уж не ожидал такого холодного приема.
– А на что ты рассчитывал? – спросил невозмутимый Малыш Флокко.
– Готов поспорить, на ужин нам подадут пару корок хлеба и сухую треску, об которую зубы можно обломать. Ну и скряги!
Тут дверь распахнулась, и вошел солдат-инвалид с тремя котелками и бутылкой вина.
– Вот, стало быть, как здесь потчуют провожатых на тот свет, – укорил его Каменная Башка.
– Это обычная солдатская пайка. У нас заканчивается съестное, но…
– Но что?
– Но я могу достать вам кое-чего получше, если раскошелитесь.
– Вот тебе на! – притворно удивился бретонец. – Что у тебя в котелках?
– Похлебка из сушеной трески.
– Нам бы чего поаппетитнее, господин маркитант! Что у вас можно получить за звонкую монету?
– Есть настоящий голландский сыр, вкуснейшая сельдь, недурная ветчина – последнюю свинью я зарезал месяц назад…
– Да это настоящий пир! А вино?
– Вина не осталось. Есть темное пиво.
– Неси! Мы платим. А эти котелки лучше отдай оголодавшим солдатам. Джентльмены на службе у виселицы такую бурду есть не станут.
– Отлично, господа. Коли вы готовы тряхнуть мошной, я принесу вам все лучшее из своих запасов.
– Давай поживее! Мы проголодались. Ступай!
Увечный солдат тут же испарился, прихватив с собой не только котелки, но и бутылку.
– Ну и прощелыга! – то ли возмутился, то ли пришел в восторг Каменная Башка. – Болтаться мне на виселице, если этот плут не собирается сбыть солдатам и бутылку, и эту отвратительную бурду. – С минуту он молчал, глядя на палача, который, казалось, совсем приуныл, потом не выдержал. – Земляк, – проговорил он, – я вижу, на душе у тебя неспокойно.
– С чего ты взял? – вздрогнув, спросил бостонский палач.
– У тебя все на лице написано.
– Что тут поделаешь… Всякий раз перед казнью я чувствую смертный ужас. Ну не рожден я для такого ремесла.
– Полно кручиниться, земляк! На сей раз ты сыграешь с англичанами отличную шутку! Божился ведь, что веревка лопнет?
– Насчет этого можешь не сомневаться, – успокоил бостонский палач. – Я подрезал волокна, и веревка порвется под тяжестью вашего капитана.
– Так чего же ты страшишься?
– Что, если американцы опоздают?
– Ну уж нет! Я готов поручиться за этих молодцов, в особенности за полковника Молтри, – заверил боцман. – Мне довелось видеть их в деле. Готов прозакладывать свою трубку, что завтра они зададут жару англичанам, и тогда мы посмотрим, выдержат ли те такую добрую трепку. А уж когда заговорят пушки «Громовержца», будь уверен, что после десятого залпа замолчат все батареи форта. А вот и господин Гони Монету!
Маркитант, пыхтя, втащил две тяжелые корзины с провизией и пивными бутылками. Осмотрев товар, боцман презрительно выпятил нижнюю губу и спросил маркитанта:
– И сколько ты хочешь за все, господин Гони Монету?
– Съестное у нас кончается, – заюлил маркитант. – Да и цены на провизию взлетели…
– Ну же, не мямли! У палачей всегда найдется пара долларов в карманах.
– С вас пять долларов.
Бретонец, прищурившись, поглядел на инвалида:
– Вот ведь выжига… Вместо того чтобы накинуть пеньковый галстук на благородного английского джентльмена, я бы с удовольствием вздернул тебя, грабитель. Но я – человек слова, от своих обещаний не отпираюсь. Вот тебе твои деньжата. – И, сунув руку за пояс, боцман отсыпал маркитанту пять серебряных долларов. – Все ли верно? – спросил он с насмешкой.
– Верно, верно, мой добрый господин, – отвечал маркитант, поспешно припрятав монеты.
– А не боязно тебе принимать деньги от палачей? – полюбопытствовал бретонец.
– Это мне-то? – Маркитант осклабился, показав обломки гнилых зубов. – Вот уж нет, мой добрый господин. Не зря же моего деда прозвали Тайбёрнским Джеком.
– Это ты о чем?
– Он, почитай, всю свою жизнь состоял при «тайбёрнском дереве» и немало развесил на его перекладине разных нечестивцев.