– Говори, да побыстрее!
– Чинил я перегородку на носу корвета, как вдруг они словно из-под земли выросли! Мне показалось, они возились с нашей Святой Барбарой.
– Во имя всех копченых сарделек! – воскликнул Каменная Башка. – Хотели нас подорвать!
– Помолчи, неугомонный болтун! – сказал Корсар. – Итак, любезный Ульрих, позвольте спросить, чтó вы и ваши спутники делали в трюме моего корвета?
– Говори, Пивное Брюхо! – вмешался бретонец, который не мог помолчать и пяти минут.
Побледневший как полотно бедняга-наемник взмахнул руками, будто призывая Небеса в свидетели, и, запинаясь, пролепетал:
– Я спрятаться, чтобы попасть домой. Хватит воевать.
– И ты решил спрятаться на моем корабле? – спросил Корсар.
– Труких я ночью не фитеть.
– Какой ночью?
– Фо время помпартирофки форта Молтри.
– Но как ты здесь оказался?
– Я плыть на «Пристоле».
– Это то судно, что мы разнесли своими снарядами?
– Ja, папаша.
– Вот ведь плут! – воскликнул Каменная Башка, потрясая кулаками. – Это мой-то капитан тебе папаша? Да кто ты такой? Наследник прусских принцев?
– А ты, папаша? – пробормотал бедолага.
– Меня-то называй как хочешь, любезный! Я не баронет…
– Успокойся, старик! – прикрикнул на него Корсар.
– Если я старик, то бросьте меня в море, – отвечал бретонец. – Гром и молния! Вот как благодарят верных моряков, которые столько раз рисковали шкурой ради своего капитана!
– Добрый старый пеликан, – мягко сказал сэр Уильям, – чем болтать, лучше бы сходил и проверил, не заложили ли эти господа взрывчатку в трюм.
– Тысяча…
– Толстобрюхих немцев! – продолжил за него Малыш Флокко, спускаясь в трюм вслед за боцманом и несколькими моряками с факелами в руках.
Корсары понимали, что в любой момент «Громовержец» может взлететь на воздух. Даже мистер Говард и тот побледнел и напряженно взглянул на сэра Уильяма, будто спрашивая, не настали ли для корвета последние минуты. Однако баронет, не теряя спокойствия, схватил немца за плечо и, усадив на лафет пушки, угрожающе сказал:
– Выкладывай все, что знаешь, Ульрих, или еще до восхода солнца будешь болтаться на рее. У нас на борту палач из Бостона… Кажется, ты узнал его.
– Ja, ja.
– Так говори же, если тебе дорога собственная шкура!
– Яа хотеть фернуться Германия. Яа уже сказать.
– Но «Громовержец» не идет в Европу.
– Фсе равно. Я хотеть пежать ис Америки.
– И ты утверждаешь, что проник на судно…
– Во время помпардирофки.
– С тремя товарищами?
– Ja, ja.
– И ты спрятался в трюме? Что ж, пой, птичка. Мне доложили, что твои карманы набиты золотом. Англичане не слишком щедро платят немецким наемникам. А ну-ка, выворачивай карманы! – приказал Корсар, достав из-за пояса один из пистолетов.
Испуганный наемник немедленно вывернул карманы, и золотые монеты английской чеканки дождем посыпались на палубу.
– Теперь вы! – распорядился Корсар.
Немного поколебавшись, побледневшие наемники тоже вывернули карманы, полные английского золота.
В этот самый момент Каменная Башка, Малыш Флокко да еще два десятка моряков вылезли из люка на палубу. Среди сыпавшихся богохульств баронету удалось различить лишь одно слово:
– Бомба!
– Всем молчать! – распорядился Корсар. – Взгляните на наших гостей – им не суждено увидеть восхода солнца… Каменная Башка, говори, в чем дело! Быстро!
– Бомба, мой капитан!
– Где?
– Из лафета Святой Барбары торчит шнур почти два метра длиной! Проклятье! Они хотели, чтобы мы взлетели на воздух!
– Они успели поджечь шнур?
– Еще нет.
– Хорошо же. Пусть расплатятся за свое предательство.
Он схватил Ульриха за запястье так сильно, что тот поморщился от боли, и подал знак мистеру Говарду. Матросы тут же бросились к остальным наемникам. Заковав в кандалы, их погнали к батарее бакборта.
– А сейчас, любезный Ульрих, – сказал Корсар, присев на один из бочонков на палубе, – советую рассказать все начистоту. Да смотри говори правду!
– Папаша! – пролепетал наемник.
– Какой я тебе папаша! Меня тебе не разжалобить. Кто передал вам бомбы и шнур?
Почесав за ухом, немец упрямо уставился на носки своих сапог.
– Тысяча колоколен! – проревел Каменная Башка. – Только не притворяйся, что оглох! Колись, негодяй! Я тебя угощал пивом и сардельками, деньжат тебе давал, а ты, значит, на тот свет решил меня отправить? Уж не знаю, в ад или в чистилище, но точно не на небеса!
– Папаша…
– Шакал тебе папаша! Пой, птенчик, пой! Расскажи капитану все, что знаешь.
Тяжело вздохнув, немец наконец ответил:
– Лорд Клинтон…
– Лорд Клинтон пожелал взорвать мой корвет? – спросил Корсар, стиснув зубы.
Немец кивнул.
– А не замешан ли в этот подлый план маркиз Галифакс?
– Я слышать, как лорд Клинтон говорил о маркизе.
– Подлый пес! – вскричал Корсар, вскочив на ноги. Его лицо было искажено гневом, глаза метали молнии. – Мало ему похитить мою невесту!.. Он еще и плетет подлые козни, надеясь меня погубить!
Вне себя от ярости, баронет мерил шагами палубу. Вдруг он остановился:
– Сколько они вам заплатили?
– Сто фунтов.
– И за такие гроши вы готовы были отправить на тот свет двести человек!
– Не челофек, папаша. Только корабль фзорфать. Я не позфолю умирать Каменная Голова.
– Да неужели! – воскликнул бретонец. – Ты подхватил бы меня под ручку и уплыл со мной на шлюпке, отправив в преисподнюю моих товарищей! Ах ты, проклятый пожиратель свечей!
– Увести его! – вскричал Корсар.
– Минуту, капитан, – сказал Каменная Башка. – Скажи-ка, любезный, а где твой братец Вольф, что провел меня в Оксфордскую башню? Уж не на фрегате ли маркиза?
– Ja, папаша, – отвечал наемник.
– Тысяча…
– Оставь свои колокольни, Каменная Башка! – сказал Малыш Флокко. – Не до них сейчас.
– Вы слышали, сэр Уильям? – спросил бретонец. – Его братец на фрегате. Я знаю этого молодца! Вот так дела!
Баронет не отвечал.
– Мистер Говард, отправьте вельбот и доложите американским капитанам о том, что произошло! – распорядился он, повернувшись к старпому. – Пусть проверят трюмы и батареи. Не удивлюсь, если достопочтенный лорд Клинтон отправил каких-нибудь немецких мерзавцев, чтобы поднять на воздух весь американский флот!
– Будет тотчас же исполнено, капитан, – сказал помощник. – Ветер слабый. Я использую каждую минуту, чтобы исполнить поручение, не заставив вас долго ждать.
На несколько мгновений Корсар замер на мостике, рассеянно глядя, как матросы спускают вельбот. Подавив тяжелый вздох, он спустился в каюту.
– Проклятье! – пробормотал бретонец, у которого было чуткое сердце. – Эта светловолосая мисс совсем с ума его свела.
– А что делать с Пивным Брюхом? – спросил Малыш Флокко.
– Дело нешуточное! Не видать мальчишке Германии!
– Что, если капитан прикажет и его повесить? Ты разве не помнишь, сколько раз несчастный чертенок рисковал жизнью в Бостоне?
– И правда, – отозвался Каменная Башка. Лицо его потемнело. – Может, для него еще не все потеряно! Но только для него! Ради остальных я и пальцем не пошевелю! Завтра все они будут болтаться на рее. Ах ты черт! Нужно спасти Ульриха! Да-да, нужно его спасти! Но как?
Внезапно он так сильно хлопнул себя по лбу, что Малыш Флокко подскочил от неожиданности. На секунду ему почудилось, что он услыхал пистолетный выстрел.
– Что такое, боцман? – испуганно спросил он. – Голову себе разбить хочешь?
– Идея!
– Неужто это удар выбил ее на поверхность? Не будь ты бретонцем, уже валялся бы без сознания!
– У меня превосходная мысль! Слушай: помнишь, как мы спасли баронета из лап англичан, когда они собрались его повесить?
– А как же! Только благодаря бостонскому палачу англичанам не удалось вздернуть нашего капитана!
– Позови-ка этого молодца сюда, да побыстрее!
– Я мигом! – отозвался марсовой.
Глубоко вздохнув, боцман поглядел на паруса и на вельбот с двенадцатью гребцами, устремившийся к медленно шедшим под слабым ветром американским кораблям. Старик достал свою знаменитую трубку, невредимую после стольких приключений, выпавших на долю ее владельца, хорошенько ее набил и, закурив, уселся на лафет своего любимого абордажного орудия.
– Кажется, мне удалось найти решение, – пробормотал он, выпустив густой клуб дыма. – Баронет будет в ярости, ну так что ж! Можно простить старому боцману кое-какие проделки.
5. Четыре казни
Пять минут спустя Малыш Флокко уже взобрался на бак вместе с бородатым силачом средних лет. То был бостонский палач, уже известный некоторым из наших читателей.
– Мой бедный товарищ, – сказал Каменная Башка этому человеку зловещего вида, – завербовав вас на наш корвет, я обещал вам, что вы навсегда оставите намыленные веревки. Но сегодня кое-что произошло, и без вашей помощи не обойтись.
– Я уже знаю, – отозвался палач с печальной улыбкой. – Малыш Флокко обо всем мне рассказал.
– С нашим капитаном шутки плохи, а значит, завтра утром вам придется ненадолго вернуться к прежнему ремеслу.
– Скажите прямо: к бесславному ремеслу…
– Об этом можно и поспорить. Полагаю, что веревок здесь в избытке.
– Семь или восемь найдется.
– Достанет и четырех. Троих несчастных вам предстоит отправить на тот свет, но четвертого нужно спасти. Подрежьте веревку так же, как вы это сделали для господина Маклеллана. Что скажете, господин палач?
– Не называйте меня так.
– Тогда я буду звать вас Веревочным Старшиной. Так вам больше нравится?
Пожав плечами, палач с улыбкой отвечал:
– Я сделаю то, о чем вы просите. Но разве капитан ни о чем не догадается?
– А это уже моя забота. Как только веревка бедняги-солдатика оборвется, мне придется умолять капитана о прощении. Проклятье!.. К сожалению, этот пожиратель сарделек немало помог нам во время осады Бостона. Если все получится, обещаю вам неплохую горстку фунтов – мое месячное жалованье.