– О! Тогда не соблаговолите ли вы передать мое глубочайшее почтение ее светлости?
– Конечно! – отрезал сэр Томас.
Он даже немного понравился мне. Лицо у него было в общем-то вполне приятное. Волосы песочного цвета небрежно взъерошены на манер эпохи Регентства. Маленькая зона порядка на макушке выдавала в нем довольно небрежного человека, который вечно раскидывает вещи где попало и редко доводит задуманное до конца. Доказательство тому я видела своими глазами: галстук был завязан весьма неаккуратно и, откровенно говоря, совсем не подходил к костюму.
Папа поклонился, словно сэр Томас пропел целую оду в нашу честь, и сказал:
– Я так рад, что вы наконец-то познакомились. Доротея, дорогая, пора звать гостей к столу. Ты, конечно, должна войти в столовую первой как виновница торжества. Я полагаю, сэр Томас достоин того, чтобы сопровождать тебя.
Стоявшая рядом со мной Фанни заметно сникла. Бедняжка! Если бы ее под руку вел мужчина, состояние которого оценивается хотя бы в половину капиталов сэра Томаса, она уже была бы на седьмом небе от счастья. Как жаль, что я не могла «подарить» ей всех тех женихов, которых успела отвадить!
– Я буду очень польщена, папа. Только я думала, что к столу поведешь меня ты!
Отец довольно улыбнулся и потрепал меня по плечу:
– Я? Нет-нет, дорогая! Зачем такой красавице идти рука об руку с пузатым лысеющим стариком? Иди с сэром Томасом, милая, мне это доставит огромное удовольствие!
– Да, папа, с радостью.
Сэр Томас едва заметно поклонился, видимо, в знак молчаливого согласия.
Как только я взяла своего спутника под руку, все уставились на нас. Мое сердце сжалось под шелком цвета свежевзбитого масла. Миссис Пирс нашептывала что-то папе, слегка прикрыв рот веером. Фанни смотрела на меня с завистью, а мистер Доулинг, который пытался ухаживать за мной в прошлом году, – с откровенным огорчением. Я прекрасно понимала, что представляет себе в этот миг каждый из них: шикарная свадебная церемония, я с сэром Томасом рука об руку, и колокольный звон…
Он пах жгучим перцем и лошадьми. Держа его под руку, я почувствовала, что мускулы у него не такие крепкие, как у Дэвида. На секунду представила себя его невестой… Жуть! Каждый шаг в подвенечном платье рядом с ним был бы мучителен для меня: настоящее саморазрушение! Я бы чувствовала себя так, словно лечу в глубочайшую пропасть, из которой мне не выбраться уже никогда.
Гости тоже разбились на пары и последовали за нами через бальную залу в столовую. Я с удовлетворением отметила, что служанки отмыли и натерли до блеска весь наш лучший фарфор и красиво расставили его в серванте. Я не зря потратила столько времени и нервов на составление меню: гости не уставали нахваливать наши угощения. В приглашениях мы написали, что будет сервирован «ужин», но такое изобилие всяких яств и деликатесов подавалось далеко не на каждом званом обеде: разноцветные желе, красиво сервированные фрукты, россыпи орехов, рулеты и десерты из марципана – все это было, конечно, предусмотрено. Единственное, чего не хватало, так это знаменитого «кабинетного пудинга» миссис Пирс. Ах, какая жалость…
– Даже ананас… – заметил сэр Томас. – Превосходно.
Да уж, красноречием он точно не обладает. Сэр Томас обходителен в том смысле, что мои тарелка и бокал не пустовали и не приходилось просить его поухаживать за мной, но в беседе… Он скорее слушатель, чем словоохотливый рассказчик. Иногда я замечала, что он переводит оценивающий взгляд с меня на папу.
Миссис Пирс, естественно, не упустила возможности взять моего отца под локоток и не отпускать весь вечер. Она приклеилась к нему буквально как банный лист. Огненно-рыжий лист со старомодно уложенными волосами. Каждый раз, когда я вижу ее, замечаю все новые и новые настораживающие особенности строения головы. Череп у нее широкий и почти идеально круглый, что свидетельствует о крайней эгоистичности и ярко выраженных плотских желаниях…
– Итак, сэр Томас, – неторопливо проговорила я, вертя ножку бокала, – ваша сестра, леди Мортон, не очень-то старается находить для вас развлечения в Хэзерфилде?
Он слегка вздрогнул:
– Вы правы. Иногда мне кажется, что даже на кладбище веселее, чем в ее имении.
– Позвольте тогда поинтересоваться, что же держит вас у нее?
– О, это мой долг. Там ужасно скучно, но что поделать? Не подобает пренебрегать родственниками.
Я улыбнулась.
– Согласна с вами. Семья превыше всего. Но скажите же мне, леди Мортон нездорова? Почему она избегает общества? Я помню, что она приезжала к маме, даже в последние ее годы. Хотя это было уже так давно… Или леди Мортон неожиданно охватила мизантропия?
Другой бы обиделся, но сэр Томас просто немного отпил из своего бокала и спокойно ответил:
– Неожиданно? Как я понимаю, вы единственная дочь в семье, мисс Трулав. Я брат леди Мортон. Прожив с ней много лет, я могу с уверенностью сказать, что такого угрюмого человека, как она, еще поискать. Но не думайте, что Джорджиана забыла вас. Она часто рассказывает мне о вашей покойной матери. Я уверен, она бы приезжала к вам, если бы не эта ужасная сыпь…
– Сыпь?
– Да, волдыри на коже. Она никак не избавится от них. Красные рубцы, словно ее долго лупили палкой. Только я вам ничего не говорил. Вы же понимаете, какой гнев обрушится на меня, если в обществе поползут слухи…
Несмотря на кажущееся равнодушие ко всему и всем, в глубине души (я уверена) сэр Томас – человек очень впечатлительный и сентиментальный. Зоны интеллекта у него большие, равно как и зона стремления к идеалу, что означает, что он не станет хитрить и искать обходных путей.
– Ох, как я сочувствую леди Мортон! Не волнуйтесь, сэр Томас! Я умею молчать!
– Да? Вот это жаль. А я так надеялся на то, что вы будете столь же словоохотливы и тоже откроете мне какой-нибудь секрет…
Я не знала, что сказать. Атмосфера между нами начала как-то накаляться. Он что, пытается со мной флиртовать?
Некоторое время слышался только звон столовых приборов. В воздухе стоял опьяняющий запах фруктов и шампанского. Я шумно вздохнула:
– Боюсь, в таком случае вечер будет для вас безнадежно испорчен, сэр Томас. Вообще эти домашние балы, наверное, настоящее испытание для такого человека, как вы?
Он сделал еще глоток из своего бокала и вяло улыбнулся мне:
– Я не совсем понимаю, о чем вы…
– Ну вы же молодой баронет, да еще и неженатый. Весь вечер расфранченные мамаши, коих тут немало, будут демонстрировать вам своих нелепо хохочущих жеманных дочек. И каждая мамаша будет молиться, чтобы ваш выбор пал именно на ее красавицу. Ваше положение немногим завиднее, чем у червя на рыболовном крючке.
Сэр Томас молча почесывал шею. Я уверена, что ни одна из девушек не разговаривала с ним в таком тоне. Ну и хорошо. Как показывает практика, если хочешь отвадить очередного женишка – говори что думаешь, без церемоний.
– Вы делаете такой вывод исходя из моего внешнего вида или из ваших представлений о жизни?
– Исходя из моего опыта. Ну давайте начистоту: вы же прекрасно знаете, что на данный момент я – единственная наследница отца. – В этот момент раздался заливистый смех миссис Пирс, от которого у меня стало кисло во рту. – Я не могу передать, как устала от этих бесконечных женихов и переполненных бальных карточек [22].
Сэр Томас посмотрел мне прямо в глаза. Он заинтересован или обижен?
– Я пытаюсь понять, – медленно произнес он, – какого ответа вы ждете от меня. Вы или пытаетесь довольно прозрачно намекнуть, что не хотите выходить из-за стола со мной под руку, или же хотите, чтобы я записался в вашу бальную карточку, так как сегодня она уже почти заполнена. Пожалуй, лучше просто промолчать.
– Тогда я тоже не стану больше надоедать вам своими разговорами, и мы насладимся молчанием друг друга.
Сэр Томас слегка хмыкнул:
– Занятно… А меня вы отнесли к той же бесконечной череде охотников за вашим наследством?
– Было бы крайне жаль, если бы это было так… – произнесла я, многозначительно указывая взглядом в сторону отца и миссис Пирс. Та вцепилась мертвой хваткой в его рукав, и стрела Купидона, пронзавшая тугой узел волос на ее голове, указывала точнехонько в сторону папы. – Извольте, откровенность за откровенность. Мне кажется, что любого охотника за моим наследством ждет неприятный сюрприз.
– Какой же?
Я снизила голос до шепота, но наигранного. Меня было прекрасно слышно не только сэру Томасу.
– Конечно, у меня есть некоторая сумма, что досталась от покойной матери. Но вы же видите, впрочем, как и я, что мой отец вознамерился жениться снова.
Он еще раз посмотрел на миссис Пирс, которая в очередной раз запрокинула голову, заливаясь звонким смехом. На миг лицо сэра Томаса исказила презрительная гримаса, что мне польстило.
– Похоже, что так…
– Так вот, если у них родится дочь, наследство будет поделено между нами пополам. Это самый благоприятный исход в данной ситуации. Но если у них родится несколько дочерей… Или тем более сын…
– Понимаю… – Теперь улыбка совсем исчезла с его лица.
– И я бы очень попросила вас, сэр Томас, если вы услышите сегодня вечером, как кто-то из молодых людей рассуждает о моем наследстве, пожалуйста, просветите его об истинном положении вещей. Я бы не хотела, чтобы общество судачило обо мне и подозревало в каком бы то ни было коварном расчете.
– Вы правы. – Сэр Томас на миг задумался, откинувшись в кресле. – Вы правы. Такие пересуды вам ни к чему.
Ура! И этого тоже отвадила! Причем он наверняка будет думать, что я говорила все это искренне, без всякой задней мысли. А вам, миссис Пирс, придется еще немного подождать с вожделенной сменой фамилии на нашу, кажущуюся вам столь романтичной!
Но сэр Томас не сдавался:
– Простите меня, мисс Трулав, но если все так, как вы говорите, то вам, наверное, рано или поздно придется-таки предпочесть одного из того легиона молодых людей, что бьются за вашу руку и сердце? Брак укрепил бы ваше положение в обществе и позволил бы сохранить хорошие отношения с отцом. Или вы хотите попробовать себя в роли падчерицы? – При этом он бросил на миссис Пирс такой взгляд, в котором однозначно читалось: вы же достаточно умны, чтобы не желать оказаться под одной крышей с