– Тебе что, не рассказали, кто я? Я ваш поставщик тканей. Точнее, мой отец. Я привожу то, что вы заказывали.
– О… Но я не знаю, куда надо класть ткани. Миссис Метьярд и мисс Метьярд в торговом зале, но я могу…
– Не надо! Ткани обычно кладут в ту кладовую, что у тебя за спиной. Пошли!
Он засунул руки в карманы, развернулся и направился через внутренний дворик к воротам. Летний теплый ветерок доносил до меня обрывки веселой песенки, что он насвистывал.
Я догадывалась, что выходить из дома не стоит, что это, скорее всего, грозит ударами все той же кочергой, но мое сердце так сильно сжалось, когда Билли свернул за угол и исчез из виду, что я решилась. Не пойти за ним сейчас значило бы отказаться от глотка свежего воздуха – когда еще снова представится такая возможность? Глубоко вдохнув, я вышла во внутренний двор. Земля была покрыта дорожной пылью. Я вспомнила, как шла здесь с мамой всего два дня назад: через ворота, мимо угольной ямы.
Билли стоял на тротуаре около повозки, в которую была впряжена коренастая пегая кобылка. Ее привязали к фонарному столбу.
– Сплошь осенние тона, – усмехнулся Билли. – Они предусмотрительны и готовят гардероб заранее, ваши богатенькие дамы.
Пока он открывал задние дверцы повозки, я озиралась в поисках мамы. Но по улице шли только молочницы и булочники. Каждый раз, когда я представляла себе маму, одинокую в этом враждебном мире, внутри что-то обрывалось. Вне стен дома Метьярдов все казалось мне теперь таким огромным, громким и устрашающим.
– Вот, смотри! – Билли был уже в повозке. – Это и есть ваши рулоны тканей. Ты возьмешь с одного края, а я – с другого.
Рулоны были обернуты холстиной, которая колола мне ладони. Они оказались нетяжелыми, но довольно громоздкими. Теперь я поняла, почему Билли было бы сложно заносить их в дом в одиночку. Будучи настоящим джентльменом, он взялся за рулон так, что ему пришлось пятиться назад, тогда как я могла спокойно идти и видеть и лестницу, и ворота. Но, по правде сказать, я так и не смогла поднять головы – ведь тогда я бы смотрела на него в упор, что казалось неприличным. Мне вдруг стало так жарко и тесно в моем корсете.
У меня никогда не было друга, да я почти и не видела мальчиков своего возраста – и тут передо мной этот прекрасный синеокий юноша, да еще и такой обходительный… У меня в груди появились странные, незнакомые мне ощущения.
Я была в крайнем замешательстве, а Билли не замечал этого, продолжая весело болтать:
– Вот это тебе особенно понравится. Такой глубокий коричневый. Как жареные каштаны. Или чуть темнее. Прекрасный цвет. Как… Как волосы мисс Кейт!
– А у Нелл волосы цвета корицы! – выпалила я. И тут же зарделась. Вот дурочка…
Но Билли, похоже, понравилось мое сравнение:
– Да? А и правда! Я никогда не думал об этом. Пожалуй, да, именно корицы. А у тебя? Что скажешь о своих волосах?
– Гнездо воронье! – снова выпалила я.
Билли хмыкнул:
– А ты забавная, Рут!
Так мы перенесли из повозки в кладовую двенадцать рулонов. Плечи мои побаливали, но не так сильно, как я ожидала. За эти два дня я уже стала намного сильнее.
Мы с Биллом остановились отдышаться. Кепка его слегка съехала набок.
– Вот, – сказал он, вынув из кармана маленький ножичек. – Хочешь посмотреть?
Он ловко разрезал холстину, которой были обернуты рулоны, и я увидела целую осеннюю палитру: цвет спелой тыквы, охотничий хаки, цвет зрелых лисичек и красного вина, и, конечно, каштановый, как сказал Билли.
– А посмотри на этот бархат! Отделай его мехом – и вот тебе шикарная теплая накидка!
Я протянула руку, чтобы потрогать ткани. Боже, какие мягкие и шелковистые! Мне так хотелось прижаться к ним щекой, почувствовать их кожей. Может, если я буду ласкать материал, а не яростно тыкать иголкой, что-то изменится? Возможно, у меня получилось бы. Но это доброе щедрое чувство улетучивается, увы, гораздо быстрее, чем ненависть.
– Вам, наверное, надо заплатить? – спросила я, с трудом отрываясь от мягкого бархата. – Не знаю, как это здесь принято. Мне сходить за миссис Метьярд? Но она, наверное, не обрадуется, увидев меня в торговом зале…
– Нет-нет! Лучше поскорее возвращайся к шитью, пока эта старая гремучая змея не сцапала тебя, – сказал он, подмигнув мне.
Я неловко и шумно сглотнула.
– Иди, обо мне не беспокойся. Мисс Кейт спустится ко мне, когда сможет.
Разочарованная, я поплелась к выходу из кладовой. Билли положил свой ножичек в карман и последовал за мной. Было приятно в кои-то веки идти впереди, а не тащиться последней за Кейт и всеми остальными работницами. Но когда я свернула по направлению к кухне, где Мим еще наверняка мыла посуду, Билли не последовал за мной, а пошел вверх по парадной лестнице, устланной ковром.
Он шел, все так же насвистывая какую-то веселую песенку. Так беззаботно, словно эта лестница была не запретной и вожделенной, а вполне обыденной и привычной для него. Я замерла в замешательстве. Может, следует остановить его? Но он уже скрылся.
Я неуверенно вошла в кухню. Вдруг мне нельзя было впускать его в дом? А если он украдет что-нибудь? Если Мим избили до полусмерти всего лишь за трещину на дешевой глиняной тарелке, то что же ждет теперь меня? Я вспомнила, что у Мим нет на руке одного пальца…
Мим все еще была на кухне, как я и полагала. Но и остальные работницы тоже продолжали сидеть за столом. Они отдыхали, пока Мим мыла посуду. Если Кейт увидит, что мы вот так сидим тут без дела, нам несдобровать. Но выражение Нелл было скорее радостным, чем виноватым, и она не так сильно сутулилась, как обычно. Даже Айви смотрела на меня без привычной надменности.
– Это он приходил, да? Мистер Рукер?
– Да. А почему ты спрашиваешь?
Айви запрокинула голову и начала хохотать:
– Прекрасно! Значит, весь остаток дня она будет в хорошем настроении.
Я в недоумении уставилась на нее:
– Кто? О чем ты?
Айви ничего не ответила, дав понять, что не желает со мной больше разговаривать.
Нелл поднялась и вышла из-за стола.
– Мистер Рукер – жених Кейт. Он разве не сказал тебе об этом?
От этих слов я почувствовала такую же боль, как от ударов ботинками Розалинды Ордакл. Естественно, у этой Кейт с ее вздернутым носиком и осиной талией все только самое лучшее. И вот почему он сравнил бархат с ее волосами!
А я просто глупая и наивная девочка тринадцати лет.
– Он так балует ее, – начала Дейзи. – Счастливая она, эта сучка! Мне бы кто готовил напитки и покупал кольца! Видела у нее кольцо с огромным сапфиром? Должно быть, весь год копил на него. Сапфир такой огромный, что им можно выколоть глаз кому-нибудь!
Мим вздрогнула, словно уже видела подобную картину.
Сапфир – это как раз самый подходящий камень для Кейт. Бездонный голубой. Глубже только глаза Билли.
– Так, – сказала Нелл, подходя к кухонному шкафу, – раз Билл здесь, пойду-ка отнесу им какао.
Я никогда не пила какао. Только время от времени чувствовала его запах: сладкий, соблазнительный, с легкой горчинкой. Он иногда долетал до нас снизу. Это был запах мечты, такой же несбыточной, как роскошное бальное платье. Мне казалось, что я даже могу потрогать этот запах, ощутить всю его мягкость и нежность.
Девушки судачили, что Билли делает самый вкусный какао во всем мире, вкуснее даже, чем в самом Лондоне. Но откуда они это знали? Ведь Билли варил какао только для мисс Кейт.
На следующей неделе, когда утром, не успев еще до конца проснуться, я вошла в нашу крохотную комнатушку на чердаке, где мы обычно работали, сразу почувствовала, что что-то происходит. В воздухе стоял какой-то странный запах. Очень странно! Кейт весьма придирчиво следила за чистотой здесь – ведь мы работали с дорогими тканями! Камина в комнате не было – от него много сажи! – а за любую пылинку наказывали так же строго, как в высшем обществе детей наказывают за плохие слова. И все же сегодня здесь как-то странно пахло.
Кейт была внизу. Она расставляла новые рулоны в витрине, иначе бы уже давно заметила этот запах. Но я чувствовала себя такой разбитой, что больше не могла размышлять на эту тему.
Я видела, как Нелл открыла шкаф (сегодня ключ был у нее). Я машинально взяла свои иголки и катушки с нитками. У меня с прошлого дня осталось штуки три простые рубашки, которые нужно было доделать за час. А потом нам всем предстояло начать работать над лифами платьев для очередного бального сезона.
Вчера я оставила свои незаконченные вещи прямо с булавками в плетеной корзинке, которую поставила на свободную полку в шкафу, поближе к дальней стенке. Я ни разу не видела, чтобы кто-то из работниц оставлял свою недоделанную работу без присмотра. Мне казалось, они так поступают, потому что нетерпеливые заказчики могут появиться раньше времени, или потому что за это ругает мисс Кейт. Но я ошибалась…
Корзинка показалась мне какой-то слишком тяжелой, словно в нее кирпичей натолкали. Я поставила ее на стол под пристальными взглядами близняшек. Это меня тоже не смутило – уже успела привыкнуть к тому, что они постоянно на меня пялятся. Так что я решительно запустила руки в корзину, удивляясь только странному запаху.
– У-у-у… – Я с отвращением отдернула ладонь. Она вся была в какой-то слизи, желтоватой и ужасно вонючей. – Что за…
Раздалось чье-то хмыканье. Это Дейзи давилась со смеху.
– Что вы наделали?!
В бешенстве я перевернула корзинку, высыпала все из нее и стала ворошить недошитые рубашки и юбки. Все они были перепачканы слизью. А на самом дне корзины лежали рыбьи кости – остатки вчерашнего обеда. Кое-где на костях и плавниках оставались куски кожи и чешуи. На одном из хребтов была даже голова с глазами. Казалось, они неотрывно смотрели на меня.
Ярость просто переполняла меня. Так хотелось задать им хорошую трепку. Схватить ножницы от стола Кейт и…
Но в этот самый момент я услышала шаги: Кейт поднималась по скрипучей лестнице на чердак.