Я отодвинула остальную одежду, чтобы получше рассмотреть подвенечный наряд Кейт. Он явно выбивался из всего гардероба – словно невеста-призрак, бестелесная и одинокая. Рядом не было платьев подружек невесты, и некому было вести ее к алтарю.
Я выдвинула один из ящичков. Здесь лежали рядами аккуратно сложенные чулки. Наверное, так приятно надевать каждый день чистую пару и не чувствовать пустоты там, где должен быть мизинец. Я провела по ним рукой, и раздался какой-то шорох.
Приглядевшись, я увидела, что на дне ящика лежат какие-то бумаги. Слегка отодвинув чулки, я обнаружила стопку аккуратно сложенных вырезок из газет.
В комнате было совсем темно, и я взяла вырезки и подошла с ними к окну, чтобы рассмотреть в свете уличного фонаря. И тут почувствовала во рту вкус крови.
ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО БЕЛОШВЕЙКИ
В ПОДВАЛЕ ТЕЛО НАЙДЕНО
МЕТЬЯРД ПРИГОВОРЕНА К СМЕРТИ
Я не читала о суде над миссис Метьярд. К чему? Я видела тело Мим, я вдыхала запах тления. Но Кейт вырезала и сохранила все газетные статьи.
Под заголовками текст был слишком мелкий, к тому же он расплывался то тут, то там – видимо, на него попала вода. Или слезы? Но иллюстрации я хорошо разглядела: вот люк в угольную яму, вот сама миссис Метьярд на скамье подсудимых. Боже, какая же у меня жуткая жизнь!
Щелкнула дверная защелка.
– Рут?
Я чуть дар речи не потеряла от неожиданности. В дверном проеме в тусклом свете появилась фигура Кейт.
– Я… – Меня бросало то в жар, то в холод. – Я просто искала…
Она зашла и закрыла за собой дверь.
От моей смелости не осталось и следа. Я снова дрожала от страха перед ней, мгновенно вспомнив ее с кочергой в руке и горящими в отсветах огня глазами.
– А, ты нашла эти вырезки, – сказала она безучастно.
– Чернила линяют, они испачкают ваши чулки.
– Знаю. Не надо было их сохранять.
На шее у Кейт появилась странная тень, напоминающая острие кинжала.
– Выбросить их? Мадам?
Она помолчала.
– Нет. Я… Нет! – Она подошла ко мне и вырвала вырезки из моих рук. При свете свечи казалось, что у Кейт огромные синяки под глазами. – Ни слова Билли об этом!
Это была не просьба.
– Да, мадам!
Внизу хлопнула входная дверь. Послышался голос Билли. Он вернулся домой из магазина отца.
Я поспешила прочь. Но не успела я сделать и трех шагов, услышала голос Кейт:
– Я… я… я так скучаю по ней!
Я застыла.
Повисло молчание, но в моей груди все клокотало.
Слова вырвались сами собой, я ничего не могла с этим поделать:
– По ней? А по чему вы скучаете больше – по избиениям работниц или по доведению их до голодной смерти?
Вот моя основная миссия – мстить ей! Сейчас Кейт покажет, чья она дочь! Я направилась к двери, собрав всю волю в кулак.
– Это была моя мать… – Голос Кейт дрожал от слез.
Это так сильно удивило меня, что я застыла в дверях, обернулась и уставилась на нее. Пламя свечи прыгало в такт ее рыданиям. В полутьме, сгорбленная от горя, она показалась мне действительно исхудавшей, изнуренной горем.
– Ее лицо – это мое самое первое воспоминание… И каким бы… омерзительным… оно ни стало для меня потом… оно останется со мной навсегда.
– Твоя мама, – прошипела я, с ударением на слово «мама», – убила мою! Она бросила слепую, убитую горем женщину в долговую тюрьму и безжалостно сгноила ее там!
Кейт потупила взор.
– Да, я знаю…
– Мой тебе совет: брось эти вырезки в огонь, и пусть они сгорят так же, как ее душа горит сейчас в аду!
– Да как ты…
На лестнице послышались шаги. Кто-то кашлянул.
– Извините, мадам! – произнесла Нелл, сама невинность.
Она вошла в комнату с маленьким подносом. На нем стояла чашка, над которой поднимался приторно-сладкий аромат.
– Я принесла ваше вечернее какао.
В начале октября мой смертоносный корсет, что я сделала для Кейт, наконец-то дал о себе знать.
Как-то утром я вошла в ее комнату, чтобы застелить постель. Она уже сидела в пеньюаре перед зеркалом своего трюмо. Я вгляделась в ее отражение: она действительно заметно осунулась, у нее стали проступать ключицы, да и лопатки тоже. Они проглядывали из-под пеньюара, похожие на подрезанные крылья. Мой корсет скоро превратит ее в ходячий скелет, обтянутый тонкой бледной кожей.
Билли уже полностью оделся и собирался идти на работу.
– Когда уже ты наконец возьмешь меня с собой в магазин, Билли?
– Погоди еще немного, дорогая! Отдохни пока!
Он нежно потрепал ее по голове. Ее волосы казались редкими. Я расправляла постельное белье, не поднимая глаз и усердно делая вид, что ничего не слышу и занята только своей работой. Постель пахла Билли. Его неповторимый запах, напоминающий овсяную кашу… К нему примешивался и другой запах – пота и еще чего-то животного. Но я решила не обращать на него внимания.
– Да я только и делаю, что отдыхаю! Я с ума сойду!
– По-моему, мама сегодня не работает в магазине. Может, пойдешь к ней? Поболтаете…
Я начала аккуратно складывать ночную рубашку Кейт. В ее чепце виднелись пряди темных волос. И на подушке тоже.
Кейт издала привычный хрюкающий звук:
– Я не могу! Она так смотрит на меня!
– Как?
– С подозрением! И эти ее бесконечные расспросы… «А ты знала, что происходит?», «А давно ты об этом знала?», «А твоя мать обижала моего мальчика?» Я просто не могу смотреть ей в глаза, Билли. Не могу!
Билли вздохнул и убрал руку с головы Кейт.
– Это все из-за меня. Мне надо было пойти в полицию, как только я смог вырваться из того ужасного дома. Нужно было рассказать все Рукерам, моим родителям, тогда сейчас тебе не было бы так неловко. И Мириам бы…
– Не вини себя. Ты был еще мальчиком.
– Но я уже понимал, что то, как там обращались с нами, было неправильно. Мне следовало все рассказать родителям. Но я так боялся, что они… разлюбят меня.
– Я тоже была тогда еще девочкой. Даже если бы к нам нагрянула полиция, я солгала бы им. Точно знаю, что солгала бы.
Я изо всех сил ударила подушку Кейт.
И действительно, Билли тоже отчасти виноват в смерти Мириам. Но даже если бы он пришел в полицейский участок и рассказал там все, кто бы ему поверил? Ведь у него не было никаких доказательств. Их вообще не было, пока в угольной яме не появилось разлагающееся тело. И разве хозяину запрещено бить своих работников? Так что полицейские вряд ли стали бы даже слушать Билли.
– Кейт, я пойду. Отец ждет.
Я уже собиралась выйти, но тут вспомнила про ночную вазу Кейт и наклонилась за ней. В ней было всего несколько капель какой-то темной жидкости.
– Счастливый… Вот бы и меня тоже ждали на работе! Скажи Нелл, что я буду завтракать здесь. Пусть принесет завтрак на подносе.
Сделав небольшой реверанс, я вышла из комнаты.
Пока я спускалась вниз, злость во мне так и кипела. Она это серьезно? Она действительно страдает? Да она целыми днями слоняется, не зная, чем заняться. Только и гоняет нас с Нелл, словно вельможная дама. Я снова вспомнила те жуткие дни, что провела в комнате «капитана» после свадьбы Кейт. Господи, когда уже мой корсет добьет ее!
Чтобы дойти до туалета, расположенного в самом дальнем углу дома, нужно было пройти через кухню. На подоконнике стояли несколько маленьких синих тарелочек с липучкой для мух. Попалось уже штук двадцать. Одна из них в агонии шевелила лапками.
Нелл склонилась над раковиной, оттирая очередную сковороду. Щеки ее уже горели от напряжения, и румянец скрывал веснушки.
– Она хочет завтракать наверху! – бросила я Нелл на бегу.
– Ну конечно! – закатила та глаза.
Когда я открыла дверь, чтобы пройти дальше к туалету, за мной устремилась муха и начала весело кружить над ночной вазой Кейт.
– Зря радуешься, здесь тебе нечем поживиться!
– Слушай, а… красного там нет?
Я оглянулась на Нелл:
– Красного? Ты о чем?
– Ну… Кровь…
– Нет.
Нелл слегка подернула плечами:
– Странно. Мы здесь уже несколько месяцев, но мне не приходилось ни разу отстирывать кровь с вещей Кейт. А тебе?
– Ты что, думаешь… – Я не успела закончить свою мысль. Стоило только представила себе это, как я тут же споткнулась о порог и вспомнила, что не далее как вчера утром Кейт жаловалась на тошноту.
– В принципе, этого и следовало ожидать, так ведь? – спросила Нелл и стала еще энергичнее тереть сковороду. – Надеюсь, Билли не рассчитывает, что я буду еще и нянькой для его ребенка. Ты можешь себе это представить? Сопливое хнычущее отродье, в жилах которого течет кровь Метьярдов.
Я не успела ответить, пулей вылетела из кухни и хлопнула дверью так, что она едва не слетела с петель. Я еле успела добежать до туалета, где меня тут же стошнило.
Малыш…
В моем представлении все малыши выглядели как Наоми – невинное дитя, которое я очень любила, но нечаянно убила.
И не важно, кто его мать. Это ведь будет ребенок Билли – сладкий пупсик с такой же лучезарной улыбкой. Невинное милое дитя.
Меня снова стошнило. Ночная ваза Кейт стояла на подоконнике. В ней по-прежнему было немного темной мочи, в которой уже успело утопиться несколько мух.
Мой корсет делает свое дело. Она стремительно худеет, у нее выпадают волосы.
Но он что – убивает вместе с ней и ребенка Билли?
45. Рут
Несколько дней я собиралась с духом, чтобы спросить ее.
Она сидела перед трюмо, а я стояла позади и расчесывала ее волосы. Какими тонкими и ломкими они стали! Они сыпались сквозь мои пальцы, словно сухая трава. Я слышала ее дыхание. И пахнуть она стала как-то странно. Уже не ландышами, а скорее… чесноком!
– Может, сегодня не будем надевать корсет, мадам? Наверное, он слишком туго сидит на вас? И из-за этого у вас тошнота и голова болит.
– Нет, надень! Просто затяни его чуть слабее.
Нехотя я пошла к платяному шкафу и достала один из ее старых корсетов из специальной ткани.