– Не будет такого! – отрезала кукла. – Что случилось, тому и быть. Никто этого не изменит, и не надейся. Топай давай! Баба-яга небось все глаза проглядела.
Варя вытерла пот со лба и зашагала дальше.
Избушка на курьих ножках стояла всё там же, на поляне. Переминалась с ноги на ногу, поскрипывала брёвнами.
– Васька, я боюсь! – прошептала Варя.
– Я тоже боюсь! Ну и что? Бояться – бойся, а что надо – делай! Зови Ягу!
Баба-яга лихо орудовала крючком. Ещё немного, и двояшка готова: прозрачная, сетчатая. Паук Терентий шебуршал в углу, восстанавливал паутину, шипел – ругался, наверно.
– Эй, Бестолочь! А ну, тащи сюда Фуфыру! Примерка будет.
Бестолочь полез за печку и с рёвом вылетел обратно: проклятая девчонка его укусила.
– Бабушка! – позвали снаружи.
– Бестолочь ты и есть! – рявкнула Яга. – А ну, все за мной, живо!
Когда заскрипела низенькая дверь и из неё гурьбой повалили ягоши, Варе стало тошно от страха. Уж больно они были одинаковые. От этого казалось, что их куда больше, чем на самом деле. Баба-яга среди них смотрелась выше и страшнее.
– Вот, бабушка, смотри! Всё принесла: и гребешок, и яблоко, и зеркальце. Отдавай мелкую вредину, а?
– Ишь какая шустрая, – буркнула Баба-яга. – Сначала проверить всё надо. Рохля, скажи ей!
– Никому не верь! – выкрикнула ягоша.
– Поняла? Разиня, неси всё сюда!
Ягоша полез вниз по кривым ступенькам.
– Васька, что делать? – прошептала Варя. – Отдавать или как?
Разиня уже стоял перед ней. Лицо у него было неподвижное, а глаза пустые. Он протянул грязные руки, сложив ладони чашечкой, и Варя волей-неволей положила туда всё добытое для Яги.
– Васька, я ведь правильно сделала? – тихо спросила Варя, глядя ягоше вслед.
– Увидим, – прошептала кукла из капюшона.
Баба-яга с довольной улыбкой перебирала подарки.
– Ишь ты, а гребешок-то перламутровый… Ну а теперь… как тебя там?
– Валя! – голос у Вари сорвался.
– А теперь, Валя, иди на все четыре стороны!
– А девчонка как же?
– А девчонка у меня останется.
– Ты же обещала!
– А ты и поверила, дурёха? Неумеха, скажи ей!
– Никому не верь! – выпалил ягоша.
– Поняла?
– Отдавай девчонку! – закричала Варя.
– Ага, щас! – Баба-яга показала кукиш. – Уноси ноги, пока цела!
– Уходи! – прошипела из капюшона Васька.
– Отдай девчонку!
– Сама напросилась, – сказала Яга. – А ну, взять её!
Ягоши горохом посыпались с крыльца: все одинаковые, пустоглазые, страшные…
– Беги! – завопила Васька. – Беги, тебе говорят! Беги да не оглядывайся!
Варя бросилась бежать со всех ног – прямо в чащу, глотая слёзы на бегу, слыша сзади злорадный хохот Бабы-яги.
Отсмеявшись, Яга крикнула:
– Ко мне, паршивцы! А ну, живо!
Ягоши стайкой потрусили на зов. Баба-яга погляделась в зеркальце и подмигнула своему отражению.
Варя бежала не разбирая дороги, куда глаза глядят. Оказавшись на полянке, упала ничком на пружинистую хвойную подстилку и разревелась в голос.
– Слезами горю не поможешь! – сказали ей прямо в ухо.
Васька вылезла из капюшона и стояла рядом.
– Замолчи, Васька, без тебя тошно.
– Некогда ссориться. И реветь тоже некогда, – ответила кукла. – Поднимайся, пошли.
– Куда? – Варя утёрла слёзы.
– Обратно, к избушке на курьих ножках.
– Ляльку выручать?
– Ага.
– А как? Ты что-то придумала?
– Тут придумывать нечего – тут решиться надо…
Варе стало ещё страшнее.
– На что решиться, Васька?
– Это моё дело, – отрезала кукла. – А твоё дело – ноги унести вместе с Лялькой.
– Ты что задумала? Пока не расскажешь, никуда не пойду!
– А что тут рассказывать? – буркнула Васька.
– Всё выкладывай, иначе с места не сдвинусь!
– В общем, так. Подожжём избушку. Все выскочат наружу, тут хватай Ляльку и беги изо всех сил. Потом достань куриного бога и скажи ему, что хочешь дома оказаться – живой и невредимой, вместе с Лялькой. Помнишь, как с куриным богом разговаривать?
– Ага. А избушку как поджечь? У нас ни спичек, ни зажигалки.
– Без них обойдёмся. – Васька подозрительно хлюпнула носом. – У меня уголёк имеется. Вот тут. – Кукла постучала себя по груди. – От него ка-а-ак полыхнёт: ничем не затушить.
– А ты как же?
– А никак. Не будет меня. Уголёк – это моё сердце, поняла? Разве без сердца живут?
– Нет… – тихо сказала Варя. – Не живут.
– Вот так. Потом хозяйка новую куклу сделает, лоскуты у неё есть. Да только это уже не я буду. Я-то давно при ней, с тех времён, когда она ещё у батюшки своего жила. Хозяйка девчонкой была, когда меня сделала. Уголёк из домашней печки – в нём знаешь какая сила заложена!
– Откуда мне знать, Васька?
– Вот! А хозяйка знает! Недаром Премудрой прозывается.
Варе показалось, что земля уходит у неё из-под ног.
– Что ты такое говоришь, Васька!
– А ты что, дурафья, не знала? Василиса Премудрая – она Премудрая и есть. Да вот внучка, видно, не в бабку удалась.
Варя так и осталась сидеть с раскрытым ртом.
Бабушка – Василиса Премудрая. Лялька – у Бабы-яги. Ваське придётся погибнуть, чтобы Варя с Лялькой смогли вернуться домой. С ума можно сойти…
– Васька… – тихо позвала она. – Васька, не надо, а? Ну пожалуйста…
– Думаешь, мне погибать охота? – сердито ответила кукла. – Да как ни крути, иначе не выходит. Уж я думала-думала, чуть орех в голове от натуги не треснул. Никак по-другому не получается. Уголёк только я могу раздуть, поняла? Никому другому он не дастся. Меня ведь хозяйка не просто так к Ляльке приставила, а беречь и охранять. Ты ж сама слышала. Ну а я не справилась. Из-за моего недосмотра дитё в Навь… тьфу, в Заречье угодило. Значит, моё дело обратно его вернуть. Вот и всё. Посижу ещё чуть-чуть, с духом соберусь и пойду. Ты меня обними покрепче, ладно? А то уж очень мне страшно…
Варя прижала к себе куклу изо всех сил. Хотелось плакать, но было стыдно перед Васькой.
– Ладно, отпускай, – распорядилась кукла, помолчав. – Всё помнишь, что надо сделать?
– Помню, – ответила Варя севшим голосом.
– Вот и ладно. Смотри, сделай всё точь-в-точь. Хоть и дурафья ты скудоумная, а на тебя вся надежда. Ладно, пошла я…
Ухватить бы Ваську за перемазанный тиной, золой и сажей сарафан, удержать. Да ведь не удержишь. Никто её не остановит, это сразу видно.
Были у Вари до сих пор подруги: Соня Воеводина, Кристина Полторацкая, Юля Киреева. А сейчас вдруг стало ясно: не подруги это были – приятельницы. А подруга – вот она: тряпичная кукла Васька. Сварливая, неугомонная, бесстрашная, верная. И вот теперь ей конец – из-за её, Вариной, глупости! И ничем здесь не помочь, ничего не сделать.
Нет, сделать. Всё сделать, чтобы спасти Ляльку, вернуться с ней домой. Иначе всё будет напрасно: и хождение по Заречью, и Васькина гибель…
Варя стиснула в кулаке куриного бога, закусила губы, чтоб не разреветься, и взглянула вслед кукле.
Кусты на опушке раздвинулись, и на поляну вышла бабушка.
Варя поморгала, закрыла глаза, открыла их снова.
Бабушка была в тех же джинсах и рубашке в красно-белую клетку, что и утром. На носу неизменные очки. Бабушка как бабушка, только на поясе меч – наверняка тот самый. Следом показался кот Василий – в ошейнике, утыканном металлическими шипами, хвост хлещет по бокам.
– Стой! Назад! Назад, Васька! – шёпотом закричала Варя.
Васька оглянулась, пискнула и бросилась бежать – но не к Варе, а к избушке на курьих ножках.
Бабушка оглядела поляну, избушку и улыбнулась – да так, что Варю прошиб холодный пот. Как следует не разглядеть – слишком далеко, – но бабушкины глаза наверняка позеленели. Захотелось спрятаться, и Варя поползла в кусты: боком-боком, как виденный на море краб.
Бабушка сунула в рот два пальца – большой и указательный – и свистнула так, что ветки на елях заходили ходуном, а с крыши полетела солома. Избушка закудахтала, переступая с лапы на лапу.
– Ага, не любишь… – сказала бабушка довольным голосом и свистнула в четыре пальца.
С избушки сорвало крышу.
– Эй, Яга, выходи! – крикнула бабушка. – Выходи, а то хуже будет!
– А вот этого не видела? – Из приоткрытой двери высунулась грязная рука Бабы-яги, сложенная в кукиш.
– Отпусти детей! – в бабушкином голосе была ярость. – Отпусти и иди куда хочешь!
– Каких таких детей? – Баба-яга выскочила на крыльцо и подбоченилась. Ягоши высыпали наружу и столпились вокруг неё.
– Всех! – отчеканила бабушка.
– Новенькую забирай, а ягоши мои!
– Нет, всех!
– Да зачем они тебе? Они и родителям были не нужны. Иначе ко мне бы не попали, сама знаешь.
– Знаю. Всё равно отпусти.
– И не подумаю!
– Последний раз говорю: отпусти детей!
– За кого вступаешься? Сейчас они тебе покажут! – усмехнулась Баба-яга. – А ну, ребята, ату её!
Ягоши ссыпались с крыльца и бросились в атаку.
– Давай, Василий! Давай! – закричала бабушка.
Кот вышел вперёд, уставился на бегущих ягош и громко замурлыкал. Передний – самый высокий, с тёмными волосами – остановился, будто с разбегу налетел на препятствие, широко зевнул, стал тереть кулаками глаза и осел на траву.
Остальные сделали по нескольку шагов на заплетающихся ногах и тоже свалились.
– А-а, и ты здесь, предатель проклятый? – рявкнула Яга. – Ишь, морду какую отъел на чужих харчах! Я ли тебя не кормила, я ли тебя не холила! И где твоя благодарность?
– А кто мне вот эту лапу кочергой перебил? – прошипел кот. – Кто меня прогнал на все четыре стороны: старый, мол, стал, вали отсюда, дармоед? А?! Другая у меня теперь хозяйка, за неё кого хочешь в клочья порву!
– Ну держитесь теперь! – Баба-яга схватила помело и покрутила им над головой.
Стая ворон закрыла небо над поляной.
Бабушка сорвала с себя очки, отшвырнула их прочь и стала такой же молодой и прекрасной, как тогда, когда Варя за ней подглядывала. Только сейчас на бабушке был не шёлковый сарафан, а сияющая кольчуга. И на голове у неё оказался не усыпанный жемчугом венец, а островерхий шлем.