– Ой, Проша! Вот здорово! А как она держится?
– Как-как… Секрет!
– Варюша, ванная свободна! – позвала бабушка.
– Ты только не проболтайся, Проша! Ладно?
– Конечно! А то не будет этого, как его… ну, про суп что-то и про рис…
– Сюрприза?
– Во, правильно! Суприса не будет!
– Будет, Проша! Обязательно! А ты что подаришь, а? Или тоже секрет?
– Секрет! – Прохор подмигнул и исчез за плитой.
После лягушки сплести простенькую фенечку – плёвое дело. К изумрудно-зелёному бисеру Варя добавила три бусины из Васькиного ожерелья, которые так и остались лежать в кармане толстовки. А потом они с Лялькой низали Ваське новые бусы: из лилового бисера, зелёного и золотого. Оставшиеся три бусины из кармана пошли туда же. Лялька сама надела кукле новое ожерелье и сказала:
– На!
– Носи на здоровье! – добавила Варя.
Кукольные глаза-пуговицы блеснули в ответ.
Под утро Варе приснилось, что они с Лялькой садятся в самолёт – лететь в Сингапур, к папе. Озабоченная мама роется в сумочке, ищет билеты. Лялька крепко держится за Варину руку, прижимает к себе Ваську в новом сарафане. Рядом взлетает огромный лайнер, моторы ревут так, что уши закладывает…
Варя проснулась, но рёв никуда не делся. Наоборот, он приближался и нарастал, как волна.
И на гребне этой волны во двор влетел чёрный байк.
Дед Илья приехал! Варя выпрыгнула в окно как была – в пижаме.
Байкер был куда меньше и тоньше огромного Ильи. Вот он стащил глухой шлем, встряхнул густыми рыжими волосами…
Байкер оказался женщиной! Да к тому же пожилой: в буйной рыжей гриве светилось много седины.
– Марьюшка! – Навстречу гостье бежала бабушка, а на крыльце стоял взъерошенный со сна Прохор с огромным подносом в руках. На подносе лежал вчерашний пирог с капустой.
– Проша, – вполголоса спросила Варя, – это кто приехал?
– Как кто? Марья Моревна, прекрасная королевна. Они с хозяйкой подруги давние, да и служили вместе.
– В Рубежной страже, да?
– А то где же? – Прохор приосанился и засеменил навстречу гостье с пирогом наперевес.
На королевну байкерша совсем не походила. Чёрный комбинезон с «черепахой», наколенники, налокотники… Но осанка у неё была королевская, это точно. Она отломила кусочек пирога, сунула в рот.
– Спасибо, Проша! Давно я твоих пирогов не едала.
– Для добрых гостей, Марья Моревна, всё, что есть в печи, всё на стол мечи!
Варе вдруг стало неловко стоять в пижаме. Но тихонько улизнуть к себе не получилось.
– Марьюшка, это Варя, моя внучка!
– Привет! Так это ты в Заречье побывать успела?
– Д-д-да… – выдавила Варя и уставилась себе под ноги.
Неужели бабушка рассказала подруге, каким ветром Варю занесло в Навь? И про то, как она изводила Ляльку?
– Молодец девчонка! С Бабой-ягой не каждый справится.
В голосе Марьи Моревны не было насмешки, и Варя осмелилась на неё взглянуть.
У прекрасной королевны оказался короткий вздёрнутый нос. Раскосые глаза, жёлтые, как у кошки, с веерами морщинок чуть не до висков. Скуластое лицо усыпано веснушками, точно у Катьки Артемьевой – она тоже рыжая, только стриженая под мальчишку. А у Марьи Моревны рыжая грива до лопаток.
– Молодец! – повторила гостья и погладила Варю по голове. – Бабушкина внучка, сразу видно.
– Пойдём, Марьюшка, пойдём! Чаю с дороги выпьешь.
– Да я и поела бы чего-нибудь…
– Проша, есть чем гостью дорогую накормить?
– Обижаешь, хозяйка! Конечно.
– Да я шутя, Проша, не принимай близко к сердцу… – виновато сказала бабушка.
Прохор фыркнул и исчез на кухне.
Тут из дома вышел кот Василий. Подошёл к Марье Моревне, потёрся об её высокие ботинки. Подобрался, прыгнул и полез по комбинезону вверх, как по дереву. Улёгся у Марьи на плечах рыжим меховым воротником и замурлыкал басовито.
– Здравствуй, здравствуй, Васенька. – Марья Моревна почесала коту за ухом. – Как живёшь – можешь?
Василий принялся бодать гостью пушистым лбом, тереться об её шею. Бабушка рассмеялась, погладила кота, и все трое отправились на кухню – оттуда уже тянуло жареной ветчиной. А Варя улизнула к себе, одеваться.
– Баб, а Марья Моревна – она кто? – спросила шёпотом Варя, когда гостья ушла отдохнуть с дороги.
– Как – кто? – приподняла бровь бабушка. – Ну вот ты переговорщик, а она?
– А-а… Она сакмагон – ну, следопыт по-нынешнему. В степи никто от неё не уйдёт. Марья сутками может из седла не вылезать, а следы лучше всех читает… Пошли, совет держать будем!
Совет собрался на веранде, вокруг плетёного диванчика, на котором устроилась бабушка. Кот Василий тоже пришёл, хоть и делал скучающую морду.
– Ну что, Проша, как у нас дела? Что завтра дорогим гостям подавать будем?
– Пироги! Всякие: просыпные, защипные и подовые. Косые, долгие и вислые! С капустой, с рыбой, с картошкой! С маком, с вишней и с яблоками! Пора, хозяйка, вызывай подмогу! Работы много, знай успевай поворачиваться.
Бабушка вышла на крыльцо и хлопнула в ладоши.
– Мамки, няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь! К Прохору под начало отправляйтесь! Из воли его не выходите, во всём ему подчиняйтесь!
В воздухе замелькали тени. Зашептались, захихикали невидимые помощницы, шурша подолами.
– Все за мной, на кухню! – Прохор воинственно выпятил бороду. – Да не галдеть и по сторонам не зевать! Живо у меня!
– Баб, а мне что делать? – не утерпела Варя.
– На подхвате быть! Дела всем хватит. Праздник много труда требует.
Варя порадовалась про себя, что подарки уже готовы.
Байк так и остался стоять под кустами сирени. Спереди на нём был нарисован пёс: пятнистый, с висячими ушами и длинными крепкими лапами. Морда у пса была такая, словно он приглядывается и принюхивается к летящей под колёса дороге. Ужасно хотелось залезть в седло, подержаться за руль…
Но смелости хватило только погладить нарисованного пса.
– Молодец! – прозвучал низкий хрипловатый голос.
Марья Моревна подошла совершенно неслышно, как из воздуха сгустилась.
Рука у Вари отдёрнулась сама, словно нарисованный пёс её укусил.
– Молодец, что в седло не лезешь, остерегаешься. Он у меня с норовом, кому попало в руки не даётся. Сядет кто чужой и окажется… далеко окажется, в общем. Ну-ка… Свои, свои! – Она похлопала по рулю. – Вот теперь можно. Садись!
На Марьином байке сиделось как на лихом коне, который вот-вот заржёт и поскачет невесть куда, только пыль столбом из-под копыт. От него пахло бензином и кожей, а от Марьи Моревны – странными духами с густым травяным ароматом. Наверно, так пахнут дальние странствия с приключениями…
– О! Голова садовая! – Марья хлопнула себя по лбу и принялась шарить по карманам. Вытащила что-то маленькое, зажала в кулаке и зашагала к дому. Любопытство погнало Варю следом.
– А сидишь ты ничего, с толком, – одобрительно сказала Марья Моревна. – Кровь, она сказывается. Верхом ездить хочешь?
От восторга у Вари перехватило горло. Получилось только кивнуть.
– У меня тут конюшня неподалёку. Если бабушка отпустит, можешь со мной поехать, поучиться.
– Отпустит, конечно!
– А падать не боишься?
– Нет! – Варя затрясла головой от возмущения.
– Не зарекайся! – предостерегла Марья Моревна. – Падать тот не боится, кто уже падал, поднимался и опять в седло лез. Ну, посмотрим…
Бабушка несла из дома в сад стопку пластиковых стульев. Лялька тащила за ней пластиковую табуретку.
– Василиса, прости, чуть подарок передать не забыла. Ящерка не приедет, форс-мажор у неё: шахту залило малахитную. Вот, тебе отвезти велела.
В бархатной коробочке оказалась брошка: на тонком стебле ажурный лист, выточенный из зелёного камня, и маленький алый с золотом цветок. В сердцевине у него горел, сыпал искрами прозрачный камешек.
– Красота-а-а… – восхищённо протянула Марья Моревна.
– Красота, – согласилась бабушка. – Нигде больше таких мастеров нет, как в горе у Ящерки. Завтра же надену! А пока пошли всё на лужайку таскать.
Пластиковые столы, кресла и стулья носили все, даже Лялька. А Марья Моревна перетаскивала и раскладывала на земле какие-то огромные щиты.
– Баб, а что это такое? – шёпотом спросила Варя.
– Танцпол.
– Танцы будут, да?
– Конечно!
Варя чуть не хихикнула, но удержалась.
– Баб, а Марья Моревна не надорвётся? Эти штуки вроде тяжёлые.
– Не надорвётся. Она же поляница удалая. Сила у Марьи немереная, не всякий богатырь её одолеет.
– А что… – начала было Варя и прикусила язык. Бабушка точно пошлёт в книге посмотреть, что такое поляница, да ещё так глянет… – А что у неё за духи такие? Вроде травой пахнут.
– Это и есть емшан-трава, полынь. В степи знаешь как полынью пахнет, особенно в жаркий день, аж голова кружится… – Бабушка прикрыла глаза. – Запах в волосы въедается, в одежду, долго-долго держится. Эх, давно я в степи не была… Составляй столы в ряд, заговорились мы с тобой. Да сбегай в кухню, скажи Прохору, что нам обедать пора.
Кухня стала огромной – такой, что конца-краю не видно. Столов и плит – не сосчитать. Невидимые руки просеивают муку, месят тесто, чистят картошку – и всё так быстро и сноровисто, что бабушка наверняка осталась бы довольна. Болтовня и хихиканье сливаются в неразборчивый гул, а посреди всего этого расхаживает Прохор.
– Проша, нам бы пообедать…
– Сейчас-сейчас…. Эй, болтушки, не лениться там у меня! Пельменей сварим, вот и ладно будет.
– А на праздник только пироги будут, да?
– Пироги всякие, ну там ещё что по мелочи… Надо, чтобы гости довольны остались. На заставе добры молодцы щи да кашу варят сами, тут большого уменья не надо. Дичину добудут – мяса нажарят. Вот пирогов там в заводе не бывает, а хочется небось пирожка-то! У нас и поедят в охотку, и с собой возьмут. Захотят, мы и пельмешков им сварим, у меня впрок много нащипано да наморожено.
Пельмени у Прохора были на славу. Ели их и с маслом, и с горчицей, и со сметаной. Потом Ляльку уложили спать и отдохнули сами. Потом все вместе расставляли и накрывали столы, натягивали тент…