Мастертон расхохотался. Не удержался и Луис, Харду лишь спокойно улыбнулся, будто подобное случалось с ним тысячи раз в тысячах жизней.
— Шурендра, вы на дежурство давно заступили? — отсмеявшись, спросил Луис.
— В полночь, — ответил Харду. — Сейчас ухожу. Задержался чуток, чтобы с вами поздороваться.
— Ну, так здравствуйте. — И Луис пожал маленькую коричневую руку. — И до свидания. Отправляйтесь домой, отсыпайтесь.
— Мы почти все личные дела просмотрели, — похвастал Мастертон. — Славь Христа, Шурендра.
— Не могу, — улыбнулся тот. — Я не христианин.
— Тогда спой «Харе, Кришна».
— Да воссиять вам обоим! — сказал на прощание Харду и скользнул за дверь.
Луис и Стив переглянулись и вновь рассмеялись. Хотя что-то показалось Луису в этом смехе нехорошее, даже ненормальное.
— Одно дело кончили, другое в дверь стучит. Сегодня мы радушно встречали торговцев наркотой.
Луис кивнул. Первых можно ждать уже часов в десять. Как грустно шутил Мастертон: «Ожидай в среду хоть Потоп, во вторник в университете — праздник. В честь Великой Травки, которую здесь покуривают испокон веков».
— Могу дать совет, Хозяин, — бросил Стив. — Не знаю уж, как эта публика работает в Чикаго, но здесь они ничем не брезгуют, повсюду лезут, и в охотничий сезон в ноябре в заповедник для бедного люда дешевые поездки организуют, и в Бангоре в городке «Семейные аттракционы» у них бесплатный кегельбан. Мне один все пытался всучить здоровенную надувную бабу. Мне! Хотя я для него не ахти какая находка. Не мытьем, так катаньем свое возьмут. Не продадут зелье, так хоть заинтересуют, приохотят.
— А от бабы ты напрасно отказался.
— Не по мне. Рыжих не люблю.
— Что ж, дай Бог, чтоб сбылись слова Шурендры: пусть сегодняшнее утро будет добрее вчерашнего.
18
В десять часов утра, так и не дождавшись личного дела Виктора Паскоу, Луис сам позвонил в университетскую канцелярию. Некая миссис Степлтон пообещала сию же минуту доставить ему копию дела. Не успел Луис повесить трубку, как и впрямь объявился человек из канцелярии. Только никаких бумаг он не принес, а всего-навсего поинтересовался, не хочет ли Луис со скидкой купить абонемент на матчи местной бейсбольной команды.
— Нет, не хочу, — решительно отказался тот.
— Да я особо и не рассчитывал, — уныло вздохнул парень и вышел.
В полдень Луис заглянул в «Берлогу», взял бутерброд с тунцом и банку кока-колы. Перекусил он уже в своем кабинете, просматривая бумаги Паскоу. Он пытался найти какую-либо связь парня с самим собой или хотя бы с северным Ладлоу, где находилось Кошачье кладбище… Конечно, надежда слабая, но должно же существовать трезвое, разумное объяснение случившемуся. Может, парень вырос в Ладлоу, может, похоронил на том кладбище собаку или кошку.
Ничего он, разумеется, не нашел. Паскоу был родом из Нью-Джерси, приехал в университет учиться на инженера-электрика. И никак, нигде их пути не пересекались. И общее меж ними одно — оба смертны.
Луис допил кока-колу, вслушиваясь, как сухо щелкают, лопаются пузырьки воздуха в горле, выбросил банку и объедки. Второй завтрак оказался весьма легким, но ел он в охотку. Значит, со здоровьем все в порядке. Больше его не бросало в дрожь, а утреннее ужасное пробуждение вспоминалось сейчас как глупая, неудачная шутка, почти как сон — тоже скоро забудется.
Он побарабанил пальцами по блокноту, пожал плечами и снова взялся за телефонную трубку. На этот раз позвонил в морг.
Луис представился дежурному по моргу и спросил:
— У вас находится наш студент, некто Виктор Паскоу.
— Уже нет, — ответили на другом конце провода. — Был да весь вышел.
У Луиса перехватило дыхание. Он лишь выдавил:
— То есть как вышел??!
— Ночью тело отправили родителям. Приехал представитель похоронного бюро и забрал труп. Рейсом «Дельта» номер… — послышался шелест бумаг, — сто девять. А вы что, решили, что он вышел на дискотеке потанцевать?
— Нет, конечно, нет, — бросил Луис, — просто…
Просто — что? Какое ему дело, когда и куда отправили тело? Разве нормальный человек станет названивать? Все, забыть, будто и не было никогда. А иначе навлечешь на себя бессмысленные хлопоты.
— Просто все как-то быстро очень, — не слишком убедительно закончил он.
— Вчера днем произведено вскрытие, — снова зашуршали бумаги, — около половины четвертого. Доктором Ринсуиком. К тому времени отец покойного уже обо всем договорился. Думается, часа в два ночи ваш Паскоу был уже дома.
— Да? Ну, тогда…
— Если, конечно, какой-нибудь чокнутый в аэропорту его на другой рейс по ошибке не погрузил, — весело продолжал дежурный. — Такое, знаете ли, бывает. Правда, «Дельта» — компания надежная. Помню, раз поехал один тип порыбачить да умер, а городок-то крошечный, даже названия нет, одни цифры координат. Так вот, этот осел захотел пивка попить, да колечком от банки и подавился — он его, видать, совсем отодрал. Так приятели его два дня из этакой глуши вызволяли, не всякая компания потом возьмется такого покойничка доставлять. Все ж таки сунули его в грузовой отсек самолета, чтобы домой, в Миннесоту, отправить — он в городе Большие Водопады жил. Но нашелся-таки болван, перепутал самолеты, и полетел покойничек сначала в Майами, потом в Де Мойн, потом — в Фарго, это в Северной Дакоте местечко. Наконец, у кого-то мозги сработали, но пока суд да дело, еще три дня прошло. Им бы заморозку вколоть, да куда там! В общем, привезли бедолагу, а он почернел весь и провонял, как стухший окорок. Так, по крайней мере, рассказывали. Шестеро носильщиков отравились. — И на другом конце провода от души рассмеялись.
— Ну, что ж, спасибо, — пробормотал Луис, закрыв глаза.
— А хотите, я вам домашний телефон доктора Ринсуика дам. Только по утрам его нет, он в гольф играет.
— Благодарю, не стоит. — И Луис повесил трубку.
ВСЕ. С ЭТИМ ПОКОНЧЕНО, решил Луис. КОГДА МНЕ ПРИСНИЛСЯ СОН, ТЕЛО ПАСКОУ УЖЕ БЫЛО ДАЛЕКО, НАВЕРНОЕ, ЕГО ГОТОВИЛИ К ПОХОРОНАМ. ВСЕ! ТОЧКА! КОНЕЦ!
По дороге домой ему в голову вдруг пришло простое и естественное объяснение, откуда взялись грязь и хвоя на постели. Словно гора свалилась с плеч.
Просто-напросто он, как лунатик, ходил во сне! Причина — сильное потрясение: в первый же рабочий день у него на глазах скончался от ран студент.
И сразу расставлены все точки над «i». Потому-то сон и кажется таким правдоподобным, что происходил наяву: кусачий коврик, холодная роса, ветка, оцарапавшая плечо; Паскоу сумел пройти сквозь стену, а он, Луис, — нет.
Ему представилось: вот Рейчел, проснувшись среди ночи, спускается вниз и видит, как муж тычется в дверь, пытаясь пройти. Луис даже ухмыльнулся. Да уж, всполошилась бы моя половина как пить дать!
Теперь легче (и приятнее) проследить всю логическую цепочку до конца, выявить мотивы и причины. На Кошачье кладбище он забрел, потому что оно связано с другим недавним переживанием, точнее, с одним эпизодом. Ведь именно из-за кладбища повздорил он с женой. А еще потому, все более и более вдохновляясь, думал он, что именно на Кошачьем кладбище Элли впервые столкнулась со смертью — и это тоже отложилось в его мозгу. И, конечно, мысль о смерти Паскоу не покидала его весь тот день, даже когда он ложился спать.
ГОСПОДИ, ЕЩЕ ПОВЕЗЛО, ЧТО ДО ДОМУ ДОБРАЛСЯ, ДАЖЕ НЕ ПОМНЮ КАК. ВИДНО, ВНУТРЕННИЙ «АВТОПИЛОТ» СРАБОТАЛ.
Что и говорить, повезло. А случись ему проснуться поутру рядом с могилой Дымка? Ничего не понять, жутко, еще и промок бы от росы. А уж как бы Рейчел перепугалась!
Но сейчас все позади.
ВСЕ, КОНЕЦ, с невероятным облегчением подумал он. ХОРОШО, А КАК ЖЕ БЫТЬ С ПОСМЕРТНЫМИ СЛОВАМИ ПАСКОУ? — шевельнулся беспокойный вопрос, но Луис тут же его отмел.
В тот вечер Рейчел занялась глажкой, дети, усевшись в одно кресло, зачарованно следили за проделками кукольного лягушонка и его друзей на телеэкране. Луис, как бы невзначай, бросил, что хочет пройтись подышать свежим воздухом.
— Долго не гуляй, тебе Гейджа спать укладывать, — не отрываясь от гладильной доски, напомнила Рейчел. — При тебе он быстрее засыпает.
— Еще бы!
— Ты куда, пап? — спросила Элли, засмотревшись на Кермита, которому мисс Пигги готовилась отвесить очередную оплеуху.
— Выйду на минутку проветриться.
— Ага.
Луис вышел.
Через четверть часа он был уже на Кошачьем кладбище. С любопытством огляделся — все казалось удивительно знакомым. Ну, конечно же, он прошлой ночью приходил сюда: вот и опрокинутая дощечка у могилки кота Дымка. Он схватился за нее, когда Паскоу наклонился над ним низко-низко… А дальше Луис не помнил. Он поправил табличку и подошел к огромной куче валежника.
Что-то не нравится она ему. Живы еще жуткие, леденящие кровь воспоминания о груде шевелящихся костей. Он заставил себя дотронуться до одной ветки. Державшаяся каким-то чудом, она тут же упала наземь, далеко от кучи. Луис едва успел отскочить, не то ветка ударила бы по ноге.
Он прошел вдоль завала, сначала влево, потом вправо. С обеих сторон к валежнику подступали густые, непролазные кусты. Ни силой не одолеть, ни хитростью. Луис распознал в кустарнике ядоносный сумах (всю жизнь попадались ему хвастуны, твердившие, что им это растение нипочем, но Луис знал наверное, что этот яд смертелен). Дальше начинались заросли каких-то умопомрачительных колючек.
Луис вновь вернулся к середине завала. Сунул руки в задние карманы джинсов, критически осмотрел.
— НЕ ПОЛЕЗЕШЬ ВЕДЬ НАПРЯМИК, ВЕРНО?
— ЕЩЕ ЧЕГО! ГЛУПЕЕ НЕ ПРИДУМАТЬ!
— ТО-ТО! А ТО, ЛУ, ХЛОПОТ НЕ ОБЕРЕШЬСЯ. САМ В ЛАЗАРЕТ УГОДИШЬ — НОГУ ТУТ В ДВА СЧЕТА СЛОМАТЬ МОЖНО.
— ЗАПРОСТО! ДА И ТЕМНЕЕТ УЖЕ…
Так, посовещавшись со своим внутренним голосом и вроде бы согласившись с ним, Луис… стал карабкаться на кучу валежника.
Добравшись до середины, почувствовал, как хрустят-скрипят ветви под ногами, как ходит ходуном вся куча. ПУСТЬ КАТЯТСЯ К ЧЕРТУ ВСЕ ЭТИ КОСТИ!