Она сейчас жила у сестры, и та всюду таскала ее с собой в качестве моральной поддержки.
— Нет, Марья Степановна на месте, — заверил Арсений. — Я недавно позвонил ей по телефону, и она в ответ рявкнула так, что мне чуть голову не снесло. До сих пор гудит.
— А что мы хотим у нее узнать? — спросила Марина, постоянно жавшаяся к Белкину.
Кудесникову эта привязанность уже не казалась странной. Ведь сам он до сих пор так и не нашел в себе сил выселить напарника из квартиры. Приходилось признать, что у Белкина имеются и положительные черты — он оказался чистоплотным и отлично готовил. Кроме того, был весьма любопытным и невредным. С ним хотелось общаться, несмотря на его заикание.
— Хотим узнать хоть что-нибудь, — ответил он. — Мы ведь так и не выяснили, зачем ваш муж уходил по ночам и чем тут занимался. А ведь это может стать ключевым моментом расследования.
Милиция пока не знала про эту самую квартиру, которую снимал Папаскин, и про частных детективов. В ином случае Кудесникова, а заодно с ним и Белкина, как говаривал один страстный меломан, поклонник его мамы, уже давно разложили бы по нотам.
Наконец делегация добралась до нужной лестничной площадки. Кота предусмотрительно оставили в машине. Он, впрочем, не сопротивлялся и залег спать, свернувшись клубком. Лишь в присутствии зрителей поганец обычно раскладывался так, чтобы ему чесали брюхо.
Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии соседей, Кудесников отпер замок и первым вошел внутрь. Остальные по очереди втянулись за ним. Тамара дышала ему в спину — причем весьма взволнованно, а Белкин поддерживал Марину под локоток. Та очень нервничала, ступив на запретную территорию. Еще бы! Ведь именно сюда муж уходил от нее по ночам. С какой целью?
Кудесникова тоже распирало совершенно детское желание узнать — с какой целью. Он окинул взглядом пустой коридор и прошел дальше, в комнату. Выглядела она сиротливо. Кроме мебели и занавесок в ней ничего не было — ни посуды, ни книг, ни безделушек. Ничего такого, что могло бы пролить свет на времяпрепровождение убитого бухгалтера. Даже корзинки для бумаг, куда он мог бросать свои черновики. Мусорное ведро оказалось пустым, и Марья Степановна, допрошенная впоследствии, подтвердила, что никогда отсюда ничего не выносила.
Кстати, ее легко удалось выманить из дому. Кудесникова она узнала, но поскольку в прошлый раз так и не поняла, кто он такой, особой роли это не играло. Узнав, что жилец напротив умер, она охотно познакомилась с вдовой и вошла в квартиру, в которой пару раз наводила порядок.
— Вот тут он и сидел обычно, — объяснила она, поведя рукой над письменным столом. — Работал и работал.
— Откуда вы знаете? — тотчас поймал ее на слове Кудесников. — Андрей Иванович по ночам здесь бывал, а вы приходили убираться днем.
Говорил он громко и отчетливо, и старуха его отлично слышала. Кажется, ей это нравилось. Вероятно, нечасто находились собеседники, способные долго поддерживать с ней диалог.
— Ну… Тот раз я не во вторник пришла, как договорено было, а в понедельник. И бумаги все прямо вот так лежали, на столе. И стул был отодвинут. Ясное дело — работал.
— А вы в бум-бум-бумаги заг-заглядывали? — прокричал Белкин высоким голосом.
— Чего? — нахмурилась Марья Степановна, живо обернувшись к нему. — Не расслышала я.
— Тоже мне, диктор Левитан, — проворчал Кудесников, адресуясь к Белкину. — Дай лучше я.
— Вряд ли она заглядывала, — скептически заметила Тамара, заправив волосы за ухо. — Может, она и читать-то не умеет.
Кудесников на эту реплику никак не среагировал, а прокричал вопрос во второй раз:
— МарьСтепан! Вы в бумаги заглядывали?
— А как же! — всплеснула руками старуха. — Конечно, заглядывала. Мне ж интересно. Ученый, видать, человек, раз с книжками возится.
— На столе лежали книжки?
— Целая куча. И линейки всякие, и бумаги целая стопа. — Она показала руками, какая была стопа.
Выглядела сегодня Марья Степановна очень представительно. Ее коса была уложена аккуратным бубликом на затылке, вместо носков на ногах красовались уютные ботиночки, а ночную рубашку заменил цветастый сарафан.
— А в бум-бум-бум… бумагах — что? — снова прокричал нетерпеливый Белкин, выдвинувшись вперед.
— В бумагах что было написано? — просуфлировал Кудесников, оттесняя напарника в сторону.
— Кто ж его знает? — пожала плечами старуха. — Цифры — видала.
— Ну, он же бухгалтер, — хмыкнула Тамара. — Ясное дело, не роман он сюда писать приходил.
— Картинки всякие, — продолжала свидетельница. — Кружочки исчерканные, квадратики.
— Диаграммы, наверное, — гнула свое Тамара. — Работу левую делал. Может, для бандитов. Я давно Маришке говорила, что не такой у нее муж простой, каким хочет казаться. Вон, денег тетке Фаине на машину отвалил. Да еще на какую! Дорогущую.
— А почему это он вашей тетке дорогие подарки делал? — насторожился Кудесников. — С какой такой стати?
— Не подарки. — Марина от негодования даже покраснела. — Ну что ты, Тома, даже после смерти на Андрюшу наезжаешь! Он в долг деньги дал. Мы на квартиру копили…
— Н-да… Я бы своей тетке в долг не дал, — признался Кудесников. — Ну, может, рублей сто, не больше. У них были очень теплые отношения, да? Может, он ей чем-то обязан?
— Ничем он ей не обязан! И отношения у них были нормальные, — ответила Марина. Кажется, до сих пор она вообще не смотрела на дачу денег в долг как на что-то особенное.
— Ну, не знаю, — пошла на попятный Тамара. — Фаина очень настырная. Она приставала к Андрею и приставала. Может, ему просто надоело? По вечерам и по выходным, когда он дома был, она постоянно у них в квартире отиралась.
— Да, я убиралась! — громко заявила Марья Степановна, которая внимательно вслушивалась в разговор и, как только что стало ясно, ничего в нем не понимала. — Пыль вытирала, по полу шваброй проходила влажной. Тут особой грязи-то не было. Чего там? Бумажки одни! — Она пожевала губами. — Документы. Портфель у него был — все, как положено.
— Портфель? — переспросил Кудесников.
Все дни, что он вел слежку, никакого портфеля он у Папаскина не видел. Дважды Папаскин тащил с собой термос. В нем, по всей видимости, был кофе, без которого он жить не мог. И только.
— Рыжий такой портфель, старющий, ажно жуть берет. И ручка у него изолентой обкручена.
— А в пор-пор… — начал было Белкин, но Арсений остановил его движением руки.
— В портфель вы заглядывали? — прогремел он, глядя на старуху как можно ласковее. В сущности, он был уверен, что она соврет. Однако Марья Степановна обманула его надежды.
— А как же! — воскликнула она. — Конечно, заглядывала. А вдруг там бомба? Может, этот пришлый мужик — террорист и наш дом заминировал. Ночью ляжешь спать, а она как жахнет. Я телевизор смотрю.
Кудесников в душе посочувствовал соседям, представив, на какую громкость должен быть включен тот телевизор.
— И что было в портфеле?
— Бумажки. Блокноты всякие, тетрадки, листы — все как есть исписанные. Подчистую.
— Цифрами?
— И цифрами, и буквами. А некоторые странными картинками изрисованы.
Сколько Кудесников ни бился, что такое в ее понимании «странные картинки», он так и не понял. Марина никогда в жизни не видела у мужа рыжего портфеля с ручкой, замотанной изолентой.
— У него был портфель, черный, совсем новый, очень дорогой, из мягкой кожи. А старый, коричневый, дома на балконе стоит, набит прочитанными журналами.
— Значит, это либо чужой портфель, либо он всегда находился вне дома, — решил Арсений. — Нужно будет выходить на ту фирму, в которой работал ваш муж. Вы знакомы хоть с кем-то из его коллег? — спросил он Марину.
— Вы знаете, нет.
Тамара, которая кусала губы и явно хотела что-то вставить, сначала сдерживала себя, а потом все же не выдержала:
— Маришка, да он тебя никогда в грош не ставил. Это в нормальных семьях мужья как-то посвящают жен в свои дела, знакомят с друзьями. А ты у него всегда как приживалка была. Он тебя никуда не выводил — ни в театр, ни на выставки. У тебя даже нарядного платья нет!
— Есть у меня платье, — возразила Марина звенящим голосом. — Просто ты не знаешь. Почему ты считаешь, что все про меня знаешь? И про наши с Андрюшей отношения?
— Потому что у вас были дурацкие отношения, — отрезала та. — Потому и знаю.
Глаза у нее сверкнули искренним негодованием.
— Не советовал бы я вам, — ласково сказал Кудесников, — ругать Андрея Ивановича в присутствии свидетелей. Мало ли что следователи подумают. Решат, что вам он так поперек горла стоял, что вы согласились помочь своей сестре от него избавиться.
— Но это чушь собачья, — ответила Тамара, глядя на него с неудовольствием. — Сдался он мне. Избавиться от мужа очень просто — взять и развестись с ним. Было бы желание.
— Ты всегда старалась вызвать у меня такое желание, — обиженно заметила Марина.
Было ясно, что она готова поспорить, но ссориться с сестрой не намерена.
— Потому что мне было больно смотреть, как ты мучаешься.
— Вот что, дамы, — прервал их Кудесников. — Сейчас мы попрощаемся с Марьей Степановной, и кто-нибудь из вас спустится вниз на разведку.
— За-за-зачем? — спросил Белкин.
— Выгляни в окно, сыщик. Возле подъезда стоит сверкающий милицейский лимузин и топчутся какие-то типы в штатском. Не хотелось бы мне попасть к ним в объятия. Я на разведку пойти не могу, потому как фигура слишком заметная. Лучше всего пойти вам, Марина.
— А что делать, если меня остановят? И спросят, где я живу и что тут делаю?
Глаза у нее были беспомощными, как у мамзели, наступившей в лужу атласной туфлей.
— Нет, — передумал Арсений. — Лучше сходите вы, Тамара.
— Ладно, — сразу же согласилась та. — Только учтите, если меня поймают, я ничего скрывать от властей не буду.
— Так, вы тоже остаетесь. Белкин, придется идти тебе. В самом деле, ты лучшая кандидатура. Им просто не хватит терпения выслушивать твои объяснения, если вдруг что.